Ярость и Разрушение (ЛП) - Арментроут Дженнифер

— Мы не можем быть вместе, — прошептала я. — Есть правила.

— Мы даже не знаем, почему они существуют.

— Но они существуют.

— Некоторые правила существуют только для контроля за кем-то, — сказал он, его голос был таким же тихим, как и мой. — Уж кому-кому, а мне это хорошо известно.

Полагаю, он думал о правиле, которое удерживало его от проявления интереса к Лейле, после того как в её жизни появился Рот. Правило, которое удерживало его от жизни с кем-то, кто не является Стражем.

— Некоторые правила должны быть нарушены.

— Но не эти, — сказала я ему, хотя и легла на бок, оставив между нами всего несколько сантиметров.

— Правила нарушаются каждый день.

Он кончиками пальцев провёл по моей щеке, и когда я отпрянула, это не имело никакого отношения к тому, что я не видела его движения, а было связано исключительно с тем, что он прикасался ко мне.

— Я уже и так нарушил очень много правил, что сложно сосчитать. И это правило не может быть менее благоприятным, чем работа с демонами.

— Ты может в этом и прав.

Все мои чувства сосредоточились на ощущении его пальцев, скользящих по линии моего подбородка. Логика всё ещё пыталась прорваться на поверхность.

— Но если мы не можем рискнуть и рассказать твоему клану обо мне, тогда как мы можем рисковать какими-либо последствиями, которые могут выйти из этого?

— Ты рассматриваешь такую возможность?

Я проглотила вздох, когда его палец скользнул по моей нижней губе.

— Я не говорила этого.

— А что ты тогда пытаешься сказать?

— Я говорю...

Я потеряла мысль от того, что он пальцами провёл вниз по горлу и задержался на плече. Пробужденная дрожь следовала за его прикосновением.

— Ты говорила? — его голос сквозил весельем и чем-то более напряжённым, мягким.

— Я пыталась сказать, что у меня проблемы с импульсивностью, и я постоянно бросаюсь в омут с головой, не подумав основательно.

— Никогда.

Мои губы подёрнулись в улыбке.

— А другую часть времени я провожу, загоняясь по каждому поводу.

— Никогда бы такое не предположил.

— И в этой ситуации ты должен быть тем самым адекватным.

— Я не могу, Трин, — он заиграл с бретелькой майки. — Я так чертовски устал быть вразумительным, логичным, а особенно ответственным.

Я прильнула к его прикосновению, хотя и не планировала, приподняв плечо, когда его пальцы скользнули под бретельку.

— И ты вовсе не помогаешь.

— Неа.

Всё внутри упало, и я взмолилась, чтобы он что-то сделал. Что угодно. Либо продолжил прикасаться ко мне, либо отстранился. Его рука замерла, но он не убрал её, я придвинулась ближе, остановившись лишь только когда, почувствовала его ровное дыхание на моих губах.

Он положил ладонь на моё плечо и сжал.

— Я хочу тебя, Тринити.

Быстро растущий поток эмоций наводнил мою грудь, и я смогла лишь вымолвить его имя, и оно прозвучало одновременно как молитва и как проклятие.

Зейн перекатил меня на спину и навис надо мной, удерживая свой вес на руке, а другой скользнул вверх от плеча и обхватил моё лицо. Я двигалась вместе с ним, скинув одеяло и потянувшись к нему. Я запустила руку в его волосы, а другой прикоснулась к его лицу, испытывая наслаждение от ощущения щетины на его подбородке.

Он склонил голову и прижался лбом к моему лбу. Мы дышали одним воздухом.

— Что бы ни произошло, это будет того стоить, — сказал он, и прозвучали его слова как обещание. — Это правильно, несмотря ни на что.

Я пребывала в замешательстве. Мои пальцы задержались на его щеках, пока я пыталась изучить его лицо в темноте. Если мы сделаем это, будет ли путь назад? Станет ли хуже? Или станет лучше, как только мы насытим данную потребность? Будет ли это одноразовым делом или мы каждую ночь будем проводить как сейчас? Пальцы ног подогнулись от этой мысли, и глубоко внутри всё затрепетало. Чистейший физический отклик был почти болезненным.

Ограничения. Правила. Разделительные линии. Если мы оставим всё на уровне физики, тогда можно считать, что мы и не были вовсе "вместе". "Семантика", — прошептал на удивление здравый голос. Но так ли это? Люди постоянно занимаются этим без привязанности. Я тоже смогу так. Мы сможем.

И я хотела этого. Я была готова. Готова к большему, чем просто поцелуи и прикосновения. Я была готова к Зейну, ко всему ему и всем, что последует за этим. Моё сердце заколотилось ещё быстрее от этой мысли. Быть готовой — серьёзное решение, монументальное. Нам необходимы были вещи, к примеру, презервативы. Ну, может не во множественном числе. Вероятно только один, но они нам нужны были, потому что я понятия не имела возможно ли было нам зачать ребёнка. Но я была готова, и разве было не странно вот так внезапно почувствовать себя такой уверенной? Проснувшись сегодня, даже не рассматривая вопрос о потери моей девственности, и всё равно быть такой чертовски уверенной, что я хотела кричать об этом.

— Ты хочешь этого? — спросил он.

Боже, я хотела этого... хотела его. Так сильно, что это даже немного смущало.

— Да.

Его тело содрогнулось, и он наклонил голову. Его тёплое дыхание коснулось моих губ...

— Никаких поцелуев, — я потянула его за волосы, и он замер надо мной. — Поцелуи... поцелуи всё усложняют.

В моей логике было слишком много дыр, но для меня в этом был смысл. И не просто потому, что я смотрела "Красотку", а потому что поцелуи были... слишком красивыми, когда всё было правильно, а с ним они будут чересчур красивыми.

— Никаких поцелуев.

Грудь Зейна вздымалась напротив моей груди, и затем он лёг на бок.

Плотно сжав губы, чтобы сдержать внезапную потребность воскликнуть, я посмотрела на него. Я хотела забрать свои слова обратно, но не смогла. Всё должно быть именно так...

Он устроился рядом со мной и обхватил пальцами мой подбородок. На какой-то душещипательный момент я подумала, что он решит проигнорировать моё только что установленное правило.

— Мы над этим поработаем, — сказал он.

Я расслабилась, но тут же напряглась, когда он провёл большим пальцем по моей нижней губе.

— Я... достаточно жаден до всего, — он скользнул пальцем по моему подбородку, а затем по линии лица. — Или, может быть, я столь отчаянно желаю всего, что ты позволишь мне.

Ужасная, вероломная часть меня вырвалась на поверхность, заставив вымолвить слова, которые, я думала, никогда не осмелюсь сказать.

— Всё может быть проще.

— Что может быть?

Его пальцы вернулись к моему подбородку.

— Это, — сказала я, грубо выдохнув. — Ты можешь сделать это буквально с кем угодно, и это будет проще.

Пальцы Зейна замерли.

— Ты права. Так может быть. Никаких правил. Никаких осложнений, — он снова начал двигать рукой, прослеживая пальцами линию моего горла. — Это было бы гораздо проще.

Я подумала об официантке.

— Не похоже, что у тебя недостаток в желающих.

— Его нет.

Я открыла глаза.

— Тогда почему я?

— Хороший вопрос.

Я не знала, как ответить на это, но его пальцы достигли выреза моей майки. Я прикрыла губы, когда он кончиками пальцев провёл по моей шее, спускаясь ниже, в ложбинку моей груди, а затем ещё ниже и ниже к моему животу. И тот жуткий, вероломный голос покинул сознание, скользнув в дыру, из которой он выскользнул ранее. Слава Богу.

Зейн положил ладонь на мой живот и пальцем потянул майку, исследуя изгибы моего тела, пока я не изогнула спину и не выдохнула с придыханием. Его мягкие волосы нежно задевали моё лицо. Он губами проследил дорожку, оставленную его пальцами.

— Надеюсь, это не считается поцелуем, — прошептал он сквозь тонкий материал моей майки.

Считается?

— Я... я так не думаю.

— Рад это слышать.

Он снова задвигался, его рот скользнул по моей майке, туда, где он неторопливо рисовал круги большим пальцем.

Я сжала в кулак его футболку. Я понятия не имела когда умудрилась схватить его, но явно уже успела это сделать. Мои ноги беспокойно двигались, сжимаясь вместе, когда тонкий материал моей майки стал влажным от его рта.