Жизнь среди гималайских йогов - Свами Рама

Вы всячески стараетесь что-нибудь сделать для него, но не можете, потому что он ни в чем не нуждается. Его сострадательность естественным образом привлекает вас к нему, и в конце концов вы начинаете задавать себе вопрос: «Почему он столько делает для меня? Чего он от меня хочет?» Он же не хочет ничего, ибо то, что он делает, — его долг и цель его жизни. Наставляя вас, гуру не делает вам одолжения, он выполняет свою работу. Для него невозможно жить, не выполняя своего долга.

Таких людей называют гуру. Они указывают путь человечеству. Подобно солнцу, дарующему жизнь, сияя в небесной выси, гуру дарует свою духовную любовь, оставаясь незатронутым при этом. Гуру — это не просто физическое существо. Те, кто думает о гуру, как о теле или человеке, не понимают этого благочестивого слова. Если гуру приходит к мысли, что силы, которыми он обладает, являются его собственными, тогда он перестает быть наставником. Гуру — это традиция, поток знания. Этот поток проходит по многим каналам. Христос также говорил об этом, когда исцелял людей и его назвали Господом. «Благодарите Отца Небесного, — сказал он, — Я лишь орудие в его руках».

Никому из людей не под силу когда-либо сделаться гуру. Но когда человек позволяет себе стать каналом для получения и передачи Силы, это происходит. Для этого человек должен научиться бескорыстию. Обычно к любви бывает примешан эгоизм. Мне кто-то нужен, и я говорю: «Я люблю тебя». Вам нужен кто-то, и вы говорите, что любите меня. Именно это мы имеем в виду, когда говорим о любви в этом мире. Но когда вы станете выполнять свои действия бескорыстно, спонтанным образом, именно тогда это и будет настоящей любовью. Вы не ждете никакой награды. Истинные гуру не могут жить без бескорыстия, так как бескорыстная любовь составляет саму основу их просветленного существа. Они излучают жизнь и свет, обитая в никому не известных уголках этого мира. Мир не знает их, и они не хотят признания.

Никогда не верьте тому, кто приходит к вам с заявлением: «Поклоняйтесь мне». Даже Христос и Будда не просили об этом. Никогда не забывайте о том, что гуру — это не цель. Гуру подобен лодке для речной переправы. Очень важно иметь хорошую лодку и крайне опасно иметь лодку, которая течет. Но после переправы на другой берег вам больше не нужно оставаться в лодке и, конечно же, не нужно ей поклоняться.

Многие фанатики считают, что должны поклоняться гуру. Гуру должен получить вашу любовь и уважение, а это не поклонение. Если бы ко мне вместе явились мой гуру и Господь, я бы сначала подошел к гуру и сказал: «Огромное тебе спасибо. Ты познакомил меня с Господом». Но я не подошел бы к Господу и не сказал бы ему: «Огромное тебе спасибо, Господь. Ты дал мне моего гуру».

Плачущая статуя

Я часто посещал Уттарбиндабан, ашрам в Гималаях, где имел сатсанг с Кришна Премом (профессором Никсоном) и Анандой Биккху (доктором Александером). Оба эти европейца, один из которых был профессором английского языка, а другой профессором медицины, являлись учениками Яшоды Ма, женщины-мистика из Бенгала. Они жили уединенно и избегали посетителей. В те дни Кришна Прем написал две книги, одна из которых называлась «Йога Бхагават Гиты», а другая — «Йога Катха Упанишады». Позднее эти книги были изданы в Лондоне. У них было достаточно средств для покрытия расходов на свои повседневные нужды, так что они не зависели от других. Они вели очень простую, чистую и опрятную жизнь. Их отличало крайне серьезное отношение к процессу приготовления пищи, — они не позволяли никому заходить к ним на кухню.

Впоследствии, когда Яшода Ма оставила свое тело, они построили ей памятник, назвав его самадхи. Вершину этого памятника увенчивала прекрасная мраморная статуя Кришны. В один из моих визитов, который состоялся вскоре после установки этой статуи, я заметил, что Кришна Прем носит на своей руке какую-то странную вещь, и попросил его объяснить, что это такое.

«Вы мне не поверите», — сказал он.

«Пожалуйста, объясните».

«Вы любите все подвергать анализу и, боюсь, сочтете, что я сошел с ума. Но я все же расскажу. Пятнадцать дней тому назад статуя Кришны, что была установлена на памятнике, начала плакать. Слезы капали из нее, не переставая. Мы сняли статую с основания, чтобы посмотреть, нет ли там источника просачивающейся воды, но ничего не обнаружили. Вода никак не могла подниматься вверх по статуе, а затем выливаться из ее глаз. Когда мы установили статую обратно на место, слезы потекли вновь. Это очень опечалило меня. Я решил, что должно быть совершил какую-то ошибку в своей садхане, и Ма была недовольна мной. Чтобы закрепить этот факт в своем уме, я взял кусочек материи, смочил его слезами и положил в медальон, который теперь ношу на своей руке. То, что я вам рассказал — правда, и я знаю, почему это произошло. Никому не рассказывайте об этом. Они решат, что я спятил».

«Не сомневаюсь в вашей честности, — сказал я, — но объясните, что же случилось».

«Покинув этот мир, гуру тем не менее продолжает руководить своим учеником, делая это многими путями. Это было знаком для меня. Я разленился. Вместо того, чтобы выполнять свою вечернюю садхану, я рано отправлялся спать. У нее была привычка напоминать нам о садхане всякий раз, когда лень брала над нами верх и мы начинали пропускать занятия. Должно быть именно в этом кроется причина».

Сказав это, Кришна Прем сделался очень серьезным и начал всхлипывать. Его любовь к своему гуру была столь безгранична, что не могла не пробудить во мне чувство вдохновения. Любовь к гуру — это первая ступенька лестницы, ведущей к Богу. Но это не любовь к человеческой форме.

Индусы, за исключением браминов, относились к этим двум европейским свами, Кришна Прему и Ананде Биккху, с глубоким восхищением. Брамины однако не питали к ним добрых чувств, так как видели, что эти двое более чисты и более продвинуты духовно, чем многие храмовые священники. Всякий раз, когда Кришна Прем и Ананда Биккху посещали какой-нибудь храм, их встречали там, как неприкасаемых. Я осуждал этих браминов и часто говорил двум моим друзьям, что невежество многих людей делает их фанатиками, а фанатизм не является составной частью ни одной из религий. Индия так же пострадала от деления на касты, как Запад от деления на расы и классы. Оба эти деления неприемлемы для человеческого общества.

Фотографии моего учителя

Я нарушил обязательства перед своим учителем, когда в 1939 году встретился с двумя фотографами из Франции, путешествовавшими в Гималаях в поисках интересных сюжетов для своих съемок. Мне захотелось, чтобы они сфотографировали моего учителя. Я отдал им несколько рупий, что были у меня в кармане, и занял еще 150 рупий, для того чтобы набрать нужную им сумму. Затем я провел их по узкому, деревянному мосту через Ганг к маленькой хижине, в которой мы с моим учителем остановились на пятнадцать дней.

Увидев фотографов, мой учитель посмотрел на меня и сказал:

«Ты плохой мальчик. Откуда в тебе столько упрямства? Они ничего не получат!»

Я не понял, что он хотел сказать. Порой я упрямо думал, что мой учитель — моя собственность. Отсняв два ролика пленки, фотографы перезарядили свои фотоаппараты и попросили меня сесть рядом с учителем, для того чтобы снять нас вместе. На этот раз мой учитель закрыл глаза. Наконец, фотографы закончили свою работу, отсняв в общей сложности четыре ролика пленки с помощью двух фотоаппаратов в период времени с трех часов дня до половины шестого. После этого фотографы еще немного поснимали горы, а затем отправились в Дели. Когда фотографии были проявлены и отданы мне, я не поверил своим глазам. На них было изображено то самое место, где сидел мой учитель, но не было его самого!

Я еще раза три или четыре, когда представлялась такая возможность, делал попытки сфотографировать моего учителя, но он всегда говорил:

«Изображение смертного тела может помешать тебе видеть внутренний свет, живущий во мне. Ты не должен привязываться к моему смертному телу; осознай нашу божественную связь».

Позже, накануне моих поездок в Европу и Японию, он сказал:

«Я не хочу, чтобы ты продавал меня на западном рынке».

Я уважал его чувства и никогда не делал попытки переснять единственную из существующих фотографий с его изображением. Это фото было получено одним из моих товарищей от фотографа, сделавшего его в Шринагаре ящичным фотоаппаратом. Йог способен помещать между собой и фотоаппаратом завесу, исключающую его появление на фотографии, но на этот раз в силу каких-то причин мой учитель не стал этого делать.

Кто может убить вечное?

Однажды, когда мы с моим учителем были в горах, произошел оползень, и огромная масса земли ринулась на нас, грозя похоронить нас под собой.

«Мы сейчас погибнем!» — закричал я.

«Кто может убить вечное?» — возразил мой учитель.