Паук - Вера Шматова

Мысль о том, что на моих руках теперь отнятая жизнь пронзила душу холодом. Я хладнокровно убила кого-то, пускай даже безвыходной ситуации. Убийство всегда казалось мне самым страшным преступлением. И вот, сегодня я и сама стала убийцей. Это оказалось неожиданно легко — просто нанести удар стилетом, не задумываясь о последствиях. Почему-то раньше казалось, что убить не так то легко, тогда как в действительности человек оказался удивительно хрупким существом. Достаточно лишь крошечного воздействия, чтобы жизнь его прервалась.

Произошедшее было ужасно, но, что еще хуже, я не ощущала ничего в своей душе. Ни сострадания, ни сожаления, ни страха. Такое ощущение, словно убила таракана на полу — кровожадного таракана с пистолетом, который желал причинить мне вред. Уничтожил и пошел дальше, ведь жизнь продолжается. Как вообще должен чувствовать себя человек, впервые убивший другого?

Глубоко вздохнув, я сделала еще глоток из бутылки, заметив, что она уже опустела на треть. Пора идти спать, тем более что часы на стене показывали три часа ночи. Нервы подали в отставку, оставив наедине с пустой апатией внутри. Ничего не хотелось, кроме как, принять душ и лечь. Возможно, мне удастся сегодня просто выспаться без кошмаров и сожалений.

Наскоро ополоснувшись, я завернулась в полотенце. Все наши вещи остались в машине, которую пришлось бросить у бандитов. Выйдя из ванной, я секунду подумала, где же лечь. Спать на диване представлялось правильным решением с точки зрения морали, но кровать, с мягким матрацем, свежим бельем и теплым одеялом казалась гораздо привлекательней. Единственный минус, в ней уже спал Паук.

С другой стороны, мы уже несколько раз спали вместе и даже разделили своеобразную близость. Так что, моему стеснению не было рационального объяснения. Я ненавидела своего маньяка и желала ему смерти, но все же, он знал обо мне больше, чем кто бы то ни было. Нас связывала гораздо более глубокая близость, чем когда-либо меня связывала прежде. За эти несколько дней мужчина стал ко мне ближе, чем Дэни. Паук был безумен, жесток и кровожаден — но был интересным и глубоким человеком, несмотря на свое маниакальное расстройство. Плюс, сейчас он ранен, так что делить с ним кровать было безопасно с любой точки зрения, если только ему не приснится кошмар и он не задушит меня во сне. Что ж, ради мягкой постели можно было пойти и на этот риск.

Я поднялась наверх и вошла в спальню. Мужчина спал, растянувшись на постели. Его дыхание, частое и неровное, выдавало болезнь. Я постояла немного над ним, прислушиваясь и размышляя, не разбудить ли, чтобы дать еще обезболивающего, но потом все же решила оставить его в покое.

Заняв вторую половину кровати, я ощутила, что счастье есть. Оно заключалось именно в этих подушках, мягком матраце и уютном одеяле, в которое я зарылась с головой. Чуть-чуть повозившись и устроившись поудобнее, я провалилась в сон через несколько минут, убаюканная теплом и тишиной, прерываемой лишь дыханием Паука.

18

Утро для меня наступало несколько раз. Открыв глаза впервые и увидев серое небо в окне я сперва долго соображала, где нахожусь. Память услужливо подкидывала имена друзей, у которых можно было заночевать, бойфрендов, наконец, Дэни. На этом моменте память вернулась, услужливо подсказав, что мы сейчас находимся где-то на просторах средней Чехии, затерявшись в паутинке мелких городков. Прикинув время, я перевернулась на другой бок и заснула снова. Справа от меня раздавалось тихое дыхание Паука.

Второй раз меня разбудили лучи солнца, которые проникали сквозь окошко и падали на лицо. Сморщившись и приоткрыв глаза, я обнаружила, что успела сместиться почти на самый край кровати. На половину Паука солнце не падало, так что, находясь еще в полудреме, просто перекатилась ближе к мужчине, чуть касаясь его плеча своим.

Окончательное пробуждение произошло уже за полдень, когда солнце перестало светить в окно, но небо еще было пронзительно голубым, без единого облачка. Я лежала на боку, повернувшись к мужчине и обхватив его за предплечье. Видимо, это был инстинкт, прижаться к источнику тепла и не выпускать его из рук.

— Доброе утро, — прозвучал хриплый голос справа и я поскорее выпустила руку из своих цепких объятий. Паук лежал на спине, повернувшись лицом ко мне. Выглядел он слегка лучше, хотя бледность все равно заливала и без того бледное лицо.

— Доброе, — пробормотала я, натягивая одеяло повыше. В голову пришла неприятная мысль, что одежды на мне нет, а полотенце куда-то исчезло в недрах одеяла. — Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво, — признался мужчина и машинально коснулся перевязанного плеча. — Но жить буду.

— Внизу еще есть обезболивающее. Могу принести, — предложила я.

— Не надо. Чем меньше анальгетиков, тем лучше, — уверенно заявил мужчина. Чем это лучше, не понятно, но я решила не комментировать. В конце концов, это его тело и его болезнь. Не стоит изображать наседку для человека, который собирается меня убить.

— Почему ты вытащила меня? — следующий вопрос прозвучал неожиданно, застав врасплох.

— Вроде бы мы вчера все прояснили, — нахмурилась я.

— Но ты не назвала настоящую причину.

— Что ты хочешь от меня услышать? Что я влюблена в тебя по уши и с радостью дам себя убить? Прости, но не в моих традициях в чертовых маньяков. Сейчас ты мне нужен. Потом же, будь уверен, я постараюсь избавиться от тебя любой целой, — мой ответ прозвучал довольно резко. — Не думай, что я так легко забуду все, что ты сделал со мной.

— Значит, ты просто не смогла меня прикончить, — Паук хрипло рассмеялся и мне захотелось его ударить. Он был чертовски прав, я просто не могла оставить его, не могла придушить подушкой — не так воспитана. Но еще немного подколов и воспитание сможет пойти отдохнуть.

— Я смогла убить нападавшего на меня бандита. Почему ты думаешь, что с тобой не поступлю по-другому, не будь у меня на это причин? — мне нужно было взять себя в руки и попытаться успокоиться. Да, утро началось не самым прекрасным образом.

— Ты изменилась, малышка, стала жестокой, — удивленно проговорил мужчина, а потом вновь рассмеялся. — Мне это нравится. И тем веселее будет прийти к тебе ночью и закончить начатое.

— Если не придушу тебя раньше, — серьезно проговорила я и встала с кровати, завернутая в одеяло. — Не сильно надейся на счастливый конец, Чикатилло.

— Посмотрим, малышка, — Паук прикрыл глаза.

Подхватив край одеяла, я завернулась в него и соскользнула с кровати. Внутри все кипело от злости. Этот ублюдок не умеет быть благодарным. Хотя, с чего я вообще ожидала от него благодарности? Он болен, он убийца и он считает, что мною двигала трусость и странная привязанность. И самое кошмарное в этой ситуации заключается в том, что Паук не так уж далек от истины. Я ненавидела его всей душой, у меня прямо кровь вскипала, когда мужчина отпускал в мой адрес очередную шуточку. Но нельзя было не признать, что он умен, интересен и привлекателен во всех смыслах.

Внизу, в ванной, я оделась во вчерашние шмотки. Они были еще слегка влажными, но не ходить же целый день в одеяле? В одежде было гораздо комфортнее.

В пакете, так и не разобранном со вчерашнего дня, валялись продукты. Я прошла на кухню и выложила покупки, соображая, чего же приготовить на завтрак. Решив не ломать голову, вытащила хлеб и мясной рулет, сделав несколько бутербродов. Несмотря на ужасную неприязнь и подпорченное утреннее настроение, все же придется накормить и этого ублюдка.

Насыпав в две чашки растворимого кофе, я залила его кипятком. Запах у этой гадости был отвратительным, но все же лучше, чем ничего. Ах, где же моя любимая кофеварка и отличный кофе? За несколько сотен километров, в опустевшем, но все еще родном гнездышке.

Загрузив бутерброды на тарелку, я все же положила туда же и пузырек с обезболивающим. В подвесном шкафчике нашелся даже поднос, на который отправилось приготовленное. Черт возьми, теперь я несу ему завтрак в постель. Если мне удастся сдержаться и не выплеснуть кофе Пауку в лицо в ответ на очередную шпильку, будем считать это небольшой победой.

— Тебе нужно поесть, — произнесла я, поставив поднос с завтраком на тумбочку у кровати. — Сможешь сесть?

Вместо ответа мужчина подтянулся на кровати и принял сидячее положение. Его повязка на плече слегка пропиталась кровью, которая уже успела подсохнуть. Видимо, ночью он потревожил плечо и швы начали кровоточить.

— Потом нужно сменить повязку, — проговорила я, ухватывая первый бутерброд и осторожно устраиваясь на краю постели.

— Спасибо малышка, — произнес мужчина. Его глаза встретились с моими и этот взгляд сказал больше, чем слова. В этой благодарности мне послышалось больше, чем просто благодарность за завтрак, хотя, это могло быть только игрой воображения. В последние дни мой разум вообще не подчинялся правилам, делая совершенно необоснованные выводы на основе дурацких предположений.