Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она переступила порог, правда, остановилась сразу же за ним. Невысокая, но ладненькая блондинка. И неужто натуральная? Вот так чудо! Изо всех женщин, до этого дня знакомых мне в Санта-Озе, только мама могла похвастать светлыми от природы волосами. Почему и имела непреходящий успех в любом здешнем мужском обществе. Впрочем, для той, что должна пользоваться популярностью, одета незнакомка слишком уныло: даже строгий костюм выглядел бы на ней лучше. Эффектнее. Особенно если скрутить волосы в пучок и спустить очки на кончик тоненького носа. Получилась бы настоящая учительница. Со страниц журнала определенного толка.
– Почему вы так на меня смотрите?
Как – так? А, примеряя свои фантазии к реальности. Потому что мне это нравится. И потому, что это заставляет кое-кого розоветь. И отнюдь не от гнева.
– Простите, сеньора.
– Сеньорита.
– Тогда простите ещё раз.
Забавно. Поправила меня мгновенно. Поторопилась поправить. Обычно за такой поспешностью кроется… Господи, о чем я только думаю? Физический труд на свежем воздухе виноват? Эх, знать бы этот рецепт раньше!
– Так куда вы шли?
– Сюда.
Она протянула руку за листком бумаги, прочитала направление несколько раз с начала и до конца, растерянно хмуря светлые брови.
– Что-то не так, сеньорита?
– Нет, просто… - Очки повисли на цепочке, а девушка утомленно потерла переносицу. – Надеюсь, я не обижу вас, если скажу, что ваше желание выглядит немного неожиданным?
– Которое из?
Теперь она зарделась уже основательно. А ведь комплимент был неуклюжий. Грубоватый, прямо скажем.
– Сеньор…
– Ллузи. Франсиско. А ваше имя можно узнать?
– Глория Толлман.
– Вы будете моей учительницей, я правильно понимаю?
М-да, и эта безобидная фраза прозвучала как-то двусмысленно. По крайней мере, для девушки. Пора заняться аутотренингом или… Вообще – заняться. Да что ж такое со мной сегодня?
– Почему вы хотите учиться?
О, молодец, взяла себя в руки. Так и мне будет проще. Надеюсь.
– Не знаю, сеньорита. Подумал, что в этом нет ничего дурного.
А вот пуговку на блузке не надо расстегивать! Да, пожалуй, в комнате немного душновато. Может быть, даже жарко. Но разве не проще и разумнее открыть окно?
– Хорошо. Давайте определим объем ваших знаний.
Она все-таки села за свой стол. И ложбинку между грудей стало видно немножечко лучше.
– Как скажете, сеньорита.
– Вы умеете… - Слишком длинная пауза, которую хочется прервать положительным ответом. – Читать и писать?
– Да. Меня учили. Дома.
– Тогда я подберу несколько тестовых заданий. К завтрашнему дню. Вы ведь придете завтра?
Звучит, как приглашение на свидание.
– Конечно, приду.
– Замечательно!
Надо же, а она и правда воодушевилась. Наверное, педагогический энтузиазм взыграл.
– С курсом тоже начнем определяться завтра. По результатам тестов. А пока… У вас есть какие-нибудь вопросы?
– Про обучение?
– Необязательно. Личные… тоже можно задавать.
– И насколько личные?
Глория потупила взгляд и словно бы невзначай прошлась язычком по верхней губе. Ну да, здесь же жарко. И продолжает теплеть. С каждой минутой.
– Сеньорита Толлман, вы заняты?
Вздрогнули мы синхронно, я и девушка. Но обернулись в сторону спрашивающего не сразу, а лишь обменявшись долгим пронзительным взглядом.
– Да. У меня появился… ученик.
– Вас можно с этим поздравить?
Такого Норьегу я ещё не видел. Предупредительного, робкого, скованного в жестах и интонациях. В общем, хронически влюбленного.
– Если хотите.
Глория, впрочем, ему вторит. Правда, скорее автоматически. Попугайничает, одним словом.
– Это будет удобно сделать за чашечкой кофе?
– Вполне удобно.
Воркование смущенных голубков. Вроде бы трогательное. Почему тогда я не умиляюсь? Почему мне хочется смахнуть со стола бумаги и показать Эсте, как следует обращаться с женщиной, когда желания двоих целиком и полностью совпадают?
– Я зайду за вами? Когда вы освободитесь?
– Это зависит от любознательности сеньора Ллузи. Кажется, у него были ко мне вопросы.
Мы опять смотрим друг другу в глаза. Так, что взгляды выходят лучами через затылок и слепят любого, кто рискнет стать свидетелем…
Никогда не думал, что скажу спасибо урокам, полученным в «Каса Магдалина». Особенно тем, которые учили контролировать определенные позывы тела: до туалетной кабинки я добрался, вызывая заинтересованных взглядов не более, чем любой другой человек, выглядящий озабоченным и целеустремленным.
Следующий отрезок времени прошел незаметно. Неощущаемо, по крайней мере. В отличие от всего остального, что меня переполняло. Слава Господу, что в коридоре не оказалось ни одной женщины, иначе…
Конечно, стыд пришел. Не мог не прийти. Потом. Много позже. Когда энергия и кое-что ещё выплеснулось наружу. А вода из-под крана оказалась восхитительно холодной.
Смущало многое. Внезапность, например. Я ведь ещё не успел отвыкнуть от прежнего режима, что убедительно подтверждала та ночная встреча. Напор, опять же. Не чрезмерный, но, скажем так, сильнее обычного. Заметно изнуряющий. Вот объект приложения чувств вопросов не вызывал: проекция материнского образа и все такое. Будничный случай, вызывающий зевоту у психотерапевта. Правда, без мощного стимула я бы…
Стимул. А может, стимуляция? Сеньора Байас не пользовалась ничем подобным. Упоминала о последствиях, разве что. О потере чувства реальности и снижении уровня морально-этических ограничений. А этого как раз было в достатке. Одно желание покрасоваться перед зрителями чего стоило! Зрителем, вернее. Единственным.
Что же за хрень со мной происходит? Вернее, надеюсь, что уже произошла и в ближайшее время не повторится.
Контакт с химикатами исключается. Он состоялся, и после, в течение суток, никаких порывов и позывов не возникало.
Пищевые продукты? Последний раз я ел что-то из пайка тоже не меньше, чем два дня назад. Лил приносила ужин, это да. Вкусный. Но тогда все вроде бы обошлось. Подозревать столовую мусорной конторы вообще глупо: там не угадаешь, какая порция кому из работников достанется.
Нет, это было что-то совсем недавнее. Прямо перед выходом из дома, потому что все предыдущее время я спал. А вот после сна… Ну да. Захотелось взбодриться. И что я сделал? Сварил кофе. Уже заранее кем-то любезно смолотый.
Ага! Я точно не запасал его впрок. Пьяница не стал бы даже дотрагиваться. Значит, кто-то третий постарался. И это мог быть лишь один из двоих. То есть, одна. Озабоченная специфическими желаниями девчонка. С неё сталось бы подсыпать мне любую гадость, только бы добиться поставленной цели.
Что ж, если я прав в своих подозрениях, это зашло уже слишком далеко. Надо разбираться сразу и окончательно. Все должно случаться в свое время, по доброй воле, а не где попало и с кем попало. Хотя, блондинка, конечно…
В автобусе я дремал. Сладко-сладко. И
