Из Африки - Карен Бликсен

— Кто же их застрелит? — удивился Николс. — Я — человек не робкого десятка, но я женат и не хочу без нужды рисковать жизнью. — Трусом он действительно не был: несмотря на свою тщедушность, он был достаточно отважен. — Какой в этом смысл?

Я ответила, что не собираюсь поручать отстрел львов ему, а обращусь к мистеру Финч-Хаттону, приехавшему на ферму накануне.

— Тогда другое дело, — молвил Николс.

Я пришла к Денису и сказала:

— Давай позволим себе бессмысленный риск! Какой иначе смысл в нашей жизни?

Как и предупреждал Николс, львы оттащили второго вола на кофейную плантацию и почти его не драли. Они оставили отчетливые следы в мягком грунте: это были два крупных зверя. Мы пошли по следу, но в зарослях неподалеку от дома управляющего нас застал дождь, да такой сильный, что мы уже ничего не могли разглядеть. На краю зарослей мы потеряли след.

— Как ты думаешь, Денис, они вернутся ночью? — спросила я.

Денис был опытным охотником на львов. Он ответил, что они вернутся, как только стемнеет, чтобы наесться; следует дать им время как следует вгрызться в тушу, поэтому отправиться на плантацию лучше часов в девять вечера. Стрелять придется при свете электрического фонаря, которым он пользовался на сафари.

Он предоставил мне выбор роли, и я решила, что стрелять будет он, а я ограничусь держанием фонаря.

Для того, чтобы добраться в темноте до убитого вола, мы нарезали бумажных полосок и повесили их на деревья, между которыми нам придется красться, отметив себе путь, подобно тому, как Гензель и Гретель из сказки братьев Гримм отмечали свой путь белыми камешками. В двадцати ярдах от туши мы укрепили бумажку побольше, так как именно там было решено остановиться, включить фонарь и открыть стрельбу.

Днем мы догадались испытать фонарь. У него оказались слабые батарейки, луч света был совсем жидким. На то, чтобы ехать в Найроби за свежими батарейками, уже не было времени, поэтому мы решили ограничиться тем, что есть.

Происходило все это накануне дня рождения Дениса. За ужином он впал в меланхолию и твердил, что еще недостаточно пожил. В утешение я сказала ему, что как раз перед его днем рождения может произойти запоминающееся событие. Джуме я велела приготовить к нашему возвращению бутылочку вина. У меня не выходили из головы львы: где они бродят сейчас? Может быть, медленно и бесшумно переплывают друг за другом реку, наслаждаясь легким прохладным течением?

В девять вечера мы вышли в темноту.

Несмотря на несильный дождик, в небе была луна. Иногда она проглядывала среди тонких облаков и освещала покрытую белым цветением кофейную плантацию. В отдалении горели огни здания школы.

Это зрелище наполнило меня восторгом и гордостью за свой народ. Мне вспомнился царь Соломон, изрекший: «Говорит нерадивый: лев на пути лев на улицах моих!» Сейчас неподалеку от их дверей рыскали сразу два льва, однако мои школьники были вовсе не нерадивы, они не позволили львам преградить им дорогу в школу.

Мы нашли помеченные ряды деревьев, немного постояли и медленно двинулись друг за другом. Мы были обуты в мокасины и шли бесшумно. Я уже дрожала от волнения и боялась подходить к Денису слишком близко, чтобы он, уловив мое состояние, не отослал меня назад; сильно от него отставать я тоже не смела, потому что ему в любой момент мог понадобиться фонарь.

Как потом выяснилось, львы действительно явились к своей добыче, но, услышав или почуяв нас, отошли в сторонку, чтобы пропустить нас мимо. Видимо, желая нас поторопить, один из них издал негромкое рычание. Звук этот донесся откуда-то спереди. Рычание было настолько тихим, что мы не были уверены, действительно ли что-то слышали или это нам почудилось. Денис замедлил шаг и, не оборачиваясь, спросил:

— Слышала?

— Да, — прошептала я.

Мы прошли еще немного, и рычание повторилось, на этот раз справа.

— Включай фонарь, — распорядился Денис.

Это оказалось нелегким делом: он был гораздо выше меня ростом, поэтому мне пришлось сперва найти способ светить через его плечо на ствол ружья и дальше в темноту. Стоило мне зажечь фонарь как все вокруг преобразилось в залитую огня сцену: сияли мокрые листья кофейных деревьев, отражала свет мокрая земля.

Сначала в круге света появился шакал с расширенными от ужаса глазами, а потом лев. Он стоял прямо перед нами и выглядел очень светлым на фоне черной африканской ночи. Выстрел застал меня врасплох: он прогремел, как гром с небес, и мне показалось, что стреляют не во льва, а в меня. Лев, впрочем, рухнул, как подкошенный.

— Шевелись! — крикнул мне Денис.

Я попыталась водить фонарем, но у меня так чудовищно тряслись руки, что мир в круге света затрясся, как пьяный. Денис нашел в себе силы засмеяться. Позже он так прокомментировал происходившее в ту минуту: «От вида второго льва фонарь задрожал».

Несмотря на тряску, мне удалось осветить второго льва, который уже пустился наутек и был наполовину скрыт стволом дерева. Почувствовав себя в свете рампы, он обернулся. Денис спустил курок. Лев вывалился из освещенного круга, но тут же вскочил и снова оказался на свету, на этот раз направляясь к нам. Последовал новый выстрел, и лев издал долгое рассерженное рычание.

За доли секунды Африка выросла до колоссальных размеров, а мы с Денисом превратились в затерянных среди ее чащоб карликов. За пределами круга света расплылась темень, кишащая львами, а сверху вдобавок лило. Но потом рев прекратился, Дальнейших движений не последовало. Оказалось, что и второй лев лежит неподвижно, отвернувшись от нас, словно выражая свое отвращение. Оба зверя были мертвы; мы стояли одни посреди притихшей кофейной плантации.

Мы измерили шагами расстояние до обоих львов. До первого оказалось тридцать ярдов, до второго — двадцать пять. Оба были крупные, молодые, сильные, упитанные. Это были два близких друга, замыслившие накануне на холмах или на равнине опасное приключение, удачно пережившие первый его этап, но не проскочившие второго.

Школьники покинули класс и побежали к нам, дружно взывая на бегу:

— Мсабу, ты здесь? Ты здесь? Мсабу, мсабу!

Я уселась на льва и крикнула в ответ:

— Я здесь.

Их крики стали смелее:

— Бедар убил львов? Обоих?

Удостоверившись, что так оно и есть, они заполнили весь пятачок, прыгая, как тушканчики. Тут же была сочинена песенка следующего содержания:

— Три выстрела — два льва! Три выстрела — два льва!

По мере исполнения песня становилась все краше, наполняясь деталями:

— Три метких выстрела — два больших сильных льва!

Появился и припев. Он гласил, как того и следовало ожидать: «Эй-би-си-ди» — недаром они прибежали прямиком с урока, и их головы были еще полны премудростей.