Платье из черного бархата - Кэтрин Куксон

– Какие они все вонючие, – как-то вечером пожаловалась Бидди своей соседке по комнате, когда они собирались ложиться спать.

– Знаешь, Бидди, – начала объяснять Джин, – нет большой разницы между рабочей одеждой и той, что приносят от слуг из дома, даже господская не лучше. Хочешь верь, хочешь – нет. Я видела кое-что из их вещей, а они переодеваются каждый день.

– Да ну? – удивилась Бидди, глядя сквозь слезы на свою новую подругу.

– Да, да, – энергично закивала Джин. – Хозяйка и старая мадам меняют одежду каждый день. А хозяин и мистер Стивен могут и по три рубашки в день сменить. Потом, есть еще мистер Лоуренс, он приезжает только на каникулы. Маленьким негодникам, мистеру Полу и мисс Люси, вообще подавай по три смены одежды, особенно, если они едут в гости. И мисс Мей не лучше, но она – молодая леди, тут уж ничего не сделаешь.

Постепенно Бидди немного освоилась и получила некоторое представление об обитателях дома: хозяевах и прислуге. Она узнала, что семья состоит из восьми человек. Старая мадам занимала все западное крыло дома и почти все время проводила там.

Худощавому дворецкому Томасу Фроггетту было пятьдесят лет. Он носил дорогую красивую одежду, чулки с подвязками, и все побаивались его коварства. Первый лакей, Джеймс Симпсон, был моложе дворецкого, но выше ростом и плотнее. Второй лакей – маленький и неприметный Джон Томпсон – еще моложе. Камердинером у хозяина служил мистер Бакли. Бидди пока ни разу не видела никого из этих людей. Только мельком ей удалось взглянуть на первую и вторую горничных, Мэри Уоттс и Джун Корделл. Это были женщины немолодые, как две служанки, убиравшие в спальнях. Одна служанка, Пегги Тиль, была старше горничных, ей уже перевалило за сорок, другая – Кристи Мур, была немного моложе.

Других слуг Бидди увидела, когда они вместе с работницами прачечной приходили в столовую для прислуги, где единственный раз в день ели сидя за столом. Они попадали в столовую в половине седьмого, после того как закончит ужин остальная прислуга. Вместе с работницами прачечной за столом сидела прислуга из кухни низшего ранга. Кухарка и главная швея питались вместе со старшей прислугой. Камердинеру, экономке и гувернантке стол накрывали в гостиной гувернантки.

Бидди поражалась, что двадцать один человек прислуживали всего восьми хозяевам, даже семи, потому что один из них появлялся дома редко. Джин рассказала, что кроме домашней прислуги еще тринадцать слуг работают во дворе. Сюда относились работницы прачечной и привратник с женой. Джин не считала слуг с фермы, из кузницы и трех каменотесов. Ведь ферма и кузница находились в конце имения и выделялись в самостоятельное звено.

За то короткое время, что Бидди проработала в прачечной, она поняла, что среди всех уровней, на которые делился штат прислуги, самую низшую ступень занимала прачечная. Ей же, Бидди, даже тут отводилось самое ничтожное место. Интересно, что на каждом уровне имелся человек, считавший себя выше остальных, который не упускал случая покомандовать. Во время заключительной трапезы, как называли здесь ужин, помощница кухарки, Анна Смит, сидела во главе стола. По ее команде все начинали и заканчивали есть. Она же назначала время, когда за столом разрешалось говорить.

Все эти правила казались Бидди странными и не укладывались у нее в голове. Она говорила себе, что никогда не сможет к ним привыкнуть. Да она и не желала к ним привыкать. В последние несколько дней ее неудержимо тянуло взбунтоваться. Она живо представляла себе, как подойдет к старшей прачке и ехидно скажет: «Вот что, миссис Фицсиммонс, вы противная горластая толстуха. Вот корыто и белье. Если вам нужно, сами и стирайте!» Она сочиняла все более и более ядовитые фразы и злорадно улыбалась про себя, воображая каменеющее от удивления лицо старшей прачки.

Размышляя о прошедшей неделе, Бидди пришла к выводу, что старшая прачка обращалась с ней грубо с самого начала. После того как экономка заглянула в прачечную, миссис Фицсиммонс стала относиться к Бидди еще хуже, как будто ей специально поручили придираться.

На третий день своего пребывания в «Холмах» Бидди спросила Джин:

– Как ты думаешь, ничего, если я добегу до конюшен, чтобы повидаться с Дэйви, когда у нас будет перерыв на обед?

В двенадцать часов им приносили сыр с хлебом и пиво. За сорок пять минут прачки должны были поесть, убрать в комнатах и удовлетворить естественные потребности. Бидди надеялась, что в перерыв ей удастся выкроить время, чтобы повидаться с братом. Однако Джин, услышав об ее планах, ужаснулась и предупредила, что если ее заметит мистер Моттрем, мистер Лоутер или старшие помощники конюхов, то сразу донесут, и ей не поздоровится. Один из парней тайком встречался с девушкой, что работала на кухне, так их обоих тут же уволили.

Бидди увиделась с Дэйви только в воскресенье, перед тем как сесть в повозку, уставленную рядами скамеек, чтобы поехать в церковь. Он вместе с двумя другими молодыми парнями направлялся к повозке, что стояла в процессии третьей. Брат обернулся и приветливо улыбнулся ей, она тоже ответила улыбкой и успела кивнуть ему до того, как ее толкнули в повозку.

Еще раз она видела его в церкви, где слуги мужчины сидели отдельно от женской прислуги. Несмотря на то, что на службе присутствовал не весь штат прислуги, они составляли третью часть собравшейся паствы.

Бидди сидела в самом последнем ряду между Джин Биттон и Джулией Фенмор. Несколько минут спустя, после того как все расселись, по рядам прокатилась волна оживления.

– Хозяева здесь, – шепнула Джулия, прикрывая рот рукой.

До этого дня Бидди не видела никого из семейства вблизи. Воображение рисовало ей хозяев, сидящих в своей галерее подобно богам и богиням, о которых она так много читала в последние годы.

Служба ее утомила. Голос преподобного Уикса навевал дремоту, и она едва не уснула. Бидди сначала подумала, что в выходной попросит у матери отцовскую Библию. Но взглянув на молчаливые ряды, застывшие со сложенными на коленях руками, решила, что разумнее последовать их примеру, тем более что грамота в «Холмах» была не в почете.

Когда они возвращались после службы домой, погода стояла ясная и морозная. Девушки болтали, а Бидди сидела молча, угрюмо глядя сквозь щели в бортах повозки. И снова душа ее рыдала: «Как я хочу снова оказаться дома».

Когда все вернулись в усадьбу, Джин объяснила, что они должны подняться к себе в комнату и переодеться в рабочую одежду. После этого, наскоро перекусив, следовало собрать грязную одежду, рассортировать ее и замочить, чтобы утром в понедельник сразу приступить к стирке.

Бидди никогда не приходилось так много работать по воскресеньям, даже когда они не ходили в церковь. Мать считала воскресенье днем отдыха. Летом они все вместе ходили к реке и играли в свое удовольствие. Когда Бидди вспомнила о чудесной жизни дома, глаза ее налились слезами. Тогда она не понимала и не ценила, как хорошо ей живется, принимала все как должное и считала, что так будет вечно. Если бы был жив хозяин, то не допустил бы, чтобы она работала в этой кошмарной прачечной.