Легенда о Дриззте: Избранные Истории - Роберт Сальваторе

Несмотря на все свои сомнения, рука Тос’уна тут же оказалась на рукояти меча, однако он почти сразу отпустил её.

Дриззт не убьет меня. Я могу отговорить его. Он примет меня.

По крайней мере, он потребует, чтобы ты вернул ему меня, сказал Хазид’хи, Чтобы он мог отдать меня той человеческой женщине.

Я этого не допущу.

И как ты ему помешаешь? Как сможешь отвечать на вопросы жрецов, если меня не будет рядом?

Мы уже закрыли эту тему, ответил дроу.

Нет, если я предам тебя, предупредил меч.

Тос’ун вздохнул, понимая, что попался. Ему не очень-то хотелось идти одному, навстречу зимнему холоду, и он не знал, что сказать мечу.

Но при этом он не желал отдавать Хазид’хи ни Дриззту, ни кому-либо другому. Тос’ун понял, что его навыки борьбы улучшались благодаря обучению меча, и мало какое другое оружие в мире обладало столь же совершенным лезвием. Однако он не сомневался относительно замечания Хазид’хи в том, что ещё не готов дать отпор воину, равному Дриззту До’Урдену.

Едва заметными шагами дроу подошел к Синнафейн сзади.

— Сегодня прекрасный день, из-за ветра придётся укрыться в пещере, — сказала она, и Тос’ун понял большинство слов и их значение. Он был способным учеником, и язык эльфов не так уж отличался от тёмноэльфийского. Между ними было много похожих слов и корней, и структура тоже была идентична.

Она повернулась к нему лицом, прежде, чем он ударил.

Мир перевернулся перед глазами Синнафейн. Она лежала на камне, и дроу стоял над ней, а острие его смертоносного клинка касалось её подбородка, заставив эльфийку выгнуть шею.

Убей ее! потребовал Хазид’хи.

Мысли Тос’уна заметались. Он хотел погрузить свой меч в её горло и пронзить голову. Или, возможно, стоило взять её в заложники? Она могла бы оказаться ценным козырем, и вдобавок предоставить ему массу приятных мгновений, пока он, разумеется, её не убьёт.

Только зачем?

Убей ее! раздался в голове крик Хазид’хи.

Тос’ун отодвинул лезвие назад, и Синнафейн смотрела на него, наклонив подбородок. Страх в её синих глазах доставлял ему удовольствие, и он бы задержал меч, только чтобы дать ей немного надежды, прежде чем проткнуть горло.

Но зачем?

Убей её!

— Я тебе не враг, но Дриззту этого не понять, — Тос’ун услышал свои собственные слова, но он знал её язык ещё настолько плохо, что лицо Синнафейн исказилось, когда она попыталась понять.

— Я тебе не враг, — медленно, тщательно выговаривая каждое слово, сказал он. — Дриззт не поймёт.

Он расстроено покачал головой, наклонился вниз и, достав оружие беспомощной эльфийки, отшвырнул его прочь. Он вздёрнул Синнафейн на ноги и повел её прочь, приставив Хазид’хи к её спине. Он несколько раз оглянулся на пещеру, прежде чем понял, что преследования не будет.

Он развернул Синнафейн и заглянул ей в глаза.

— Я тебе не враг, — повторял он снова и снова.

А затем, к великому неудовольствию Хазид’хи, Тос’ун Армго умчался прочь.

— Это меч Кэтти-бри, — догадался Дриззт, когда несколько дней спустя после возвращения в Лунный лес Синнафейн рассказала ему о Тос’уне. — А тот дроу был одним из тех двоих, что я видел, когда боролся с Обольдом.

— Заклинания правды не обнаружили его ложь, или любое преступное намерение, — заспорила Синнафейн.

— Он дроу, — вставила Инновиндиль. — Эта раса полна всяческих уловок.

— Но он же не убил меня, — простой ответ Синнафейн смягчил большую часть веса этого аргумента.

— Он был с Oбольдом, — снова сказал Дриззт. — Я знаю, что несколько дроу помогали королю орков, подстрекая его к нападениям.

Он посмотрел на Инновиндиль, что кивала, соглашаясь.

— Я найду его, — пообещал Дриззт.

— И убьёшь? — спросила Синнафейн.

Дриззт промолчал, но лишь потому, вовремя сумел сдержать слово «Да».

— Ты понимаешь, что это вообще такое? — спросил Инновиндиль жрец по имени Джаллинал. — Что такое привидение?

— Дух с незаконченными земными делами, — ответила Инновиндиль, хотя и не без дрожи в голосе. Священники не согласились бы на такой ритуал просто так. Обычно привидения были очень редкими, беспокойными душами, отошедшими в мир иной посреди жизни и не успевшими завершить начатое. Но Эллифейн не была такой. Тем не менее, эльфийские жрецы верили, что в любом случае будет лучше, если они хотя бы на время смогут создать привидение Эллифейн, что было делом почти неслыханным. Они были убеждены в своём решении, но, тем не менее, несмотря на всю их веру, Инновиндиль беспокоилась. Хотя свой выбор она уже сделала.

— Воплощение не очень болезненно, — уверил ее Джаллинал. — Физически. Но это весьма неприятно. Ты уверена, что справишься?

Инновиндиль вздохнула и оглянулась назад в сторону деревянной хижины, где сейчас был Дриззт, и её уверенность окрепла. Она готова была пойти на это ради дроу, которого полюбила, как самого дорогого друга. Она понимала, что он нуждается в этом — так же, как и Эллифейн.

— Давайте закончим с этим и наконец-то сможем спать спокойно, — сказала Инновиндиль.

Джаллинал и другие жрецы начали ритуал, а Инновиндиль откинулась на разложенные на полу подушки и закрыла глаза. Волшебство проникло в неё мягко, бережно открывая путь к духу, который вызвали священники. Её сознание дремало, мысли словно проникали из сознания её погибшей подруги, и она видела и слышала все, отражённое из сознания Эллифейн.

Она знала, что Эллифейн была там, рядом с ней, и когда её тело приняло положение сидя, это было волей Эллифейн, не Инновиндиль.

Инновиндиль заметила кое-что ещё: хотя Эллифейн находилось в её теле, бок о бок с её собственным духом, она была совсем другой: спокойной и безмятежной; в её душе впервые царило умиротворение. Мысли Инновиндиль тут же подвергли сомнению это изменение, и Эллифейн ответила воспоминанием о своём отдалённом прошлом, ясно возникшим в её сознании.

Оно было смутным и очень далёким. В воздухе витали вопли ужаса и предсмертной агонии.

Она чувствовала тепло, влажное тепло, и знала, что это было кровью.

Небо вращалось над ней. Она упала на тело женщины, что держала её… Конечно же, это же мать Эллифейн!

Ум Инновиндиль проносился через все эти видения, запутавшийся и разбитый. Даже ухватиться было не за что. И вот тогда она сосредоточилась на единственном ясном изображении, что возникло перед ней: глаза цвета лаванды.

Инновиндиль знала эти глаза. Она смотрела в те же самые глаза в течение многих месяцев.