Что будет дальше? - Джон Катценбах

Он даже не удивился, ощутив ее ладонь в своей руке. При этом, чувствуя прикосновение жены, он по-прежнему не видел ее.

— Тебе пора приниматься за дело, — неожиданно сухо сказала Касси.

Этот голос звучал словно со всех сторон сразу — сверху, снизу, из-за спины… А главное — он звучал у Адриана внутри.

— Давай, Адри, принимайся за работу. У тебя каждая секунда на счету.

Касси была рядом, и в то же время ее не было нигде.

Адриан сел, протер глаза и сказал:

— Дженнифер.

— Да, правильно: Дженнифер.

— Вот видишь, я с трудом вспомнил, как ее зовут, — не без упрека в голосе произнес Адриан.

— Перестань, Адри, ты прекрасно все помнишь. Ты видишь ее, ты видишь ту девочку, какой она была до того, как пропала. Ты же заходил в ее комнату, ты помнишь, как она была одета. Надеюсь, розовую бейсболку ты не забыл? Так что с памятью у тебя все в порядке. Но если даже она тебя подведет, я всегда буду рядом. Не пытайся сделать вид, будто все это тебя не касается. Найди ее, обязательно найди.

Эти слова многократно отразились эхом в голове Адриана, словно Касси произнесла их, стоя на краю глубокого каньона. Он попытался было по привычке что-то возразить: сказать, что он уже слишком стар, слишком болен и просто не в своем уме, но вдруг понял, что Кассандра не будет слушать его оправдания. В таких ситуациях она никогда его не слушала.

Он выглянул в окно: утро еще не наступило. «Прохладно там, наверное, — подумал Адриан, — но, скорее всего, не так промозгло, как зимой. Если пойти прогуляться, то наверняка весну почувствуешь. Не увидишь, конечно, в темноте, но почувствуешь по легкому ветерку, по запахам».

С мыслью о том, что нужно бы прогуляться, Адриан Томас встал с кресла и сделал шаг по направлению к входной двери. Впрочем, в ту же секунду он замер на месте, потому что его внимание отвлекло его собственное отражение в зеркале над туалетным столиком Кассандры, стоявшим в спальне. Адриан вдруг заметил, что за последнее время сильно похудел. Болезнь словно пожирала его фунт за фунтом. Он покопался в памяти и сообразил, что не знает, ел ли что-нибудь толком за последние несколько суток или нет и даже ел ли вообще. Он не знал, сколько времени уходит у него на сон: считаные минуты или долгие часы. «Нужно принимать лекарства, — приказал себе профессор Томас, — нужно попытаться избавиться от галлюцинаций». При этом он прекрасно понимал, что шансы на это невелики, вне зависимости от того, сколько таблеток он примет. А кроме того… ему нравились эти галлюцинации, они стали частью его жизни — частью более живой и насыщенной, чем то существование, которое влачили его ослабевшее от старости тело и на глазах отмирающий, пусть формально и сохраняющий остатки рассудка мозг. Адриан не без удовлетворения почувствовал в себе упрямство. Да-да, он действительно вел себя как несговорчивый, упертый мальчишка. «Что ж, — подумал он, — если ты готов сопротивляться — это уже неплохо». Тем не менее он заставил себя подойти к комоду и вынуть из ящика коробку с таблетками, которые вроде бы должны были помочь ему бороться с подступающим слабоумием. Не помня, когда и в каком количестве он в последний раз принимал таблетки, Адриан — частично по инструкции, а частично наугад — отсыпал себе пригоршню пилюль и одним махом заставил себя проглотить их, даже не запив водой. После этого он вышел из спальни и вернулся в кабинет. Несколькими решительными движениями он расчистил письменный стол от книг и бумаг, оставив рядом с компьютером лишь карту шести близлежащих штатов. Массачусетс, Коннектикут, Вермонт, Род-Айленд, Нью-Гемпшир, Мэн. Повернувшись к компьютеру, профессор Томас ввел в поисковой строке название нужного ему справочника: «Регистр преступлений, совершенных на сексуальной почве». В графе территориальной локализации он отметил все эти шесть штатов. По правде говоря, он даже не догадывался, что инспектор Коллинз в это самое время занимается примерно тем же делом.

Пробежавшись пальцами по клавиатуре, он выделил интересующий его список и навел курсор на первое попавшееся имя.

На экране появилась протокольная полицейская фотография в фас и в профиль: мужчина с маленькими, глубоко посаженными глазами, редеющими волосами и в целом — это было видно даже по неподвижной фотографии — какой-то скользкий и изворотливый. Чего-то подобного Адриан и ожидал. К фотографии прилагался список задержаний, обвинений и судебных решений. Кроме того, на сайте был опубликован адрес «любителя поразвлечься» и краткое описание его «предпочтений». На экране высветилась также условная шкала опасности этого человека и его склонности к рецидиву. Открыв дополнительную сноску, можно было ознакомиться с кратким описанием того, как именно действовал мужчина, совершая свои преступления. В общем, все было ясно, понятно и четко структурировано. Тексты написаны сухим полицейским языком, без излишних эмоций. Прокололся он в окрестностях Молла, где его и арестовали. О таких подробностях, как мера раскаяния, выраженного преступником, и глубина психологических травм, полученных жертвами, на полицейском сайте, естественно, не сообщалось.

Адриан откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. Скорее всего, информация, которую предоставило ему полицейское управление, имела какую-то ценность для профессионала — оперативника или следователя, но для него — ученого-психолога… Всю свою жизнь Адриан Томас исследовал поведенческие модели. Вне зависимости от того, ставил ли он опыты на лабораторных крысах или же изучал поступки, совершенные людьми, его задачей была формулировка смысла и цели тех или иных действий. Идентифицировать или описать ту или иную модель поведения, в общем-то, нетрудно: на это способен любой образованный человек, владеющий навыками вербализации наблюдений над предметами и явлениями окружающего мира. Работа же профессора психологии заключалась в том, чтобы выяснить подлинные мотивы, двигавшие объектом исследования, внутренний смысл и значение его поступков. От исследователя требовалось дать заключение по поводу того, как этот и другие возможные поступки того или иного человека могут воздействовать на окружающих. Кроме того, предполагалось, что психолог-профессионал может дать достаточно точный прогноз поведения исследуемого объекта на будущее.

Адриан наугад ткнул курсором в другую строку списка. Теперь на него с экрана смотрел другой человек — крепко сложенный бородатый мужчина с длинными, до плеч, вьющимися волосами и с огромным количеством татуировок, покрывавших, судя по всему, все его тело. Специальная сноска содержала несколько крупных планов: огнедышащие драконы, размахивающие мечами валькирии и щит — эмблемы какого-то байкерского клуба. Вернувшись на основную страницу, можно было получить все ту же официальную, скупую на мотивировки и детали информацию о совершенных этим человеком преступлениях.

Посмотрев некоторое время в глаза сфотографированному преступнику, Адриан понял, что по этому бесстрастному снимку, сделанному только в целях безошибочной идентификации арестованного, и по скупым строчкам описания его преступлений вряд ли можно сказать что-то существенное по поводу психологических особенностей этого человека.

В итоге профессор пришел к неутешительному для себя выводу: по всей видимости, та информация, которую он мог получить в открытом доступе в Интернете, вряд ли окажется для него полезной. Ничего нового о людях, которые похитили Дженнифер, на основании этих скупых данных он не сможет сказать.

— Ну что ж, раз такое дело… — задумчиво протянула Касси, опершись на плечо Адриана и бегло просмотрев страницу, открытую на экране его монитора, — похоже, выбора у тебя не остается. Ты должен сделать… то, что должен.

Адриан чувствовал ее теплое дыхание на своей щеке. Едва заметно кивнув, он сказал:

— Да, конечно. Но…

— Ты же сам всегда говорил, что испытываешь смешанные и противоречивые чувства, когда читаешь о результатах экспериментов, проведенных без твоего участия. В глубине души ты стопроцентно доверял только тем исследованиям, которые проводил лично. Изучая страх и его эмоциональное воздействие на человека, ты ведь всегда говорил, что должен сам увидеть происходящее. Разве я не права?

Ну конечно же она была права. Касси всегда задавала мужу только те вопросы, на которые заранее знала единственно правильный ответ. Адриан давно свыкся с этой манерой жены и признавал, что такой подход в большинстве случаев срабатывал безошибочно, по крайней мере на протяжении долгих лет их совместной жизни.

Адриан не знал, что делать… С одной стороны, этот сверлящий вопрос он давно хотел задать Кассандре, с другой — не был уверен, что имеет на это право. Сам не сознавая, что делает, он поделился с покойной женой мыслью, которая сидела у него в мозгу уже долгие годы: