Затаившийся у порога - Эдвард Ли

class="p">- Вот эта, с другой стороны... - он подошёл к Соне, спящей на боку. Он толкнул её на спину, затем опустился на колени на кровать. Его пальцы спустили бретельки её ночной сорочки, затем он поднял большие выпуклые груди. - Боже, какие классные сиськи, не так ли? Дерьмо, - он играл с ними, увлечённый. - Я люблю эти сиськи, Хейзел, но проблема в том, что я чертовски ненавижу всё остальное, что к ним прикреплено.

- Ты действительно дерьмовый человек, Фрэнк.

- Ага, - усмехнулся он. - Я такой. Но, наверное, я просто любитель больших сисек. У тебя таких нет и никогда не будет. Я всего лишь пару раз помял её сиськи, а потом я узнаю, что мы типа влюблены друг в друга, и у нас должен быть ребёнок, - он натянул ночную рубашку на вздувшийся живот Сони и скривился от отвращения. - Надо было сделать аборт пузатой плаксивой машине.

- Фрэнк! Это ужасно!

Его брови приподнялись над оправой солнцезащитных очков.

- Подумай о том, что ты только что сказала. Ужасно, что я это говорю?

- Да!

- Но это твой сон, Хейзел, как и сказал тебе толстяк в другом сне. Это твой разум вложил эти слова в мои уста, так что же это на самом деле означает? Значит ли это, что я ужасен? - он большим пальцем раздвинул половые губы Сони, затем ухмыльнулся. - Нет. Это значит, что ты ужасна.

Хейзел разочарованно выдохнула.

- Этот сон хреновый, Фрэнк. Я просто хочу, чтобы он закончился.

- Конечно, ты хочешь, - он вернулся к Хейзел. - Но, посмотрев на большую, вздутую ламантиновую грудь моей невесты, у меня вдруг появился грифель в карандаше, если ты понимаешь, о чём я, - теперь он стоял рядом с Хейзел, ближе.

Именно тогда Хейзел заметила странность: его дыхание.

Всякий раз, когда Фрэнк говорил, изо рта его, казалось, исходил туман, как при разговоре в холодную погоду.

Только это дыхание-туман было чёрным, как копоть.

- Почему твоё дыхание... - начала она.

- Просто больше потока проводимости, - он ещё резче улыбнулся сквозь чёрный оральный туман. - Заклинания меняют валентность проксимальных молекулярных цепочек - это всё геометрия, Хейзел, - и одним из многих результатов является направленный выход. Возможность. Он включает инверсивную модель квадратичной поверхности в угловых гиперболических вариантах. Например, прямо сейчас ты, вероятно, чувствуешь, что на тебе лежит невидимая водяная кровать, верно?

- Да!

- Ну, посмотри на это, - он наклонился, - если я засуну палец, всего один палец, тебе за голову и подниму...

Он так и сделал, и голова Хейзел приподнялась над кроватью, словно мгновенно стала невесомой.

- Видишь? Мои мозговые волны - мои мысли - манипулировали желаемой обшивкой.

Его палец продолжал поднимать её голову, затем спину, пока она полностью не села, а затем...

Он продолжал направлять палец, теперь вперёд и вниз. Через несколько мгновений она наклонилась, и её спина согнулась...

- Что ты делаешь?

- Соня сказала, что ты очень гибкая или что-то в этом роде, раньше была гимнасткой.

- И что?

- Я хочу увидеть, как ты отлижешь сама себе, - дымный смешок. - Не знаю, почему, правда. Просто мысль о том, что ты отлижешь себе, действительно звонит в мои колокола...

Причудливая задача, невыполнимая для большинства, была легко выполнима для такой ловкой, как Хейзел, хотя она уже давно не думала об этом. Однако она уступила извращённой просьбе, расслабив тазобедренные суставы и до крайности раздвинув ноги.

"Сконцентрируйся", - подумала она, а палец Фрэнка всё ещё нажимал.

Она ощутила, как её позвоночник напрягается, а затем изгибается ещё больше, пока волосы на лобке не щекочут ей губы. Она вытянула язык, провела кончиком между складками и ощутила запретный трепет.

- Нет, нет, не только языком, - приказал он. - Засунь весь рот в свою "киску" и соси.

Она ещё больше расслабилась, согнувшись в человеческую извилину. Она чувствовала запах собственного мускуса, и каждое крошечное усилие приближало её всё ближе и ближе к...

- Вот, - удовлетворённо сказал Фрэнк. - Ты дотянулась. А теперь соси.

Её половые губы всё ещё болели от различных пыток, которые принёс день, но как только внешняя вульва была втянута в её рот, она наслаждалась интенсивным, но успокаивающим ощущением. Она посасывала собственные складки, играла ими между губами. Она услышала, как расстегнулась молния Фрэнка.

- Всоси весь свой клитор в рот, - выдохнул он, наклоняясь ближе, чтобы смотреть. Мясной запах его чёрного дыхания хлынул ей в промежность. - Соси его, как маленький член, и кончи...

Хейзел так и сделала, подтягивая клитор, капюшон и непосредственную плоть вверх с помощью всасывания. Её слюна хлюпала, когда всасывание стало систематическим.

- Хорошо, хорошо, да, - выдохнул Фрэнк, и с его одобрения раздался звук его собственной мастурбации. - Соси. Заставь себя кончить...

Хейзел забила себе голову множеством дневных происшествий; тошнотворных для типичных женщин, эти образы заставили её напрячься всего через минуту, вызывая волны неизбежности, которые заставляли её пульсировать в паху. Она позволила всему этому воспроизвестись в её голове: её пытали, занимались фистингом, трахали между сисек; ещё её били, душили и накачивали трюмной помпой; её заставляли проглотить рюмку, полную спермы, а затем позволяли опорожнить не один, а два мужских мочевых пузыря в её желудок. Все эти отвратительные образы приводили её в бешенство, когда её рот отчаянно скользил по её собственному телу.

- Подумай о Соне, - прошептал затем чёрный голос Фрэнка. - Представь, что ты сосёшь её "киску"...

Простые слова привели её в восторг; её таз вздрогнул у рта, когда сильные спазмы прекратились.

- Хорошо, хорошо... Соси, соси...

Она кончила, когда ей показалось, что она рухнет в себя. Она на самом деле почти плакала, это было так хорошо...

Когда она хотела пошатнуться, Фрэнк резко поднял её лицо. Большой и указательный пальцы его левой руки сделали ямочки на её щеках, придав губам форму рыбьих, в то время как его правая рука прижала его головку прямо к отверстию и...

- Туда...

Сгустки спермы текли между её губами на язык, завихрениями. Когда он закончил, он сжал её щёки и полностью откинул её голову назад.

- Проглоти сейчас же.

Хейзел чуть не вырвало, когда она это сделала.

"О, мерзость..."

Вкус спермы не был похож ни на что из того, что она когда-либо пробовала, на вкус она была отвратительной. На вкус она была такой же, как пахла старая сперма на высохшем мокром пятне трёхдневной давности.

Оккультная гравитация комнаты швырнула её лопатки обратно на кровать.

- Ты не женщина, ты знаешь это? - слова Фрэнка были туманны. Он снова застегнул молнию. - Ты воплощение извращённой мерзкой фантазии, Хейзел. Ты олицетворение Женщины как вещи, сексуальной помойки, Хейзел, существующей исключительно как вместилище всякого