Последняя битва - Алексей Бобл

Он еще пару раз щелкнул хлыстом, оглянулся на дорогу — не видать ли Крипту с отрядом… Ящеры пронзительно зашипели, сорвались с места. Ежи чуть не опрокинулся на спину, так резко рептилии потянули повозку, взяв высокий темп.

Переехав мост, он свернул на восток и погнал манисов по следам отрядов кочевых племен, благо тут не надо быть хорошим следопытом. Там, где прошла армия Чембы, на земле осталась широкая полоса, отпечатанная подошвами тысяч ног.

— Слезь с меня, — Крум дернул головой, стряхнув с лица руки Верзилы, заелозил на спине. — Слезай, тупой манис.

— Тихо, — шикнул Демир в канаве. — Лежать, не шевелиться.

Крум замер. Стоян тихо замычал, приподнялся на локтях, задышав в лицо следопыту.

— Лежать, — Демир ткнул стволом самострела Верзилу в зад.

— Духи пустыни, — прошептал Крум, когда Стоян опять навалился сверху, — он меня раздавит.

— Молчите, — прошипел Демир, — иначе я вас обоих убью.

Обнявшись, Верзила и Крум лежали щека к щеке, повернув головы в сторону пустыря. Нависшая над дренажной канавой заводская ограда отбрасывала длинную тень на полоску серо-бурой, не тронутой огнем земли. Прямо за ней трещали, стреляя искрами, догоравшие бараки. Вышек по краям территории, где жили рабы, видно не было, их смело вместе с часовыми волной раскаленного воздуха.

— Ползите вдоль ограды, — наконец произнес Демир.

Стоян сразу заворочал локтями, продвигаясь вперед.

— Нет, — старик схватил его за ногу, — Крум первым поползет.

— Привстань, — промычал тот, пытаясь спихнуть с себя Верзилу.

Когда Стоян приподнялся, Крум, отталкиваясь пятками, на спине выполз из-под него, перевернулся на живот и осмотрелся.

На месте палаточного лагеря чернело огромное выжженное пятно, дымились останки тракторов, сендеров и самоходов. В воздухе стоял резкий запах паленой плоти, всюду на земле лежали обгоревшие тела людей.

Крум сглотнул, пополз вперед, поглядывая на пустырь за стоянкой кланов, где начали собираться выжившие после взрыва. Они вылезали откуда-то из-под земли, озирались по сторонам, испуганно вскрикивали, заметив трупы.

Спустя мгновение Крум сообразил, что нефтяники укрылись от огня на заставе, под толстыми плитами. Сейчас люди начнут обходить территорию, некоторые уже ищут и подбирают раненых, кто-нибудь догадается пройтись вдоль накренившегося забора…

Далеко за спиной раздался рокот двигателя. Крум не стал оглядываться, опустил голову и пополз быстрее, пока люди окончательно не разобрались, не организовались и случайно не заметили пробирающихся по дну канавы следопытов.

Вскоре бетонные плиты забора выровнялись, встали почти вертикально. Видимо, ударная волна сюда не докатилась. Справа виднелся пустырь и холмы вдалеке. Канава пошла под уклон, впереди показался угол ограды, за ним взгляду открывалась ложбина. В ней что-то гудело, иногда хлопало и потрескивало.

Крум посмотрел на небо, ветер гнал по нему черные густые клочья дыма, поднимавшиеся из ложбины. Повернув за угол, следопыт сполз немного по склону и сел, не опасаясь, что его заметят с пустыря. Следом за ним, громко сопя, на склоне появился Стоян, съехал вперед головой по каменистой земле и остался лежать на животе рядом с Крумом, тяжело дыша. Кожу на черепе Верзилы покрывали волдыри ожогов, обуглившийся на спине плащ расползался черными лохмотьями, под которыми бугрились крепкие мышцы.

Крум ощупал лицо, бородка и брови исчезли, волосы на темени запеклись хрустящей коркой. Из канавы в ложбину быстро выполз Демир, следом Жив, потом Тодор. Все трое выглядели намного лучше, чем старший Верзила.

Старик указал на ложбину, где, накренившись, стояла взорванная нефтяная платформа. Словно щупальца кальмарок, под ее основанием в разные стороны торчали изогнутые обрубки трубопроводов, сквозь трещины в них вырывалось пламя. Вокруг свай, подпиравших платформу, текли реки огня.

— Маниса видите? — сказал старик.

Жив с Тодором закивали, глядя на медленно бредущего по противоположному склону ложбины ящера. На спине у него виднелось сплетенное из тростника седло, видимо, это был ездовой манис одного из погибших кочевников, который преследовал «тевтонец» следопытов и погиб под огнем пулеметов.

— Попробуйте его поймать. Только по сторонам смотрите, чтобы с пустыря не заметили.

— Я с ними пойду, — сказал Крум, когда младшие Верзилы побежали по склону, пересекая ложбину.

— Нет, — Демир покачал головой, доставая из котомки банки с лечебными мазями и бинты. — Иди к постройкам у платформы.

Крум, щурясь, взглянул туда. Яркие брызги горящей нефти с хлопками разлетались из обрывков трубопроводов наверху, падали на бетонную площадку, где чернели приземистые коробки из железа. Горящая нефть не залила их, потому что площадка, возвышаясь, уступом выдавалась в ложбину, примыкая другим краем к ограде.

— Поищи там повозку или тележку. На одном манисе мы все не уедем.

Демир велел Стояну не шевелиться. Распорол ножом плащ на спине Верзилы и принялся осторожно отдирать прилипшие к коже обугленные куски ткани. Крум поднялся и быстро зашагал к площадке, поглядывая на Жива с Тодором, которые пересекли ложбину и медленно приближались к манису с разных сторон, подзывая животное на известных им наречиях.

На пустыре перед заводом громыхнул взрыв. Манис дернулся, подобравшийся к нему спереди Тодор схватил болтавшийся повод, а Жив, разбежавшись сзади, запрыгнул в седло. Крум обернулся.

Демир стоял на ногах, сжимая в руках самострел, глядя на пустырь. Оттуда донесся нарастающий рокот двигателя, машина явно направлялась на юг, ехала по дороге в сторону холмов, миновав которые, следопыты попали в Капотню. Вскоре звук двигателя стал стихать, все больше удаляясь в сторону возвышенностей.

Старик оглянулся, махнул самострелом, чтобы Крум возвращался. Мимо следопыта проехал Жив на манисе, за ним бежал Тодор.

Когда все собрались на склоне, Демир отдал Круму оружие и приказал наблюдать за пустырем, где уже вовсю громко рокотали моторы и суетились люди. Жив остался в седле, а Тодора отправили на поиски повозки.

— А что там случилось? — спросил Крум, улегшись на склоне.

— Не знаю, — Демир принялся смазывать ожоги на спине и затылке Стояна.

— Люди уезжают.

Первыми по дороге рванули три легких сендера, за ними покатили «тевтонцы», в хвост к которым пристроились два больших самохода с набившимися в кузовы людьми. Последним с заставы, лязгая гусеницами, вырулил трактор, обвешанный листами брони. Он тащил на прицепе длинную повозку, где тоже сидели люди.

Провожая караван напряженным взглядом, Крум распластался на склоне, опасаясь, что его заметят. Вскоре рокот двигателей стал затухать, машины скрылись в пыли, поднятой колесами. На всякий случай следопыт посмотрел на заставу, не остался ли там еще кто-нибудь, встал и подошел к Демиру, заканчивающему бинтовать Стояна.

— Уехали, — сказал он.

Старик кивнул. Жив ударил пятками маниса и направился к площадке, где на краю появился Тодор, отыскавший среди построек небольшую тележку.

— Помоги им, — сказал Демир.

Крум отдал ему самострел и побежал за ящером.

Тележка оказалась так себе: железная рама, железные слегка погнутые колеса на скрипящих подшипниках, вместо пола арматурная сетка. На торчащих из ступиц болтах держалась широкая перекидная ручка, за которую можно было толкать или тащить повозку. Вот только, чтобы прицепить ее к манису, Круму пришлось повозиться. Для этого он разрезал свой плащ на длинные лоскуты, связал ими упряжь с ручкой и для надежности сделал петлю. Накинув ее на шею манису, пропустил лоскуты под седлом, обмотал упиравшуюся в него сзади ручку и хлопнул ящера по ляжке.

Тодор и Жив, все это время успокаивавшие животное, поглаживая ему морду и шею, потянули за повод. Повели ящера к склону, где остались Стоян с Демиром. Заскрипели колеса, Крум скривился и забрался на тележку, попрыгал на сетке, встал на четвереньки, подергал ручку, проверяя, хорошо ли все закрепил, и слез на землю.

— Надо ось смазать, — сказал Демир, когда Жив с Тодором остановили ящера.

Старик протянул Круму склянку с маслом катрана.

— Как он? — следопыт кивнул на Стояна.

Присел у колеса, открывая банку.

— Скоро оклемается… Жив, Тодор, помогите брата на повозку перенести.

Когда колеса были смазаны, а Стояна уложили животом на сетку, Жив забрался в седло, Тодор с Демиром сели по краям повозки, Крум — на задке.

— Куда поедем? — спросил он.

Все взглянули на старика, с неба донесся тихий гул.

— На юг… — Демир посмотрел вверх.

Остальные тоже подняли глаза. Далекий гул лился с севера-запада, откуда медленно приближались четыре огромных диска. Их днища, покрытые покатыми наростами, слабо мерцали зеленоватым светом. По краям дисков иногда вспыхивали гирлянды огней, высвечивая снизу щели и тонкие, похожие на клешни гигантских крабов, изогнутые выступы.