Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах - Мария Баганова

Одну из таких завистниц звали Тереза Кабаррюс.

Тереза была дочерью испанского банкира и министра финансов Франсиско Кабаррюса и воспитывалась во французском монастыре. Девушка была очень красива, умна и талантлива; в отличие от Манон Ролан, она рано начала интересоваться мужчинами и первый роман завела, едва достигнув пятнадцати лет. Это привело в бешенство ее отца, который поспешил выдать дочь замуж за маркиза де Фонтене. Жених был богат, знатен, но немолод и нехорош собой. Обвенчавшись с ним, юная Тереза была представлена ко двору Людовика XVI, также молодожены посетили испанский двор. В шестнадцать лет в 1789 году она родила первого ребенка – сына. Предполагают, что его отцом был вовсе не маркиз де Фонтене. С ним она развелась при первой же возможности в 1791 году. Перепуганный маркиз эмигрировал, Тереза же стала горячей поклонницей революционных идей. Она мечтала о переменах, о свободе, но вовсе не разделяла якобинского стремления уничтожить все и вся, препятствующее этим великим целям. Тереза стала жирондисткой, и в качестве жирондистки подверглась репрессиям. Но тут ей на помощь пришли ее удивительная красота и обаяние: познакомившись с депутатом Конвента Жаном-Ламбером Тальеном, она сумела соблазнить его и полностью себе подчинить. Тереза любила роскошь и вовсе не была идеалисткой. Под ее влиянием Тальен принялся защищать от репрессий друзей своей подруги, но делал это не всегда безвозмездно.

Жирондисткой была и Анна Теройн-де Мерикур, она же Теруань де Мерикур (1762—1817) – а в действительности Анна Тервань из деревни Маркур. Девушка воспитывалась в монастыре, куда отдал ее отец, состоятельный купец из крестьян. Семнадцати лет от роду она исчезла из родительского дома вместе с каким-то соблазнившим ее дворянином, в начале революции очутилась в Париже и стала известной Дантону, Мирабо, Петиону и другим революционным знаменитостям, охотно посещавшим ее салон: Анна стала куртизанкой. Неизвестно, выступала ли Теруань в театре, но она явно владела сценическим мастерством и была хорошим оратором. Современники считали ее очень искренней, увлекающейся, остроумной, но не очень умной. Она была впечатлительна, добра и часто поддавалась порывам.

Так же как и Олимпия де Гуж, она восторженно приняла революцию, надеясь на изменение отношения общества к женщине, на некое прекрасное будущее. Она была большой поклонницей античной демократии и старалась даже одеваться на греческий лад: в короткий плащ, панталоны и нечто вроде сандалий – костюм, в котором тогдашние учебники мифологии изображали амазонок. Теруань де Мерикур любила ездить верхом и носила оружие. Когда в Париже пришло известие о роялистской демонстрации в Версале, Теруань произнесла ряд пламенных речей, обличая распутство Марии-Антуанетты, и в октябре 1789 года верхом на лошади мчалась впереди толпы, шедшей на Версаль. Однако уже на следующий день, когда королевскую семью везли в Париж, в ней пробудилось чувство жалости к несчастной испуганной королеве, лишенной своего величия, и она старалась держаться поближе к ней, чтобы охранять ее от оскорблений толпы.

В первые годы революции Теруань де Мерикур была очень популярна. Она много выступала, произносила речи на площадях и даже была приглашена в клуб якобинцев, с которыми во многом не соглашалась. Она не могла принять их «революционную жестокость» и стремление отправить на гильотину всех, кто так или иначе мешал «великому делу революции». В конце 1790 года было решено арестовать ее за то, что она 6 октября 1989 г. «играла на руку королевской партии», т. е. защищала королеву от толпы, порывавшейся линчевать государыню.

Друзья вовремя предупредили Теруань, и она успела уехать в Голландию, а оттуда в Люттих. Опознанная эмигрантами как революционерка, «кровожадная гетера, предводительница парижских людоедов», она была арестована и провела несколько месяцев в тюрьме в Куфштейне. Затем ее перевезли в Вену, где с ней лично виделся император, который после беседы велел отпустить Теруань на свободу.

Она смогла вернуться в Париж, где имидж, пострадавший от деспотической власти, сделал ее еще более популярной и заставил забыть все прежние обвинения. Парижане так любили Теруань, что даже предлагали дать ей право присутствия в Законодательном собрании с совещательным голосом. Но эта идея была отвергнута.

Теруань была добра и не могла одобрить «сентябрьских избиений» и прочих жестокостей. Так однажды, когда она выступала на площади, Теруань узнала роялистского журналиста, который многократно в печати называл ее публичною женщиною. Теруань подошла к нему и дала ему пощечину. Но то, что произошло вслед за этим, привело молодую женщину в ужас: решив постоять за свою любимицу, толпа буквально разорвала несчастного роялиста.

Всю осень, зиму и весну 1792—1793 годов Теруань безуспешно пыталась пробудить в людях милосердие, но этим она лишь повредила своей популярности. В мае 1793 года, когда решался вопрос о судьбе жирондистов, она появилась на площади вблизи Конвента и горячо защищала партию жиронды, не обращая внимания на гневные крики толпы. Окончив свою речь, Теруань ушла в тюльерийский сад. Внезапно в саду появилось несколько женщин-якобинок, поклонниц Робеспьера, которые бросились на Теруань и подвергли ее мучительному сечению розгами. От боли и унижения молодая женщина сошла с ума; ее посадили в дом для умалишенных, где она оставалась до самой смерти.

Революционные идеи, взгляды жирондистов разделяла и другая молодая женщина – правнучка знаменитого драматурга Пьера Корнеля – Шарлотта Корде. Она тоже воспитывалась в монастыре и очень полюбила монастырскую библиотеку, где кроме книг духовного содержания хранились и томики Монтескьё, Руссо и аббата Рейналя. В соответствии с антиклерикальными декретами 1790 года монастырь был закрыт, и в начале 1791 года Шарлотта вернулась к отцу. Как и Манон Ролан, Шарлотта не интересовалась мужчинами и не собиралась замуж, зато она много читала, но не романы, а газеты и политические брошюры. Революционные идеи увлекали ее, однажды она публично даже высказала неуважение королю, отказавшись на званом обеде выпить за него: «он слаб, а слабый король не может быть добрым, ибо у него не хватит сил предотвратить несчастья своего народа». Однако, узнав о казни монарха, Шарлотта была страшно потрясена, в письмах она называла эту новость «ужасной»: «Я содрогаюсь от ужаса и негодования. Будущее, подготовленное настоящими событиями, грозит ужасами, которые только можно себе представить. Совершенно очевидно, что самое большое несчастье уже случилось. <…> Люди, обещавшие нам свободу, убили ее, они всего лишь палачи».

Жирондисты – умеренные и осторожные – скоро вошли в конфликт с бурным течением революции. Разлад начался еще при составлении конституции. Проект жирондистов был отвергнут Конвентом, принятый же проект был составлен поспешно и содержал множество ошибок. Тогда Кондорсе напечатал послание к народу, где выставил многочисленные недостатки обнародованной конституции и указывал на их вредные последствия, советуя не принимать ее. За обнародование этого послания, Кондорсе, обвиненный в заговоре «против единства и нераздельности» Французской республики, был объявлен Конвентом вне закона, но пока еще не арестован, он покинул свой дом и скрывался в доме друзей.

Казнь низложенного монарха состоялась 21 января 1793 года, не поддержавшие этого решения жирондисты перешли в оппозицию. В марте 1793 года начался контрреволюционный мятеж в Вандее, в ответ был создан Комитет общественного спасения, первым председателем которого стал Дантон. 10 апреля Робеспьер произнес в Конвенте обвинительную речь, обвинив жирондистов в предательстве, а Камилл Демулен выпустил против них памфлет.

В это время в Париже начинался голод, цены на продукты взлетели неимоверно, и низы общества требовали установления потолка цен. Жирондисты, среди которых преобладали люди состоятельные, были против этой меры, этим и воспользовались их враги, организовав в городе беспорядки. После нападения на Конвент в последних числах мая – начале июня, многие жирондисты были арестованы. Некоторые бежали из Парижа и организовали в провинциях восстания против Конвента, которые были вскоре подавлены. 10 июня силами Национальной гвардии была установлена якобинская диктатура.

В числе арестованных была и мадам Ролан. Ее мужу удалось бежать. Он любил Манон всей душой, но не подозревал, насколько серьезная опасность ей грозила: ведь она была женщиной и не совершила никакого преступления. В тюрьме Манон старалась не падать духом и писала «Мемуары», в которых рассказывала о своей жизни и убеждениях.

Аресты жирондистов толкнули Шарлотту Корде на поступок, обессмертивший ее имя. Получив пропуск на проезд в Париж, она разыскала квартиру Жана-Поля Марата, проникла туда, заявив, что желает сообщить ему некие «важные сведения о предателях в Кальвадосе» и убила «друга народа», вонзив ему нож в сердце.