Гезат (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Я остановился возле убитого воина с «ирокезом», пригляделся к его волосам внимательнее. Несмотря на то, что кувыркнулся он с колесницы головой вперед, прическа не пострадала. Оказалось, что волосы смазаны смолой. Как мне рассказывали, смола эта не из обычной сосны, а из растущей только на Пиренейском полуострове. Она лучше держит. Наверное, у нее есть еще какие-то преимущества, но я пользоваться ею не собирался, поэтому и не расспрашивал. Представляю, сколько она стоит в Британии! Наверняка этот «синий» не простой вождь племени, а уездный предводитель кельтов.

— Вовремя вы подоспели! — подойдя ко мне, произнес центурион первой центурии, который являлся и командиром когорты.

— Не мы, так другие выручили бы, — отмахнулся я. — Все равно большого вреда бритты не могли причинить вам.

— Семнадцать человек ранено и двое убиты, — сообщил он.

— Зато мы перебили почти семь десятков, — похвастался я.

— Иногда конница бывает полезна, — сделал вывод центурион.

Мы собрали трофеи и отправились в каструм вместе с когортой, которая передумала искать фураж. Я надеялся, что продадим хотя бы половину из тридцати четырех захваченных эссед, но покупателей не нашел ни на одну. Пришлось продавать по частям. Колеса и половину лошадей-недомерков забрал трибун Спурий Эбуций Кар для обоза, а остальных животных пустили на мясо. Деревянные части пошли на дрова, а немногочисленные железяки забрали у нас кузнецы-ремонтники, которые есть при каждом легионе, дав взамен уксус, который им выделяют для работы. Если нет вина, а на острове с ним сразу возникли проблемы, потому что купцы не подвозят, а с собой привезли мало, то в питьевую воду обязательно добавляем по несколько капель уксуса, чтобы дезинфицировать ее. Римляне понятие не имеют о микробах и бациллах, но знают, что вино и уксус прогоняют злых духов, которые заражают воду.

Темзу я узнал по вонище. В будущем был уверен, что так смердит река потому, что в нее гадит все население острова, и с особым рвением делают это жители столицы, расположенной на обоих ее берегах. Теперь понятно, почему англичане все время будут делать пакости другим народам. Если бы я жил в таком дождливом, кислом месте да еще и на берегу вонючей Темзы, тоже бы мстил всем счастливчикам. Вот и нынешние аборигены, которые называют реку Тамесас (Темная) натыкали кольев не только на противоположном, левом берегу, но и в дно на броде. Впрочем, римляне не сразу поверили, что это брод, потому что был прилив. Он здесь высотой метров шесть.

Когда отлив достиг нижней точки, легионеры из седьмого легиона по шею в воде и под прикрытием катапульт и карробаллист пересекли реку, расчистили завалы из деревьев, разогнали кучки бриттов, пытавшихся помешать им. Те, поняв, что не смогут остановить римлян, запрыгнули в эсседы и укатили по дороге, ведущей на северо-восток. За два дня на противоположный берег переправилась вся армия, включая обоз, и надолго обосновалась в большом каструме, потому что к Гаю Юлию Цезарю повалили посольства разных племен, резко пожелавших стать друзьями и данниками Рима.

Первыми прибыли тринованты — самое большое и сильное племя в этой части острова. Кассивелаун, командовавший армией сопротивления, изгнал их вождя Мандубракия незадолго до прибытия римлян в Британию. Как и положено свергнутому правителю, тот побежал за помощью к врагам своего народа. Сидеть на вражеских штыках колко, но чего не сделаешь ради того, чтобы опять вернуть власть?! Если уж продал свой народ, то можно предать и свою задницу. Гай Юлий Цезарь сразу понял, что беглеца можно будет использовать в своих целях, и приютил его. Триновантам было предложено вернуть на трон Мандубракия, а уж этот предатель отработал на славу: римлянам были даны не только заложники и зерно на всю армию на месяц, но и указано место, где сейчас укрывается Кассивелаун. Вслед за ними приползли анкалиты, биброки, ицены, кассии и сегонтиаки. Этим назначили привести заложников и скот.

Закончив переговоры, Гай Юлий Цезарь повел армию к укрепленному поселению, в котором засел Кассивелаун. Находилось оно на невысоком широком холме на границе густого леса и болота. Подойти посуху можно было только с двух сторон — северной и восточной, где был выкопан ров шириной метров семь и насыпан вал высотой метров пять. Лезть через болота римляне не рискнули, поэтому начали готовиться к штурму с севера и востока. Первой проблемой стало то, что не получалось засыпать ров. Дно было топкое, засасывало камни и бревна. Пришлось сколачивать мостки.

Ранним утром третьего дня девятый легион с севера, а десятый с востока пошли на штурм. Конница в сражении не участвовала, наблюдала издали. Вал — это не крепостная стена. Каким бы крутым он ни был, по нему можно подняться без лестницы, прикрываясь щитом и держа оружие наготове. Бритты метали дротики и камни, а потом бились отчаянно копьями и мечами, но не смогли сдержать дружный натиск римских легионеров, которые за награду «Валовый венец», вручаемую первому, взобравшемуся на вал вражеского укрепления, порвут любого. Примерно через час сопротивление было сломлено. Римляне ворвались в укрепление и начали убивать всех, кто попадался под руку. Самые отчаянные бритты, спасаясь, ломанулись через болото. Ушел и Кассивелаун.

Нам досталось сотни три эссед, около тысячи женщин и детей и раз в пять больше коров. Пленные тут же были отданы рабовладельцам, которые заплатят только за тех, кого удастся довести до берега моря, а скот был распределен между подразделениями, чтобы у снабженцев не болела голова, где и кому его пасти. Моей турме достались шесть коров. Я посоветовал не убивать их, а доить. Вода в этих местах гнилая, сколько уксуса ни лей, все равно у всех понос, поэтому лучше пить молоко.

Мы задержались в укреплении на две недели. Каждое утро по три-четыре когорты в сопровождении конницы шли разные стороны и сжигали деревни, которые находили. Наверное, от злости и бессилия. Победить врага в сражении не получилось, вот и использовал тактику выжженной земли, чтобы хоть какой-то урон нанести. Поскольку каждый отряд легионеров обязана сопровождать конница, чтобы защищать от нападения эссед, моя турма все время была при деле, не имела возможности отлучиться на промысел.

На шестой день пришло известие из приморского каструма, что бритты напали на него, но были отбиты, понесли большие потери. Видимо, Кассивелаун организовал это нападение, чтобы заставить римскую армию вернуться на берег моря. Это была его последняя попытка переломить ход войны. На девятый день прибыли послы от бриттского вождя с предложением мира. Поскольку уже началась осень и пришли известия из Косматой Галлии, что народ там бурлит, задумав что-то нехорошее по отношению к римлянам, Гай Юлий Цезарь выдвинул сравнительно легкие условия: заложники, не нападать на Мандубракия и ежегодная дань зерном и серебром. Условия были приняты, после чего мы без происшествий вернулись на берег моря, а потом на судах переправились на материк, отчалив в лучших традициях Гай Юлия Цезаря незадолго до полуночи.

Командующий армией разместил легионы на зимние квартиры по всей Косматой Галлии. С одной стороны так легче было их прокормить за счет дани, выплачиваемой племенами, потому что год выдался засушливым, неурожайным, с другой стороны наличие под боком крупного воинского подразделения охлаждало крамольные мысли аборигенов. Со всех сторон доходили слухи, что жадные римские чиновники достали кельтов, что готовится восстание. Одиннадцатый легион был размещен в одном из самых ненадежным мест — в землях нервиев неподалеку от их столицы Багакума на берегу реки Самбра. Там мы построили зимний лагерь. Обычно на зиму часть легиона, иногда до половины, расходилась по домам. В том числе и в Рим, особенно если Гаю Юлию Цезарю требовалась поддержка на выборах разного уровня, включая консульские. Принимать участие в выборах могли все граждане Республики, проживавшие на данный момент в Риме. В отличие от коренных горожан, легионеры были организованной силой, которая голосовала, как скажет командующий, и заодно расправлялась с теми, кто делал неправильный выбор. В этом году отпуска отменили. Уехали только несколько старших командиров, в том числе Децим Юний Брут. Место легата одиннадцатого легиона занял Квинт Туллий Цицерон.