В семье не без подвоха - Юлия Жукова

Я подхватываюсь, Кир тоже, но Азамат остается сидеть.

– Зачем спешить? – довольно урчит он. – Раз уж все в сборе, я собирался обсудить с вами проблему приютов. Видите ли, Кир обратил мое внимание на отвратительное обращение с безродными детьми и сиротами. Я уверен, что, узнав такие подробности, вы захотите положить конец произволу… Лиза, ты можешь идти, мы тут задержимся.

Я с трудом подавляю смех, подхватываю Алэка и выхожу. В коридоре сидит бледный, но живой Урик, дрожит и дергается. Рядом с ним стоит Алтонгирел, скрестив руки, смотрит на меня.

– Чтоб у вас хоть раз все гладко прошло, – ворчит. – Азамат там надолго? А то у дворца уже народ собирается, обещано официальное заявление.

– Думаю, ненадолго, – хихикаю. – Старейшины сейчас на все согласны.

Глава 15

Мне приходится приводить Урика в чувство силовыми методами – вкатить ему лошадиную дозу успокоительного, иначе был бы риск, что парень натурально свихнется. Алтонгирел соглашается подержать Алэка, пока я вожусь, заодно придирчиво его рассматривает. Алэк тоже весьма интересуется Алтошей – у него на шее висит масса занимательных бус. Мне иногда думается, что муданжские мужчины для того и носят эти елочные украшения, чтобы детям было чем заняться.

– Как тебе новый ребенок? – тихо спрашивает духовник.

– Смешно, – говорю. – Но с ним будут проблемы.

Алтонгирел одаривает меня странным расфокусированным взглядом, потом сообщает:

– Арават видел вас в Худуле.

Я так опешиваю, что не придумываю ничего лучше, чем спросить:

– А ты откуда знаешь?

– Мне прислали птичку, – пожимает плечами Алтонгирел. – Он наблюдал за вами в окно магазина.

– Ну что ж, если он не нашел себе занятия поинтереснее… – развожу руками и поднимаюсь, чтобы забрать Алэка.

– Мне пересказывали, что Кир ему понравился, – продолжает духовник.

Я фыркаю.

– Не сомневаюсь. Они весьма похожи.

Алтонгирел собирается что-то ответить, но тут из зала выходит очень довольный Азамат, а с ним несколько пришибленный Кир.

– Привет, – кивает обоим Алтонгирел. – До чего договорились?

– Долгая история, – улыбается Азамат. – Я вчера набросал несколько проектов, их предварительно приняли, теперь будем работать. Вот, гляди. – Он подталкивает Кира вперед, чтобы показать духовнику. – Вот такой у меня мальчик.

– Алтонгирел, – называется духовник.

– Кир, – буркает ребенок, недобро глядя исподлобья.

– Надо возвращаться во дворец, показаться народу, – напоминает Алтоша. – Кир, было бы очень неплохо, если бы ты сделал более радостное лицо, когда на тебя будет смотреть вся столица.

– Хорошо, – еле слышно отвечает ребенок, пригибая голову еще ниже. Азамат выводит его на крыльцо, придерживая за плечи. Ох, чувствую, будет нам сегодня скандал…

– Надо Ирлика опять на суши позвать, – заполняю паузу.

– Да, обязательно нужно поблагодарить, – кивает Азамат, помогая мне сесть в машину. У перил моста уже собрались какие-то зеваки, переговариваются, тычут пальцами в Кира.

– Все интересное будет у дворца! – кричу им.

Старейшины Ажгдийдимидин и Асундул тоже выходят и усаживаются в поданный ко входу автомобиль, за рулем чей-то ученик-духовник. Асундул с трудом держится на ногах, и ученику приходится чуть ли не втаскивать его в машину. Наш духовник задумчив и ни на кого не смотрит.

У дворца, впрочем, уже такая толпень, что Азамат сразу сворачивает к черному ходу, иначе не пробиться. Обычно Император обращается к подданным с крыльца, но сейчас даже на крыльце сидят друг у друга на головах. Алтонгирел делает жалкую попытку расчистить место, но собравшимся уже некуда деваться, толпа вокруг не пускает. В итоге мы поднимаемся на второй этаж и выходим на балкон. К счастью, туда любопытные еще не залезли, хотя для муданжцев это должно быть нетрудно.

Сверху море голов выглядит жутковато. В Долхоте на открытии музея народу было раз в пять меньше. Здесь явно не только жители столицы и ближайших окрестностей. И когда успели съехаться-то?

Азамат выходит к перилам, и гомон стихает. Мы все выстраиваемся по стеночке, Старейшины по краям, я с Киром и Алэком посередине, Алтонгирел в дверях на всякий случай – официально ему тут делать нечего.

– Прекрасные доблестные воины, – начинает Азамат с формального приветствия, – вы собрались здесь, чтобы узнать о великой радости.

Он выдерживает паузу, пока граждане удивляются. Они явно не ждали ничего хорошего. Азамат продолжает:

– Мой потерянный сын вернулся домой живым и здоровым.

Толпа снова принимается бормотать, а Азамат подзывает Кира к себе, чтобы собравшимся было лучше видно. Тот поднимает лицо и безо всякого выражения смотрит куда-то за край толпы.

– Князь Кир, – представляет его Азамат, – родился в один день с князем Алэком, но был разлучен с нами волею богов и вырос в иное время. Однако теперь мы снова вместе, и я прошу вас позаботиться о моем сыне, как заботитесь обо мне.

Я с трудом сдерживаю улыбку, меня всегда веселит это выражение.

Поняв, что Азамат уже закончил, толпа принимается гомонить, обсуждать новость, кто-то что-то выкрикивает. Старейшина Асундул, несколько оклемавшийся после явления Ирлика, тоже подходит к перилам и поднимает руку, требуя тишины.

– Совет Старейшин Ахмадхота в полном составе постановил, что князь Кир был рожден от Императорской четы в ночь с месяца Укун-Тингир на месяц Ирлик-хона. Доказательством тому служит свидетельство самого Владыки Подземного царства, явившегося перед Советом сегодня в час змеи и воспоследовавшее благословение оным богом оного князя. Старейшина Ажгдийдимидин. – Он протягивает руку вправо, где наш духовник неохотно выходит из транса.

– Сим подтверждаю истину сказанного, – с трудом произносит он достаточно громко, чтобы толпе было слышно. Впрочем, всех пробирает такая нервная судорога, что понятно и без слов.

Толпа вздыхает, восстанавливая душевное равновесие. Азамат кланяется и уводит Кира с балкона. Я машу всем ручкой (без этого же не отпустят) и тоже ухожу, а вслед за мной Старейшины.

– Ну все, – отдувается Асундул. – С меня на сегодня хватит. Поеду до дому и лягу спать на два дня. Успехов тебе, Азамат, не знаю уж, как ты управишься с двумя мальчуганами, которых сам Ирлик-хон благословил.

С этими словами он нас покидает. Два духовника, одинаково скрестив руки, стоят и рассматривают нас, как диковинных зверей.

– Старейшина Ажгдийдимидин хочет с вами побеседовать, – предупреждает Алтонгирел.

– Догадываюсь, – смущенно говорит Азамат. – Со всеми вместе или по отдельности?

Старейшина машет ладонью из стороны в сторону, мол, отдельно. Потом подзывает Азамата и уходит с ним в незанятую гостевую комнату. Алтонгирел тяжело приземляется напротив нас и озабоченно смотрит то на меня, то на Кира, то на Алэка.

– Нам дозволено разговаривать между собой? – интересуюсь. Уж очень похоже на полицейский допрос.

Алтонгирел пожимает плечами. Я подсаживаюсь к Киру в углу дивана.

– Ты живой?

Он набычился и не смотрит на меня.

– Малыш, ну что ты злишься? Старейшины сказали что-то неприятное? Или Ирлика испугался?

– Я никого не боюсь! – автоматически огрызается ребенок.

– А чего тогда дуешься?

– Мог бы догадаться, кто вы такие, – бубнит Кир еле слышно. – Все знают, что у жены Императора волосы белые.

До меня запоздало доходит, что Кир только сегодня узнал, кем, собственно, работает его отец. М-да, наверное, надо было предупредить мальчика. Хотя чего обижаться?

– Мы не нарочно от тебя скрывали, – говорю. – Просто забыли сказать.

Алтонгирел одаривает меня изумленно-возмущенным взглядом. Я хочу погладить Кира по спине, но он выгибается и уворачивается. Алэк у меня на руках сонно хлопает глазами, рассматривая брата. Молчание тянется долго и скучно. Наконец Азамат возвращается – несчастный, с потемневшим лицом, какой-то весь разбитый. Я подхватываюсь с места.

– Что еще он тебе напророчил?

Муж мотает головой.

– Ничего нового. Иди, твоя очередь.

Идти мне очень не хочется – во-первых, тревожно оставлять Азамата в таком состоянии, во-вторых, ни малейшего желания узнавать очередную гадость. Алэк, тоже почуяв неладное, начинает хныкать, Кир настороженно озирается. Алтонгирел подходит и кладет руку Азамату на плечо.

– Иди, Лиза, я за ними прослежу. Давай сюда князя.

Я неохотно выпутываюсь из слинга. Алэк на руках у духовника насупленно замолкает и поглядывает на меня, как на предателя. Из комнаты раздается нетерпеливый стук, и я иду внутрь, расстроенная и сбитая с толку.

Ажгдийдимидин сидит и черкает что-то в блокноте. Стоит мне сесть, как он тут же выдает мне листок с вопросами.

«Как долго ты сможешь это терпеть?» – гласит первый из них.

Поднимаю растерянный взгляд на духовника.

– Что терпеть?

Он кривится, мол, не притворяйся, что не понимаешь.