Знак снежного бога (СИ) - Элевская Лина

— Это сила Ланежа, — наконец медленно проговорила Рэлико. — Это сила зимы. Та же сила, что творит столько чудес… Она не принесет зла.

Раздался слаженный вздох облегчения.

— Мы подарим тебе эту силу — ненадолго, человек долго не выдержит. Она уйдет сама в свой черед. Примешь?

И уже без сомнений Рэлико кивнула.

Улыбнувшись, дух взял самую тонкую кисть и споро нарисовал у нее на ладони снежинку. К удивлению Рэлико, та вдруг пустила узоры к запястью, оплетая его инеевым браслетом.

— Красиво! — выдохнула она.

Затем к ее руке осторожно потянулась Шелькри, за ней другие.

Холод в груди усиливался, но не морозил.

А потом и вовсе стало не до него.

В вихрях вьюги Рэлико, широко распахнув глаза, как дитя, впервые узревшее мир, училась видеть, как духи. Чувствовать, как духи. Передался ей и их страх, и их надежда, и привязанность к Ланежу, которого они почитали за своего, и тихое ликование, хотя она не понимала, чем оно вызвано. Тем, что решились выступить против былого? Тем, что нашли способ помочь?

Вокруг ощущалось биение жизни, яркое, одновременно полное грозной, пьянящей силы и дремотного покоя. Над снегом раскинулось огромное небо, в котором беспрестанно вились диковинными узорами облака. А под снегом были сны… мирные сны деревьев, трав, спящих животных.

И оттенки снега виделись теперь иначе. Столько тонов белого… совсем как в его длинных волосах…

И гонка эта уже не пугала, не морозила, не вынуждала жадно хватать ртом воздух. Сияние, восторг, тихий, обманчивый покой снежной равнины, над которой они мчались…

И вдруг — уродливо-красный всплеск огня на высоком заснеженном склоне за лесом. Отголосок чьего-то безумного, каркающего смеха эхом пронесся по равнине.

— Ланеж, — выдохнул снег вокруг нее.

Теперь уже и сама Рэлико, даже не заметив этого, быстрее вьюги помчалась вперед в ореоле снежинок, движимая одной мыслью.

Там ведь Ланеж…

А вдруг уже опоздала, пока боялась и расспрашивала?!

Стужа стужей, но в сердце при мысли о Ланеже вновь вспыхнул потаенный жар, заставивший лететь быстрее, купаясь в сиянии добровольно отдаваемой силы.

Успеть бы только!

— Ты не имеешь права на эту силу, — стиснув зубы, процедил Ланеж, отказываясь сдаваться, продолжая упрямо черпать энергию извне, хоть и понимал, что этим лишь оттягивает неизбежное.

— Так помешай мне, дух, — ядовито плюнул Сньор на ладонь шевелящимся пламенем земли.

Омерзительно.

Он швырнул в Ланежа этот сгусток переливающегося инеем, мгновенно застывшего пламени, но тот скупым движением уклонился. Недовольно, горестно зашипел за его спиной снег.

Тогда Сньор простер руку перед собой. Послушные его воле, снежинки медленно, словно нехотя вылепились в уродливый белый меч, который лег в протянутую ладонь.

Не для того предназначалась сила Севера!..

Но обугленные пальцы сжались на грязно-белой рукояти. Из новых трещин закапало черным.

Такие же капли с обожженных губ слизал отвратительно яркий алый язык.

Сньор сделал шаг вперед — и на сей раз снег выдержал, не начал плавиться. Тело постепенно остывает, вспоминает былое… Так может, и прежний облик его однажды вернется? Сколько духов потребуется, какие? Художник, наверное, его талант здесь кстати будет…

Сньор картинно замахнулся.

Ледяной меч Ланежа разлетелся на куски при соприкосновении со снежным, по которому то и дело пробегали алые всплески. От второго и третьего ударов он увернулся только чудом. Четвертый пропорол щеку, срезал прядь волос. Еще немного — и меч вонзился бы прямо в глаз.

А сила все так же быстро утекала… Остались жалкие крохи.

Сньор легко регулировал длину клинка, призывая и отзывая снег.

Следующий удар Ланеж остановил, поймав лезвие руками, а затем резким, быстрым движением ударил по нему ладонями, как ножницами, отломав изрядный кусок. Алый всполох оставил на коже ожог.

Сньор сдавленно зарычал от злости. Отрастало лезвие медленно — силы в Ланеже осталось мало. Может, если Сньор всю ее истратит в этой битве, их шансы уравняются?

Пока же боги, тяжело дыша, остановились, исподлобья, с ненавистью глядя друг на друга.

— Это моя власть, моя стихия, моя сила, дух, — оскалился Сньор. — И этого ничто не отменит. Ты бессилен! На колени! Отдай то, что мое по праву, и я, так и быть, не развею тебя!

И вдруг откуда ни возьмись налетела вьюга, да такая, что заставила обоих покачнуться. Ланеж с удивлением почувствовал, что его словно поддерживают невидимые руки, помогая сохранить равновесие. Сньор же сдавленно зашипел, когда резкий порыв северного ветра вынудил его попятиться, едва не вырвав меч из рук.

А когда снежный вихрь утих, в эпицентре его осталась маленькая, хрупкая фигурка.

Плеснули по ветру длинные рыжие волосы.

В снегу, в одном платье, без плаща или шубы.

Но она не дрожит — ни от страха, ни от холода.

Рэлико. Такая родная, но при этом неуловимо изменившаяся.

Как она здесь очутилась?!

И как раз когда он пытается сдержать этого монстра из подземных недр…

…Мир, за что?.. За что ты так со мной?..

И где его духи, скажите на милость, почему не присмотрели за ней?

Или… они и привели? Но зачем?

Ланеж дернулся было в сторону, пытаясь заслонить свою наликаэ от неприглядного зрелища, кое являл собой его предшественник, но было уже поздно. Теплые карие глаза мерцали синим и неотрывно смотрели на обожженного бога, и от их выражения ему стало не по себе.

Затем Ланеж заметил у нее на руке мерцающий инеем рисунок.

Захотелось взвыть.

Ше'Эл. Убить мало! Защитили, называется!

Ланеж даже думать не хотел о том, какому риску они подвергли его огненную девушку. Если бы стихия не приняла ее… Выпороть бы поганцев ледяной плетью!

Но тут Рэлико медленно перевела взгляд с обожженного чудовища на своего снежного бога — и улыбнулась ему.

— Здравствуй, Ланеж, — просто сказала она.

Так, значит, знала, на что идет? Ради него?..

Рэлико не знала, как это объяснить, но и духам, и ей самой при виде Ланежа, целого и почти невредимого, стало вдруг спокойней. Этот монстр не сможет взять верх над ним. Развеять угрожает… Она не допустит! Они не допустят!

— Даже смертную игрушку себе завел? — оскалился Сньор. — Совсем освоился на чужом месте… Ничего, я с удовольствием возьму ее себе, как только верну себе своё по праву!

И вот от этих слов вспыхнула в душе снежного бога лютая, вьюжная ярость. Страх за Рэлико, за духов, отдававших самое себя, чтобы защитить ее и его, их хозяина, тепло в душе, вспыхивавшее при каждом взгляде на огненную девушку — все это слилось в бурлящую, клокочущую силу, требующую выхода. И эту силу Сньор не мог отобрать.

"Я — бог. Это моя сила. Моя стихия. Мое место".

Он видел Хаос, Сулу, полотно мира. Он властвовал над стихией, управлял духами — так, как полагал единственно правильным. У него есть наликаэ, самая большая его драгоценность. А эта тварь, недостойная зваться богом, хочет разрушить все, что ему дорого?!

Ярость белоснежными клыками впилась в утекающую силу и наконец вырвала ее у скалящегося захватчика.

Он больше не дух, из которого можно тянуть жилы.

Из рукояти, которую снежный бог крепко стиснул обеими руками, вытянулся новый ледяной меч, куда более грозный и хищный, чем раньше.

— Ты не получишь ничего. Ни её, ни стихию, — тихо, но твердо произнес Ланеж, выпрямившись. — Ты искалечен огнем и собственной злобой. Тебе больше нет места в этом мире.

Выражение беспомощной злости на обожженной физиономии Ланежу совершенно не понравилось. Оно сделало ее еще более мерзкой.

Затем Сньор снова оскалился.

— Ты всегда был своенравным. Но ты не один, — с угрозой напомнил он. — Есть и другие. Пожалуй, я начну с младших, а закончу твоей наликаэ!

Сньор одним прыжком отлетел прочь и широко раскинул руки, окружив себя мерцающим ореолом.