Второй шанс (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

– А вдруг она сумеет сдать вступительные экзамены и самостоятельно поступить в университет?

– Я узнавал, там такая система, что человеку из провинции, даже окончившему школу с золотой медалью, поступить практически невозможно. Существует квота, согласно которой держатся места для студентов из братских республик, в первую очередь из южных. Журналисты из них получаются, как из говна пуля, но есть разнарядка свыше. Плюс блатные, это уже само собой. Вот я и стараюсь, чтобы наша дочь оказалась в числе блатных. Конечно, недёшево встанет, но и дочь у нас одна, как ты мне часто об этом напоминаешь…

– Сколько раз можно говорит, аборт мне пришлось сделать по медицинским показаниям.

– Ладно-ладно, я всё помню… Так вот, я тебе недавно говорил, что уже почти нашел выход на декана факультета журналистики. Надеюсь, удастся договориться.

– Главное, чтобы Инга об этом не узнала, а то такой скандал будет… Ты же знаешь её характер.

– Вот и держи язык за зубами, а я-то точно не проболтаюсь.

– Так ты не отвиливай от темы… Что думаешь насчёт возможных отношений Инги и Максима? Мне кажется, он нашей дочери не пара. Да, симпатичный мальчик, на гитаре хорошо играет, смелый, опять же, не испугался броситься в ледяную воду… Но какое будущее ждёт Ингу с машинистом поезда?

– С помощником машиниста электровоза, – снова досадливо поморщился Сергей Борисович, хотя в сумраке жена всё равно не видела его гримасы. – Хотя в будущем, вероятно, он станет машинистом. Машинисты, кстати, хорошо зарабатывают… А может, это наоборот будет выгодная партия? Представитель творческой интеллигенции замужем за пролетарием… Ты же знаешь, какие преференции у простых работяг. В члены партии первым делом принимают пролетариат, затем крестьянство, а интеллигенцию в последнюю очередь. А машинист – это самый настоящий пролетарий, стопроцентный. К тому же если он вдруг и впрямь напишет книгу, то для пролетарского писателя войти в большую литературу вообще не проблема. А там могут открыться весьма заманчивые перспективы.

– Ну не знаю, – задумчиво протянула Нина Андреевна. – С одной-то стороны ты прав, а с другой…

– Нина, что сейчас толку обсуждать то, чего может и не быть. Они люди молодые, ещё сто раз всё может измениться, тем более между ними пока ещё ничего не было… кгхм, надеюсь… а ты уже в ЗАГС их повела. Давай спать, мне в 8 утра надо быть у здания обкома, поедем нормы ГТО для служащих сдавать.

– Кто такую дурость вообще придумал?

– Кто, кто… Кто надо, тот и придумал. Спи!

Глава 11

Насчёт билетов я подсуетился заранее, так, на всякий случай. В 9 утра метнулся в кассу кинотеатра, купил два на последний ряд, так сказать, на места для поцелуев, хотя, конечно, о поцелуях нам с Ингой думать пока рано. Не в смысле возраста, для 15-летних целоваться – обычное дело, даже в СССР, а том смысле, что мы ещё не так близко знакомы. Хотя вчерашние посиделки наедине нас всё-таки заметно сблизили, и у меня было такое ощущение что я знаю Ингу чуть ли не целую вечность.

Без четверти десять мы встретились у входа в кинотеатр. Инга одета как тогда, в «Тарханах», правда, на голове ещё и довольно милая вязаная шапочка с помпоном. Я аж скрипнул зубами от бессилия, так мне хотелось, чтобы на мне красовались джинсы. Это превратилось для меня уже в какую-то идею-фикс. И как её реализовать… Разве что заработками на свадьбах, но пока с двух свадеб я накопил не так уж и много. У мамы не попросишь, даже если и есть у неё столько – стыдно, и так недавно куртку с ботинками взяли. Виолетта обещала позвать, коль надобность в нашем ансамбле случится, но когда это ещё будет, а зависеть от случая не хотелось. Видно, так и придётся пока в обычных брюках рассекать.

«И вообще, ты советский подросток, – укорил я себя, – негоже тебе думать об импортных шмотках».

А ещё нам домой не помешало бы провести телефон. Вот так взял бы, например, позвонил Инге, или по делам куда-то. Может, когда стану известным писателем, мне его поставят? Ага, ухмыльнулся я про себя, ещё и дачу в Переделкино подарят.

Свет в зале тем временем медленно погас, и под бодрое музыкальное сопровождение киномеханик стал крутить киножурнал «Фитиль». Высмеивание отдельных недостатков советского общества затянулось минут на десять, после чего наконец начался сеанс. Да уж, в СССР не так много было развлечений, даже на утренний сеанс почти все билеты оказались проданы, и я похвалил себя за предусмотрительность. Всё-таки в кинотеатрах есть своё очарование, когда ты переживаешь за героев фильм вместе с десятками других зрителей, когда фильм идёт на большом экране и колонки под потолком выдают такой звук, что у тебя внутри порой всё содрогается. К тому же не звонят сотовые телефоны и народ по ним не беседует, отвлекая соседей, и поп-корном никто не хрустит – эта идиотская привычка – жрать поп-корн и пить газировку во время киносеанса – доберётся до нашей страны ещё лет через пятнадцать. «А может, теперь и не доберётся», – шепнул кто-то внутри меня.

Мы с Ингой вместе со всем залом от души хохотали наш смешными моментами в фильме. Ладно она, а мне-то, казалось бы, видевшему комедии куда круче, вроде и не с руки так веселиться, но я ничего не мог с собой поделать. Будто и впрямь 15-летний мальчишка.

До поцелуев у нас во время сеанса не дошло, а когда наши пальцы случайно соприкасались, то поначалу Инга свою руку тут же испуганно отдёргивала. А потом перестала, и фильм мы досматривали, сплетя пальцы рук. К тому моменту я думал уже не столько о кино, сколько о ней, мысленно обзывая себя педофилом и старым извращенцем. Как там у Лозы… «А от мыслей этих чтой-то подымается, не в штанах конечно, а в моей душе…»

А потом мы спустились по Московской в кафе-мороженое, где просидели, наверное, час, болтая на самые разные темы. Как и вчера, мне общаться с ней было необыкновенно легко.

Затронули и тему капсулы с посланием потомкам. В местной прессе уже написали, что помимо первой капсулы, заложенной в 1967 году к 50-летию Октября, на 60-летний юбилей там же, в стелу у «Ростка», будет заложена и вторая.

– Интересно, что наши современники написали своим потомкам? – с ноткой мечтательности и словно бы про себя спросила Инга.

– Да уж известно что… Написали, с какими показателями встречают 60-летие Великого Октября, и выразили уверенность, что их внуки будут жить при коммунизме.

– А ты как думаешь, мы с тобой доживём до этого момента?

– До коммунизма? Хм… Хочется в это верить, но реальность иногда оказывается слишком жестокой.

Этих бы людей, что писали послание, да в наши 90-е закинуть на машине времени, то-то они бы сникли. И всё равно, вернувшись в 70-е, написали бы точно такое же послание, потому что о том, что ты видел в будущем, лучше помалкивать, иначе огребёшь таких неприятностей… Вот и мне в моём положении следует соблюдать осторожность. Тем не менее я не удержался и немного неожиданно даже для себя спросил:

– Инга, а ты веришь в путешествия во времени?

– Не знаю… Но очень хотелось бы верить. Это было бы так здорово, побывать в Юрском периоде, вживую посмотреть на динозавров. Или попасть во времени Древнего Рима, или в Средневековье…

– И везде ты, скорее всего, была бы обречена на смерть. В Юрском периоде уж точно ты бы пошла на завтрак какому-нибудь тираннозавру или стайке велоцераптеров. В Древнем Риме из тебя в лучшем случае сделали бы рабыню, а в средние века тебя и вовсе сожгли бы на костре инквизиции.

– Это ещё за что?!

– Потому что приняли бы за ведьму. Ты ведь наверняка начала бы всем рассказывать, что ты из будущего, а заодно пытаться переустроить мир по своему разумению, приблизить его к социалистическому строю. Это мало бы кому из власть предержащих и церкви понравилось, так что итог очевиден: обвинение в ереси и костёр. Так что отправляться в прошлое нужно подготовленным и желательно не так далеко. А лучше в своё собственное тело.

– Это как?

– Очень просто! Представь, что тебе, ну, скажем, 80 лет, ты дряхлая старушка…