Паук - Вера Шматова

Обнаружив рядом с пивной вход в магазин одежды, я зарулила туда, соображая, что же купить. В магазине работала скучающая девушка лет восемнадцати. Ее лицо, простое, полноватое, выражало приветливую доброжелательность. Русые волосы до плеч, стройная фигурка — таких было миллионы в мире, но эта улыбка, искренняя и приветливая, делало ее особенной. Я вздохнула, подумав, что этот очаровательный ребенок еще не видел и сотой части того, что удалось увидеть и пережить за последние две недели мне. Дай Бог, чтобы так оно и оставалось. Никому бы не пожелала таких приключений.

— Здравствуйте! Чем могу помочь? — защебетала девушка, выходя из-за прилавка.

Магазинчик был маленький, но заполненный одеждой так плотно, так что помощь действительно не помешала бы.

— Добрый вечер! Я бы хотела купить пару футболок и джинсы для себя, плюс кое-каких вещей для мужа. Мы туристы, уже месяц путешествуем по стране и одежды безнадежно пострадала во время похода, — я улыбнулась приветливо, ощущая симпатию к этой худенькой девочке.

— Конечно, сейчас что-нибудь найдем.

Через несколько минут на моих руках возвышалась куча разнообразных футболок, штанов и рубашек.

— Можете пройти в кабинку примерить, — прощебетала девушка и упорхнула в другую сторону, чтобы теперь заняться поисками мужской одежды. Надеюсь, что мне удастся выбрать футболки и рубашки для Паука на глазок. Все-таки, я не только видела его голым, но даже щупала, так что представление о его фигуре у меня имелось неплохое.

Из предложенных девушкой вещей я выбрала три футболки, темные, с геометрическими узорами и двое штанов, которые сели на мне как влитые. О деньгах я не беспокоилась, помня о нашем с Пауком разговоре. В конце концов, это моя жизнь находится в опасности, так что протранжирить деньги своего убийцы можно считать своим священным долгом.

Для Паука я отобрала две футболки и, помня о его странной привязанности к рубашкам, две рубашки, белую и черную. Поколебавшись, я рискнула взять и джинсы, темные, почти черные, хоть и не была уверена в размере.

С улыбчивой продавщицей мы расстались довольные друг другом, ведь денег я оставила у нее немало, а она прекрасно помогла мне с выбором. На улице я вдруг обнаружила, что уже совсем стемнело. По сторонам улицы зажглись фонари, а температура воздуха значительно снизилась. Ну да, все правильно. Проснулись мы далеко за полдень, потом завтрак, немало времени в магазине. Да и темнеет осенью рано. Поежившись, я поспешила домой.

На одной из улиц мой взгляд зацепился за хорошенький домик. Через ярко освещенное окно мне была хорошо видна влюбленная пара, целовавшаяся посреди комнаты. Это зрелище заставило меня отвернуться и зашагать быстрее. Они любили друг друга, им было хорошо. В отличие от меня, оставшейся на обочине жизни, с руками, уже обагрившимися кровью. Смогу ли я когда-нибудь забыть о том, что совершила? В один день на моих глазах убили несколько человек, а потом я сама отняла жизнь. Потом, если я выживу, придется не один месяц ходить к психоаналитику.

Влетев к дом, я обнаружила Паука в гостиной перед телевизором. Я спохватилась, что так и не купила газеты, но решила уже не возвращаться. В конце концов, по телевизору тоже что-нибудь скажут.

— Привет, — поздоровалась я, снимая балетки и вешая куртку в коридоре. — Как ты?

— Жить буду, — ответил Паук, отрывая взгляд от телевизора и глядя на меня.

— Нужно сменить бинты и обработать швы. Как нога?

— Если я скажу, что хреново, это ничего не изменит, малышка. Где ты была?

— Покупала нам кое-какую одежду. Пойдем в ванную, не хочу снимать твои бинты здесь, не хватало еще перепачкать мебель кровью, — я решительно направилась к санузлу.

Пока я мыла руки, Паук зашел в ванную и прислонился к стене позади меня. Было хорошо заметно, что он старался не опираться на больную ногу. На мужчине были джинсы обрезанные до колен, на манер шортов, так что не было надобности стягивать с него штаны. Какая-то часть меня огорчилась от этого открытия, но я приказала ей заткнуться. Не хватало еще разбираться с чувственным вожделением к своему врагу.

Бинты отцеплялись неохотно, но крови было несколько меньше, чем вчера. Я видела, что Пауку больно, но он терпел молча. Вообще, мне казалось, что он мог бы с этим справиться и сам, но мне было необходимо иметь под контролем процесс его выздоровления. Контролировать хотя бы что-то было важным моментом в моем неопределенном положении.

Нога выглядела нормально, по крайней мере, нормально для ноги, сквозь которую прошла пуля. Красная припухлость вокруг пулевого отверстия немного уменьшилась, а сама рана покрылась коркой запекшейся крови. Свежая кровь оттуда не текла, так что я решила, что с этим все будет хорошо. А вот швы на плече начали воспаляться и у меня не было ни малейшего представления, что с этим делать. Вокруг стежков пятнами разбегалась краснота, из-под бинтов, с трудом отстававших от кожи, вновь потекли кровавые струйки.

— Все в порядке, малышка. Если мне придется сдохнуть, значит, сдохну, — Паук покосился на плечо и осторожно дотронулся до краев раны. Видимо, ему тоже не понравился открывшийся вид.

Я удивленно посмотрела на лицо мужчины, но в темных глазах не было ничего, кроме холодного веселья.

— Только попробуй сдохнуть, после всех потраченных на тебя усилий, — пробормотала я, оторвав последний бинт с почти садистским удовольствием. Легкая гримаса боли исказила его лицо, но Паук ничего не ответил.

Новые бинты я наложила очень быстро, сказывалась сноровка. В тот момент, когда я завязала последний узел на его плече и хотела было отстраниться, мужчина положил мне руки на плечи и прижал к себе.

— Ты так удивляешь меня, малышка, — произнес Паук, глядя в мои испуганные глаза. Его жест напугал меня. — Когда я прочитал твои дневники, то понял, что хочу обладать тобой. А теперь, узнав тебя еще больше, я точно не отпущу тебя. Ты удивляешь меня каждый раз, когда я уже решаю покончить с тобой. И это спасает тебя снова и снова, — мужчина склонил голову и его губы коснулись моих.

Я не сопротивлялась этому неожиданному контакту. Подавшись вперед, ответила на его поцелуй, мягко исследуя языком его губы и скользкий язык, который нежно поглаживал и скользил в такт с моим. Руки мужчины сжались вокруг моего тела, словно хотели раздавить, вжать в себя. В этот момент я просто позволила себе расслабиться, невзирая на слова, произнесенные секунду назад. Какой смысл сопротивляться тому, чего ты хочешь так сильно? Врать себе, что его прикосновения мне противны было бессмысленно.

Мое сердце забилось чаще, когда рука Паука скользнула вниз, к поясу моих джинсов. Его ладонь ласкала чувствительную кожу на талии и я наслаждалась этим прикосновением, поддерживающим и странно успокаивающим. Я искала опору в убийце, получала поддержку от человека, который все никак не выберет время для того, чтобы убить меня. Возможно, в это странное для время, это было и правильно, найти точку равновесия хотя бы в собственном убийце.

Пальцами я пробежалась по его обнаженной спине, по ложбинке позвоночника, ощущая сильные мышцы и гладкость кожи. Мои руки замерли на границе его джинсов. Поколебавшись долю секунды, я все же решилась и запустила руки ниже, добираясь до ягодиц. Захотелось зайти дальше, выплескивая все накопившееся, но на это моей решительности не хватало.

— Пойдем наверх, — прошептал мужчина, прерывая поцелуй. В его глазах отражалось веселье и желание, странное сочетание. Видимо, Паука необыкновенно забавляла моя реакция на поцелуй и ласку. Возможно, он просто не ожидал, что я отвечу, позволю себе расслабиться в его руках.

Мы поднялись по лестнице, держась за руки. Мне просто не хотелось прерывать наш контакт, словно это было важнее всего на свете. В какой-то мере, так оно и было — эти прикосновения дарили парадоксальную уверенность в завтрашнем дне и прекрасное ощущение, что мир все же имеет светлые стороны.

Я села на постель и потянула за собой мужчину. На включая свет в комнате, мы просто целовались в темноте, лежа на боку и изучая друг друга. Его руки шарили по моему телу, не жадно, не похотливо, но успокаивающе, изгоняя тоску и одиночество. Наши губы встречались бесконечное число раз, вновь и вновь посылая разряды по моему телу. В этих поцелуях не было возбуждения, но была поддержка, то, в чем я так нуждалась в последние дни. Я не ожидала продолжения — Паук был ранен, да и мне не хотелось переходить последнюю черту, хоть до этого уже было недалеко. Если я пересплю с ним, это будет полным поражением, признанием, что меня держат возле него не просто практические соображения, но и что-то другое, чего мне отчаянно не хотелось признавать. Глубоко внутри я понимала, что от себя не уйдешь. Не зря говорят, что от ненависти до любви один шаг. Хотя в моем случае, ненависть и извращенная влюбленность шли рука об руку в душе. Мне не хотелось признавать то, что было очевидно, против этого протестовало все воспитание, все принципы «нормальности» заложенные с детства.