Devil ex machina - Марьяна Куприянова

Фаина сопротивлялась изо всех сил. Слишком много она думала о Яне и корила себя за это. Ей редко что-то снилось, но эротические грезы с участием Яна постепенно пробивали панцирь и крутились в воображении перед сном. Вопрос на засыпку: хочет ли она конкретно его или вожделеет молодое тело, не лишенное мужских прелестей? Другими словами, нужен ли он ей целиком, со всеми странностями и невыносимым характером, или лишь та часть, что ниже шеи?

Четкого ответа не было. Зато была задача: ни за что не сдаваться этому ублюдку, который затащил в свою постель почти всех местных девочек. Она выше этого. Она не будет бегать за тем, кто не умеет держать свой член в штанах и пары суток. Он ни за что не должен узнать, что она к нему испытывает. Хотя, пожалуй, после того, как он прочел стихотворение, скрывать что-либо не имеет смысла.

С другой стороны, имела место быть ментальная неполноценность, и в последнее время Фаина находила все новую брешь в своем психическом состоянии. Лишь парочка человек могли понять ее практически без слов. Принимали, какая есть, и не жаловались. Остальные, а их было очень много, не могли примириться с асоциальностью девушки, ее полным неумением поддерживать живую беседу, болтать о пустяках, по-человечески общаться, находить с кем-либо общий язык.

Фаина не испытывала дискомфорта от молчания, зато часто замечала, сколько неловкости это приносит другим. Людям так важно получать даже короткий звуковой отклик на свои фразы: банальное «да уж», и ты уже поддержал разговор, теперь ты не кажешься странным, ты принимаешь участие в коммуникации, значит, с тобой все окей. На работе, в общежитии, в магазине, в кино – Фаина не знала, как и что ответить, чтобы на нее не смотрели косо, ожидая хоть слово, а получая недоумение и тишину.

А Ян, каким бы засранцем ни был, пробуждал в ней и живой интерес, и иные чувства – простые, человеческие. Его молчание и поведение помогало взглянуть на себя со стороны. С ним было несложно говорить – слова находились сами собой, не надо было долго думать, что сказать. С ним ей хотелось острить и высказывать колкости. Кричать, обвинять, умолять, подчиняться. Быть собой. Ян настолько странный, что рядом с ним Фаина магическим образом переставала чувствовать странной себя. А уж за это можно было на многое закрыть глаза.

Но Ян был для нее никем. И она была никем для Яна. В отличие от Наташи, конечно. Бедная девочка даже не представляет, в какую яму дерьма падает по собственной воле. Выходки Сергея покажутся ей детской забавой. Ян уничтожит ее, а следом с легкостью примется за кого-нибудь другого, даже кровь на губах обсохнуть не успеет.

Внезапный приступ ненависти к себе подхватил Фаину и поставил на ноги. Негативные эмоции всегда придавали ей больше сил, чем радость или удовольствие, от которых больше расслабляешься. Девушка прошлась по комнате туда и обратно, жадно высматривая что-то на всех поверхностях. И, наконец, обнаружила – большие металлические ножницы.

Мгновение спустя Фаина стояла у зеркала и с презрением осматривала себя. Да, она сильно похудела с конца зимы. Но позволило ли это полюбить себя? Убавило ли проблем? Сделало симпатичной? Нет. Все те же безродные черты лица, короткие белесые ресницы, пушок над губой, неровный нос, плохая кожа и ненавистные, слишком густые волосы, от которых нет спасения.

Фаина сняла и бросила на пол резинку, запустила пятерню в плотную шевелюру и потянула, чтобы проверить свою теорию, но выпало всего два-три толстых темных волоса, что вряд ли можно было считать доказательством. Они электризовались от одежды и торчали в разные стороны. Фаина нащупала на затылке шишку, прищурилась и покрепче перехватила ножницы.

Как и любая девушка на ее месте, Фаина рыдала, наблюдая, как тяжелые пряди неохотно падают на пол, цепляясь за одежду. Но в ее случае это были слезы облегчения и некоторого освобождения, дарованные самоистязанием. Может быть, то, на что она решилась, большая ошибка и ничего не изменит, но так сложно не поддаться импульсу изменить то малое, что в твоих силах. Возможно, это станет ее первым шагом на пути к большим переменам.

Казалось, именно волосы не давали ей жить спокойно и полноценно. Оставив длину по плечи, Фаина долго смотрела на свое отражение, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ей стало чуть менее погано, это факт. Она собрала с пола все до последнего волоска, сложила в платок, прихватила с собой бутылку виски и выскочила на балкон, озираясь. Не хотелось, чтобы кто-то увидел ее сейчас.

Ветер с радостью подхватил и унес ее непослушные пряди – тяжелые, темные, родные. Фаина глядела, как они перемещаются в воздухе по непредсказуемой траектории, и машинально продолжала оплакивать их. На ее голове остались рваные жесткие куски былой шевелюры. Раскрутив крышку на бутылке, девушка поднесла горлышко к носу. Отличный виски, превосходный. Запах, цвет, густота – все, как она любит. Сейчас бы сделать глоток и притупить обострившееся восприятие, вернуться к себе, закрыться, напиться до беспамятства, уснуть и не видеть снов. Фаина прогнала привлекательную идею и опрокинула бутыль, вытянув руку за перила. Раз – и горлышко оказалось внизу, а донышко вверху. Жидкость цвета янтаря заструилась к земле с высоты четвертого этажа, обиженно булькая.

Вот и все. Пора возвращаться.

Уже трудно было отдавать себе отчет, текут ли слезы по лицу или нет – такие мелочи как самоконтроль потеряли смысл. Чуть ли не впервые в жизни Фаина радикально меняла что-то в себе, безжалостно раздавливая страх перемен.

На балкон, видимо, покурить, направлялся Ян. Они пересеклись у стеклянных дверей, и только тут Фаина заметила на нем серебряную сережку в виде простого колечка. Наткнувшись на Фаину, сосед замер, расширил глаза и опустил руки вдоль тела. Его зажигалка упала на пол. Девушка старалась не смотреть ему в лицо. Этаж уже спал, но Ян, как всегда, бодрствовал.

– Что же ты натворила? Как ты посмела сделать это…

Молодой мужчина схватил ее за плечи и сильно встряхнул. Он выглядел обескураженным и не контролировал себя, не соизмерял силу, прилагаемую к ней.

– Ты не должна была! Так не должно быть! Ты и понятия не имеешь, что натворила! – он срывался на рычание.

– Чего ты так испугался? – прищурилась она. – Я сделала то, что давно пора было.

– Где они?! Где твои волосы?

– Сдались тебе мои волосы, Ян.

– Ты выбросила их? С балкона? Ты не могла быть настолько…

– Дай мне пройти. Я просто хочу вернуться к себе и не слушать твою околесицу.

– Фаина, – он больно сжал ее плечи, заставив скривиться, – ты хочешь умереть?

Его пальцы стальными прутьями