Выбор – быть человеком! - Ольга Войлошникова

class="p1">Мелкие волны шуршали камешками, набегая на берег. Облитая солнцем рябь и вправду казалась серебристой. Природа словно издевалась над ним, посылая такие вот яркие дни, как будто говоря: «Посмотри, как тут хорошо! Всё прекрасно, жизнь продолжается!»

Продолжается без неё.

Она собирала бруснику, когда из болотины выползли те твари. Остались следы, ведущие в трясину, и рассыпанный кузовок кроваво-красных ягод.

Унесённые тварями никогда не возвращаются, все это знали. И их логово тоже никто не смог найти. Куда было идти — в болото?

Хродвальд точил меч.

Он стиснул зубы и жил, потому что не мог оставить маленького сына одного в этом мире, но теперь всё изменилось. Пришёл брат, да не один, а с четырёхлетней дочкой, выкраденной у жены, с которой тот был в разводе и в ссоре, и тайно вывезенной через портал. Угги отморозок тот ещё, но пацана он не бросит. Теперь можно.

Он оценил заточку.

Вроде, нормально. Викинги, которые по всем правилам викинги, предпочитают рубящие удары, но ему сегодня нужно отточенное остриё.

В драконьей люльке

Марк и Серегер были единственными эльфами в их летающем экипаже, и это автоматически назначило их вперёдсмотрящими. Все без исключения с любопытством огладывались во все стороны, но Серегера буквально захватила водная гладь. В конце концов Марк полушутя пригрозил:

— Ещё раз так перевесишься через борт — повезём тебя снаружи, на верёвочке!

Сер фыркнул, но сел ровнее и выдал:

— На десять часов здоровенный мужик на берегу. И он, по ходу, собирается броситься на свой меч.

Спасённая женщина приникла к левому борту, отчаянно щурясь, и закричала:

— Эҭо мой муҗ!!!

Хродвальд

Он снял рубаху. Пусть движение клинка ничто не тормозит. Чёрное быстро движущееся пятно на ярко-голубом небе отвлекло его. Огромная какая летучая мышь! Стоп. Какая мышь среди бела дня? Да и вообще — не бывает летучих мышей с хвостом… Дракон! Дракон, мать твою, настоящий дракон! Ещё и несёт какую-то хреновину!.. И летит прямо на Хедебю́!

Дракон словно услышал его мысли и гибко развернулся в его сторону, стремительно приближаясь. Хродвальд выдернул из мокрого песка наточенный меч и приготовился встретить зверюгу. Да, только что он собирался свести счёты с жизнью, но это был его собственный выбор. А вот с выбором дракона он был готов ещё поспорить!

В драконьей люльке

— Резкий у тебя мужик! — прокомментировал Серегер.

— Да. Он, похоже, собирается нас атаковать, — подтвердил Марк.

Кирилл живо вспомнил, монстров, рвущих дракона на части и передёрнулся. Случись что…

— Ну его нахрен! Галя, не садись! Зависни просто над пляжем, слышишь⁈ Чтобы выпрыгнуть можно было!

Галя согласно рыкнула и пошла на снижение.

Хродвальд

Зверюга заходила со стороны солнца, сливаясь в пульсирующее чёрное пятно. Дракон зарычал, и это рычание холодом прокатилось по загривку. Хродвальд удобнее перехватил меч и постарался отключить эмоции. И тут он услышал её голос. Она кричала его имя, раз за разом, и звук был всё ближе. Морок или… Он опустил меч и выпрямился, стараясь рассмотреть, что за ношу несёт дракон, но солнце слепило, резало глаза.

Дракон вильнул в сторону и завис над пляжем, поднимая тучи сухого песка и всякой мелочи, словно грузовой вертолёт. Кто-то крикнул весёлым голосом:

— Принимай жену, викинг! — и из песчаного вихря выскочила она, его Сигрун, в нелепой серой рубахе, похудевшая, но живая! Он бросил меч и подхватил её на руки, прижав так, что она только охнула. Говорить он пока что не мог.

20. ИНТЕРЛЮДИЯ. ТАКОЕ ВОТ УМНОЕ СЛОВО

БОНЯ

или

«ПОТОМУ ЧТО ОН НУЖЕН БАРОНУ»!

Новая Земля, Серый Камень, 07.02 (июня).0023. После битвы с некромантами прошло почти два года

Ночью Андле исчезла. Друида ушла из посёлка, как это умела только она — совершенно тихо, никем не замеченная. Это было странно, поскольку на предстоящую неделю у нас было несколько общих планов. Я раскрыла ежедневник. Будем перекраивать день. В конце концов, если Андле что-то делает — этому рано или поздно находится разумное объяснение.

Новая Земля, Серый Камень, 23.02 (июня).0023

Она пришла через две недели, похудевшая и осунувшаяся. И грязная, шо пипец. И безошибочно нашла меня на птичьем дворе.

— Ёш твою меть! Мать, ты где валялась?

— Оля! — тут я поняла, что она ещё и ревела всю дорогу. — Где твой муж?

— Лошадей поехал забирать. Ты забыла, что ли? Нам же владимирских должны привезти, вот они с Петькой и поехали… Да что случилось, говори толком!

Я чуть не силой усадила её на низенькую лавочку и села рядом.

Сперва был сон. Или виде́ние, разберёшь их, этих магичек… Она подорвалась ночью (никому ничего не сказать было же гениальной идеей, правда?) и пошла на север. Сперва по северному тракту, до утра отмахала километров тридцать (вот лосиха!), утром её узнали в придорожной деревне, накормили, предложили помощь.

— И что ты?

— Знаешь, я пешком больше люблю. Но тут… Устала уже. Согласилась. Они довезли меня до Семёновской заимки.

— Это ж семьдесят километров на север!

— Ну да. Дальше я не велела им ходить. Там опасно.

— Едрит твою налево! А ты, значит, одна попёрлась⁈ Ан!

Она покаянно кивнула.

Короче, она шла ночь, потом ещё почти день. Нет, я подозревала, что в лесу её поддерживает сам лес — но чтобы вот так… На исходе второго дня она нашла нужное место. Мать-носорожиха соскользнула в провал, сломала ногу и погибла. Но детёныш ещё был жив. Ходил по краю обрыва и звал мать.

— Погоди, Ан — какие носороги? Ты что?

— Обычные, шерстистые… — Андле шмыгнула носом. — По северам их мало, но есть. Там и мамонты есть кое-где, и большерогие олени. Ты понимаешь, он маленький, не выживет без матери. Чужие его не примут, да и не принято у них стадами…

Я вспомнила экспозицию из Музея природы с рогами, рисунками носорогов и расставленными рядом крошечными человечками.

— Так он какого размера, этот детёныш?

— Ну, в холке вот так где-то, — она приложила ладонь под подбородок.

— То есть, со стол высотой, чтоль?

— Да нет! — её глаза широко распахнулись. — Это если стоишь.

Херасссе, детёныш…

— А в длину тогда сколько?

Видимо, в лице у меня что-то такое отразилось.

— Метра два, примерно, — осторожно ответила друида.

Я представила пропорции носорога и проворчала:

— Хорош врать! При таком росте — метра три.

— Ну не три!.. Два с половиной, может быть.

— Ан, ну это же пипец! Ходячий танк! Как мы его прокормим? Ему, наверно, специальное молоко надо или ещё что?

Почувствовав слабину, Андле живо всплеснула руками:

— Нет-нет, не надо уже молоко! Он уже подросший, на траве, на ветках!

— Звезда моя, ну не можем же мы всех зверушек по лесам спасать?

Она пристально смотрела на меня своим взглядом, зелёным, как трава. Я подумала, что она скажет: «Почему?», или: «Можем». Но Андле просто сказала:

— Он нужен барону.

— Вове? Зачем⁈

— Вместо коня.

Этот ответ привёл меня в некоторый ступор. Нет, я, конечно, понимаю, что барона в его многотонной броне ни один конь поднять не в состоянии… Но… Если маленький, едва отлучённый от титьки детёныш был трёх метров в длину и метр сорок в высоту, то каким же он вырастет??? И как мы будем справляться с таким монстром?

— Андле, ты предлагаешь привести в крепость животное жуткой разрушительной силы. Насколько я знаю, носороги вспыльчивы, упрямы и своенравны. Да он нам людей потопчет, не говоря уже о том, что поразнесёт всё!

— Нет, Олечка, пожалуйста! — она снова заплакала, размазывая по щекам серые разводы. — Я с ним поработаю, там есть возможность… Подниму ему интеллект, навыки общения…

— Так! — я решительно встала. — Ты меня за советскую власть не агитируй, всё равно это Вова будет решать. Мне тут надо закончить, а ты иди, приведи себя в порядок и поешь. И не тормози, они где-то через час уже приедут.

Мужики приехали жутко довольные. Наш будущий улучшатель породы был спокойным, очень крупным красавцем, гнедым, с узкой белоснежной полосой на морде и белыми мохнатыми «гетрами». Грива и хвост были густые и длинные; когда дети рисуют лошадей, у них получаются именно такие хвосты — пышные, стелящиеся почти до самой земли. При движении под лоснящейся шкурой перекатывались мышцы. Я поплевала, чтоб не сглазить. Но красавец!