Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка… - Михаил Казовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лермонтов приблизился, шаркнул ножкой, поцеловал даме ручку. Мария благосклонно улыбнулась:
— Наконец-то мы встретились. Я уж не чаяла.
— Отчего же?
— Я посещала балы, а вас нет и нет.
— Пропадал на службе. Сегодня вырвался ненароком.
— Слава богу. Ваше присутствие, может быть, избавит меня от де Баранта.
— Надоел?
— О, не то слово. Ходит по пятам — и канючит о милости. Прямо хоть в Москву уезжай.
— Не тревожьтесь, я его осажу.
— Только, пожалуйста, никаких дуэлей.
— Нет охоты мараться.
Вместе прошли в буфетную, попросили принести чаю и бисквитов. Пили и смеялись от удовольствия.
— Я так рад с вами поболтать, Мэри. Вы единственный человек, кто удерживает меня в Петербурге, — так и подмывает написать прошение, чтобы перейти служить на Кавказ.
— Этого еще не хватало! Добровольная ссылка?
— Или избавление от многих проблем. Там мои друзья — Трубецкой, Раевский, Васильчиков и Мартынов; собираются ехать Серж Долгорукий, Фредерикс, Жерве. Даже Монго. Мне ли быть в стороне?
— Вы и так в стороне — ни один из них не имеет таких талантов, как ваши. Божий дар надо сохранять.
Он сказал нарочито небрежно:
— Для чего, коли я не могу жениться на той, кого люблю?
Мария опустила глаза.
— Кто же сия счастливица?
— Вы хотите сказать несчастная?
— Та, которую выбрал Лермонтов, самая счастливая.
— Та, которую выбрал Лермонтов, самая несчастная.
— Отчего?
— Оттого, что несу на плечах проклятие моих предков. Я, как Демон, не могу найти покоя — никогда, ни в чем и ни в ком. Приношу несчастья.
— Потому что не знаете радостей простой и мирной жизни в семье.
— Рад бы в рай, да грехи не пускают.
— Вы рискните.
— Как?
— Предложите своей избраннице руку и сердце — и посмотри́те, что будет.
— Вы так считаете?
— Я уверена.
Михаил задумчиво помешал ложечкой в чашке. Затем проговорил:
— Что ж, извольте. Драгоценная Мария Алексеевна, выходите за меня, коли пожелаете. — И взглянул на нее в упор.
Княгиня залилась краской, но просияла. Розовые губки сложились сердечком. Еле слышно ответила:
— Я согласна, Михаил Юрьевич.
Он оцепенел.
— Извините, не понял?
Она повторила громче:
— Я согласна выйти за вас и стать законной супругой.
— Вы не шутите? — произнес поручик испуганно.
— Нет, нисколько. А вы?
— Я, признаться, сказал это, чтобы испытать вас.
— Испытали. И что же?
— Вас не смущает отношение ко мне вашей бабушки?
— Нет, нимало. Я — вдова, независима, сама решаю свою судьбу.
— А где же мы будем жить?
— Где хотите. Можно снять квартиру, чтобы не зависеть от родичей. Можно уехать ко мне в Малороссию, если вы выйдете в отставку. Там и Мише-маленькому будет лучше.
Лермонтов какое-то время молчал, не зная, что сказать. Затем горестно спросил:
— Значит, вы согласны разделять все мои напасти? Мой несносный характер, вздорный нрав, муки творчества?
Щербатова ответила твердо:
— Да.
И посмотрела на него с умилением.
— Я тебя люблю, Миша.
Он схватил ее за руку.
— Я тебя обожаю, Мэри!
Михаил хотел поцеловать ее, но в этот момент рядом прозвучал голос:
— Что вы позволяете себе, сударь?
Это было сказано по-французски.
Оба вздрогнули и оглянулись: рядом с их столом стоял де Барант. Сын французского посланника продолжил:
— Уберите руки от мадам.
Михаил, продолжая сжимать ладонь Щербатовой, медленно поднялся.
— Кто вы такой, сударь, чтобы мне указывать?
— Я — ваш счастливый соперник.
— Мой счастливый соперник? — поэт рассмеялся. — Перед вашим приходом мы с княгиней объяснились и решили сочетаться узами законного брака.
— Вот как? — усмехнулся француз. — Но вчера Мария обещала выйти за меня.
Лермонтов взглянул на Щербатову. Та пролепетала:
— Это ложь. Ничего подобного не было и в помине.
Отпустив ее руку, он проговорил:
— Сударь, вы лжец и негодяй.
Де Барант насмешливо ответил:
— Если вы не трус и рискнете нарушить запрет царя на дуэли, можете принять мой вызов.
— Я его принимаю.
— В таком случае ждите моего секунданта.
— А вы — моего.
Они коротко раскланялись, и Эрнест удалился. Поэт с пылающими щеками медленно опустился на стул.
Мария прошептала:
— Боже, что вы наделали?
Глядя мимо нее, он отрезал:
— Ничего. Просто защитил вашу честь.
— Честь моя не запятнана, и ее защищать не надо. Поединок не должен состояться.
— Нет, теперь непременно состоится. Я не упущу случая, чтобы продырявить этого мерзавца.
— Я вам не позволю.
— Как сие возможно?
— Заявлю властям, и вас обоих арестуют.
— Донесете?
— Да.
— В результате его вышлют из России, а меня сошлют на Кавказ. Вы хотите этого?
— Нет, конечно.
— Тогда вы обязаны хранить молчание.
— Господи, да как же? — Она заломила руки. — Знать, что вы стреляетесь и, возможно, в итоге кто-то будет убит? Да еще из-за меня?!
Михаил криво улыбнулся.
— Вы за кого тревожитесь больше — за него, за меня или за себя?
— За всех.
— Хорошо, я обещаю, что буду стрелять в воздух. Если вы убедите в том же де Баранта, то никто не умрет.
— Клянусь.
— Что ж, договорились.
Он поднялся — совершенно спокойный и благодушный, словно сложившаяся ситуация ему нравилась. Вежливо кивнул, щелкнув каблуками, и спросил беззаботно:
— Я надеюсь, вы подарите мне тур вальса?
— Вальса? — она тоже поднялась и смотрела на него изумленно. — Вы способны танцевать после происшедшего?
— А что такое случилось? Мэри, бросьте переживать: мне еще отмерено, думаю, лет шесть. Так что все в порядке. Будем сегодня веселиться.
Щербатова прижала пальцы к вискам, словно пытаясь справиться с головной болью.
— Нет, не могу. У меня сердце не на месте.
— Ничего не будет, поверьте. Пойдемте, музыка играет.
— Нет, нет, Михаил Юрьевич. Я поеду домой.
— Вы меня бросаете?
— Я вас не бросаю, но и быть здесь сегодня более не могу.
— А еще говорили, что любите меня.
— Да, люблю, люблю, к сожалению.
— Отчего же «к сожалению»?
— Оттого, что это невыносимо! — И провожаемая любопытными взглядами, она вышла из буфетной.
Лермонтов постоял, покачался с каблука на носок и обратно, крякнул, подошел к стойке и спросил у буфетчика:
— А что, любезный, водка у тебя есть?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});