Выбор – быть человеком! - Ольга Войлошникова

Хроники Белого Ворона-3: ВЫБОР — БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ!

01. НАДО С ЭТИМ ЧТО-ТО РЕШАТЬ

НУ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО…

Новая Земля, Серый Камень, 01.04 (августа).0005

Кельда

Зрелое лето как раз подкатило к своей середине, начинался август.

Муж мешал бруснику в чае. Когда ложка брякнула двадцать второй раз, я всё-таки поинтересовалась:

— Ты что, Вов? О чём задумался?

— Да надо с этими кровниками вопрос решить. Пока там ничего не назрело.

— Типа нарыва?

— М-гм… Фубля… Вот зачем ты мне это сказала? — муж передёрнулся. — Буэ-э-э…

Иногда вот прям чувствительный — дальше некуда.

Короче, сказано — сделано.

Три оставшихся клана по весу были примерно равнозначными, и проредил их Пешта со своими парнями примерно одинаково. По всему получалось, что выставить они могут десятка по полтора бойцов. Цыгане упорно не учитывали женщин, но я на их месте не была бы столь категорична. Когда речь заходит о жизни и смерти, женщины тоже хватаются за оружие. Особенно если разговор идёт о жизни и смерти их собственных детей.

По большому счёту я бы и детей цыганских не считала тихими агнцами, мдэ-э-э…

Вова со мной согласился и вывел отряд в триста человек в сторону нового цыганского посёлка, который, как сообщали рейнджеры, бурно строился, пользуясь передышкой от нападений вездесущих Деметеров.

ОПЕРАЦИЯ «СОН»

Новая Земля, строящийся посёлок цыганских кровников, 03.04 (августа).0005

Кельда

Поселковые кланы ещё не знали, что Петша Харманович более к ним не явится. Барон (наш барон) решил, что цыганская вендетта закончена, и пора переходить к созиданию, так что малая цыганская община была деятельно занята.

Таким образом, в отряде, подошедшем в серых предутренних сумерках к околице строящейся деревни, ни одного цыгана не было.

Из-за недостроенной ограды навстречу нам вышла Андле, за которой, как за Гаммельнским крысоловом, зачарованно бежали два десятка разнообразных псин. Собаки улеглись гуртом и уснули. Уж это я могу очень хорошо. А такое, чтобы меховые коврики в неподходящий момент под ногами путались, нам без надобности.

Видимо, на собакенов и был расчёт по охране всеобщего цыганского сна, потому как больше ни одного часового не обнаружилось. Дальше вперёд пошли четыре лекаря (плюс я, конечно, тоже), перед которыми волнами расходилась санитарная зона из крепко спящих лечебным сном людей.

Не знаю, как долго продлится эта халява, и как скоро прочие людские формирования научатся нам противостоять, но пока… Пока это была натурально халява.

Отряд, снаряжённый довольно легко, по рейнджерскому варианту, принялся споро вязать спящих и стаскивать их на уже изрядно утоптанную у околицы площадку. Вокруг деревни стояло оцепление потяжелее. На всякий пожарный.

Операция «Сон». Это я только что придумала.

Упакованных кровников укладывали по «сортам». Мужики. Бабы. Подростки. Дети. Младенцы…

Мужиков и вправду оказалось сорок пять, как отмеряно. Баб побольше — слегка за пять десятков. И почти две сотни «несовершеннолетних». Хотела написать «ребятишек», но поняла, что эти вот подростки в категорию «ребятишки» никак невписываются. Лица до четырнадцати лет включительно. Ну, примерно до четырнадцати. На глаз.

Мелких, дошколят и пупсиков, сложили вовсе отдельно, укутав в их же домашние одеяла. Прочих оформили по упрощённому варианту. Так.

Барон тем временем готовился. Уделывался поросячьей кровью, для убедительности образа. Была у нас с собой двухлитрушка. К этому моменту уже вовсю разгорался рассвет, и на одежде лежащих на земле людей мелкими капельками оседала роса.

Если честно, мне до тошноты не хотелось на всё это смотреть. Я отошла чуть в сторону и присела на наполовину ошкуренное бревно.

— Туриэль! Иди сюда! Остальным — практика, делайте, что велит господин барон!

Ниф, Настя и Элин начали будить связанных. Кто-то стонал, кто-то задавал панические вопросы, а кто-то и орал несмотря на собственное незавидное положение.

— Буйным голосовые связки блокируем! — крикнула я со своего места. Стало тише.

Тем, кто пытался спрашивать про детей, жёстко ответили, что теперь это не их ума дело.

Подошёл расписной Владимир Олегович (кровищей разило, просто ураган), завёл разговор с мстителями — по понятиям, ласково улыбался и смотрел холодными глазами. Сочетание жуткое. Основную массу довёл до полнейшей усрачки сразу. Тем, кто начал что-то вякать, предложил «честный бой» — велел развязать, выдать нож:

— Всё по справедливости, у тебя нож, у меня ничего. Ты хотел мести — давай, вот он я… — а потом демонстративно калечил. Ломал руки-ноги, всё с улыбочкой. Не успевали цыганы за нашим бароном. Да что там, они даже его движений увидеть не успевали.

И всё это в розово-золотом утреннем свете.

Жутенько, да…

Отработавшие схватку лежали кучей, не шевелились и молчали — каждого целители, стоявшие поблизости, дистанционно отправляли в беспамятство и останавливали кровотечение, чтобы дуба раньше времени не врезали. Но никто ведь из связанной толпы этого не знал…

После четвёртого сотоварища, упавшего с костями, торчащими из ран, бабы, не скрываясь, скулили и подвывали уже все. Да и не только бабы, честно-то скажем.

Барон сел на кем-то подвинутый чурбак. Оперся окровавленными по локоть руками о колени.

— Ну что, есть ещё желающие свершить кровную месть? Нет желающих? Быстро вы сдулись, я погляжу. Вы хотели мстить — я пришёл. МСТИТЕ!!! — лежащие на площадке люди старались слиться с землёй. — Ну, раз добровольцев нет… Тогда начинаем с этого края, по очереди! Сперва мужики, потом бабы.

Скулёж превратился в нестройный вой, а пахло давно не только кровью. Мда, хорошо, что я хоть с наветренной стороны села.

Следующий развязанный цыган трясся и не хотел брать ножа.

— Да похер мне, если честно, — равнодушно сказал барон. — Несправедливо лишать человека права на кровную месть, так что выходи давай. А то получится, что я деспот какой. А нож… я тебя что с ножом, что без ножа убью.

После седьмого упавшего неправильной кучей тела сломались все.

Не хочу подробности описывать, противно. Короче: все три клана попали в родовое рабство к Белому Ворону. И будет ли кто-то из них освобождён, и когда — дело семьи Белого Ворона и милости баронской четы.

Тот же день. Собственно, день как раз и наступил. Всё там же.

Кельда

Рабы получили четыре часа на сборы. Дети и младенцы так и остались лежать у околицы упакованными бессловесными кульками. Цепь вокруг посёлка ставить не стали. Если какой дурак побежит — туда ему и дорога, нянчиться с каждым, что ли?

На семерых изувеченных мне смотреть вовсе не хотелось.

— Настя, практикум по костям! Туриэль — с Настей: контроль, наставничество. Ниф и Элин — на вас дети, чтоб не проснулись и не побежали. И собаки, кстати.

Ну вот, всем сестрам по серьгам. В смысле — все при деле.

Вовка, отмывшийся и переодевшийся в запасное, улёгся в сторонке прямо на траву, раскинув руки. Я думала, он в небо смотрит, а подошла — глаза закрыты.

— Спишь, что ль?

— Думаю.

— И что надумал с этими делать?

— Да в том то и дело… Я и тянул, можно сказать, столько… Понимаешь, любимая, в отношении цыган я испытываю определённую брезгливость…

— Одно тебе скажу — на Острове всю эту кучу я видеть не хотела бы.

— Не-е-ет! Это однозначно! В каменоломни, с глаз долой!

— А дети?

Вова длинно выдохнул.

— Не знаю я…

Я подумала, и завалилась рядом, уставившись в небо.

— А если так…

Я излагала соображения. Муж думал.

— Ну, допустим, — он перевернулся на живот, сорвал травинку, хотел сунуть в рот, но увидел ползущего по ней муравья и откинул с сторону, с сомнением покачал головой. — Допустим… Всё равно на острове какая куча останется.

Я фыркнула:

— Ты видишь другой вариант? Не хочу их с детьми селить. Потом ещё и детей перевоспитывать! Самовоспроизводящийся рассадник! Лучше уж сразу.

— Мндэ-э-э… Ладно, — нехотя согласился муж и приподнялся на локте. — Мужики! Кто-нибудь, сгоняйте до усадьбы, пусть голубя в Серый камень зашлют, чтоб отправили сюда штук десять телег!

В наполовину огороженный забором двор вошли двое рослых беловоронцев. Четыре зарёванных цыганки испуганно шарахнулись к крыльцу, но увидев плетущегося за ними парня в окровавленных одеждах, с причитаниями бросились к нему.

— Слушать сюда! — басовито скомандовал тот беловоронец, что пошире. — Всем выйти на площадь, барон принял решение.

В недостроенных оградах угадывалось намерение организовать некое общественное пространство посредине