Книга без переплета - Инна Гарина

Однако при этом чатури то и дело присаживался на плечо к Баламуту. И кусал его за ухо, пожалуй, даже с нежностью. Доркин отмахивался, но без особого раздражения, и похоже было, что эти двое за время своего совместного заточения изрядно пришлись друг другу по душе, сколько бы они ни ругались между собою.

Едва вошли колдуны и Овечкин с Фирузой, как Баламут предложил перекусить, "чем черт послал". Он указал на накрытый стол и скорчил такую гримасу, что всякому стало бы понятно - вино и фрукты, обнаруженные им в погребах Хораса, не то что не вино и фрукты, но даже, может быть, и вовсе не еда.

Босоногий колдун, изучивший уже немножко характер своего беспокойного гостя из Данелойна, только вздохнул тяжело - он ужасно устал после стольких трудов. Но не один Баламут нуждался в добром обеде, и пришлось почтенному старцу напрячься, к великой радости королевского шута, и украсить стол жареным мясом, картошкою и хлебом, добытыми прямо из воздуха, а Де Вайле, со своей стороны, дополнила трапезу некоторыми данелойнскими деликатесами, рассчитанными на тонкий вкус королевских особ.

Аппетита, правда, особого ни у кого не оказалось, кроме, разумеется, Баламута, у которого он был всегда, да, как ни странно, у Овечкина. Михаил Анатольевич два дня практически ничего не ел и только сейчас вспомнил об этом. Он обнаружил даже, что джинсы, купленные Никсой, стали ему несколько широковаты, и принялся наверстывать упущенное. Остальные едва притронулись к еде, а Босоногий колдун так и вовсе не проглотил ни кусочка. Он вынул свою удивительную трубку, раскуривавшуюся самостоятельно, и, пока все ели, пыхтел ею, полностью погрузившись в свои мысли. Когда же с трапезой было покончено, маг встрепенулся и, обведя присутствующих пристальным взором, обратился к ним со следующей речью:

- Милостивые государи и государыни, подведем же итоги! Все мы уцелели и все в безопасности, благодаря самоотверженности нашего юного друга, Мишеньки Овечкина... несколько бездумной самоотверженности, я бы сказал, ибо стоило ему обратиться ко мне...

Тут старец вспомнил, что времени ни на какие обращения, да и свободы действий у их "юного друга" попросту не было, и смущенно кашлянул.

- Но что сделано, то сделано, - торопливо добавил он, делая вид, что не замечает укоризненных взглядов обеих девушек, в глазах которых Овечкин был нынче рыцарем без страха и упрека. - Итак, все мы свободны и вольны хоть сейчас возвратиться по домам, все, кроме Михаила Анатольевича. Разумеется, мы не оставим его без помощи, но это потребует времени и, возможно, немалого, поскольку природа нашего демона мне по-прежнему неизвестна, и все с ним связанные чары - тоже. Предстоит работа... но работа чисто магическая, в коей помощь мне способна оказать разве что госпожа Де Вайле. Остальные же могут спокойно возвращаться домой. Я провожу Маколея в Таквалу, когда он встанет на ноги, Де Вайле проводит принцессу и Доркина прямо сегодня, и мы с нею займемся вами, Мишенька...

Тут принцесса Маэлиналь обратила на колдуна спокойный твердый взор и сказала:

- Мы не двинемся с места, пока ваша магическая задача не будет решена.

Некоторое время все смотрели на нее молча, потом Баламут сказал:

- Но это неразумно, Май... ваше высочество! Война...

- Война ведется из-за Тамрота, - ответила она, не спуская глаз с колдуна. - А Тамрота больше не существует. Не так ли? Мое возвращение в Данелойн сейчас ничего не изменит.

Аркадий Степанович вновь смущенно кашлянул.

- Это не проблема, ваше высочество. Я сделаю другой талисман... хотя на это тоже потребуется время. Возможно, вы и правы. Я-то думал решить дело иначе... но что-то всего так много сразу!

Он сердито посмотрел на Овечкина.

- Не гневайся, колдун, - мягко мурлыкнул чатури, примостившийся на плече Баламута. - Ягненочек обскакал тебя, но он, право же, сделал это не нарочно.

Босоногий колдун вспыхнул, а вещая птица, безжалостно угадавшая внутреннее смятение многомудрого старца, оказавшегося не столь многомудрым, каковым он привык себя считать, скромно потупила глаза. Баламут хихикнул, но быстренько подавил свою веселость, памятуя о незаурядных все-таки способностях колдуна.

Аркадий Степанович еще сидел и пыхтел, когда заговорила Де Вайле.

- Я думаю, что принцесса права, - сказала она глуховатым невыразительным голосом. - Без Тамрота нам нечего делать в Данелойне. Займись же этим, почтеннейший, покуда мы будем выхаживать молодого короля. А Овечкин никуда не убежит, как тебе, должно быть, известно.

- Мы его покараулим, - снова вмешался чатури.

- Хорошо, - сказал колдун, дернув себя за бороду. - Хорошо. Я ухожу. Вернусь, когда будет готов талисман, и, может быть, узнаю что-нибудь за это время о заклятии Овечкина. Хорошенько смотрите за Маколеем!

Он резко поднялся на ноги, вышел на середину комнаты и без единого слова растворился в воздухе, слегка напугав этим всех, кроме Де Вайле и Баламута, уже немного привыкшего к штучкам босоногого старца.

ГЛАВА 23

Времени никто не считал, да и как это можно было сделать? Ни дня, ни ночи здесь не существовало - вечно пасмурное небо, укрытое грозовыми тучами, из которых, однако, не проливалось ни капли дождя, дарило постоянные сумерки. Невольные обитатели крепости Хораса в ожидании Босоногого колдуна вели жизнь рассеянную, заполненную лишь прогулками по сырому, неуютному лесу, да разговорами у камина, где непрерывно поддерживался огонь. В качестве общей гостиной они выбрали небольшую комнату, которую легче было прогреть и просушить, трапезничали в ней и сидели у огня - когда все вместе, когда компаниями из двух-трех собеседников. И состав этих компаний определился весьма быстро.

Едва Никса Маколей, раны которого заживали с чудодейственной быстротой, начал вставать, как стало вполне ясно, чье общество он предпочитает всем остальным. И ни у кого не было ни малейших сомнений, по какой причине молодой король меняется в лице, стоит только появиться принцессе Маэлиналь. Лицо его светлело, глаза начинали сиять, и именно он ввел в обиход частые прогулки по лесу, первым предложив свое общество принцессе. До этого никого особенно не тянуло выходить из дому, ибо прелести в промозглом воздухе и сырой почве под ногами почему-то никто не находил.

Когда же принцесса в самой куртуазной и изысканной манере приняла предложение и у них с Никсою вошло в обыкновение часами прогуливаться вдали от посторонних глаз, ведя оживленные беседы, Баламут Доркин сделался не в меру раздражителен и угрюм и изъявил желание поохотиться. Чатури поднял его на смех, напомнив, что в здешних охотничьих угодьях не сыскать даже воробья, и тогда Баламут скрепя сердце обратился к Де Вайле с просьбою сотворить для него какую-нибудь дичь, да посвирепее. Ибо, сказал он, безделье угнетает его чрезвычайно, а от сырости и вечной конкуренции с ядовитою птицей даже его профессиональные навыки грозят обратиться в прах.