О, счастливица! - Карл Хайасен

– Мы говорили по телефону, – сказал он Кларе Маркхэм.

– Да, конечно, – ответила она, – но, боюсь, у меня для вас никаких новостей.

– Именно поэтому я здесь.

Клара Маркхэм поинтересовалась, не заедет ли Сквайрз попозже – ей нужно уделить внимание важной сделке.

Сквайрз был любезен, но настойчив.

– Сомневаюсь, что она важнее, чем это, – сказал он и положил на стол портфель из черной кожи угря.

Агентша никогда не видела столько денег – аккуратные тугие пачки пятидесяток и соток. Клара знала: где-то среди этих сладко пахнущих стопок лежат и ее комиссионные – возможно, самые большие, что ей вообще когда-нибудь светят.

– Это чтобы показать, как серьезно мы настроены приобрести эту собственность, – объяснил Сквайрз, – и чтобы ускорить переговоры. Люди, которых я представляю, готовы начать немедленно.

Клара Маркхэм оказалась в затруднительнейшем положении. От Джолейн ни слуху ни духу с выходных. Они близко дружили, и Джолейн была совершенно святой с Кении, любимым Клариным персом, – но агентша не могла позволить личным чувствам испортить такую гигантскую сделку.

Она помахала рукой над деньгами и сказала:

– Это все очень впечатляет, мистер Сквайрз, но должна сказать вам, что ожидаю другое предложение.

– Неужели?

– Документы еще не готовы, но меня заверили, что все на подходе.

Сквайрз, казалось, изумился.

– Ну ладно. – Хорошо отработанным жестом он тихо закрыл портфель. – Мы готовы достойно встретить любое разумное предложение. Тем не менее я бы попросил вас связаться с вашими клиентами и дать им знать, насколько мы заинтересованы в этом проекте.

– Безусловно. Сразу же после обеда, – сказала Клара Маркхэм.

– А почему не сейчас?

– Я… я не уверена, что смогу дозвониться.

– Давайте попробуем, – отвечал Бернард Сквайрз.

Клара Маркхэм поняла, что сопротивление бесполезно – этот человек не вернется в Чикаго без ответа. Бернард Сквайрз решительно уселся в кресло, а она позвонила поверенному по имущественным делам Лайтхорса Симмонса. Через пять минут поверенный перезвонил, устроив сеанс конференц-связи между двумя расточительными наследниками Лайтхорса – сыном Леандром Симмонсом и дочерью Жанин Симмонс Робертсон. Леандра интересовало ископаемое топливо и первоклассные автомобили, Жанин тратила деньги на экзотические хирургические операции и обновление апартаментов для отдыха.

Наклонившись к динамику громкой связи, Клара Маркхэм осторожно подвела итог предложения профсоюза по Симмонсову лесу; ключевой деталью была сумма в 3 миллиона долларов.

– К тому же, – заключила она, – мистер Сквайрз до-став-ил в мой офис существенный взнос наличными.

На другом конце Леандр Симмонс резко спросил:

– Сколько? – Когда Клара ответила, он присвистнул.

Бернард Сквайрз, старый профи, собаку съевший на конференц-связи, повысил голос ровно настолько, чтобы его стало слышно:

– Мы хотим, чтобы все поняли, насколько мы серьезны.

– Что ж, мое внимание вы привлекли, – сказала Жанин Симмонс Робинсон.

– И мое, – отозвался ее брат.

В интересах Джолейн Фортунс и обреченных обитателей Симмонсова леса Клара Маркхэм была просто вынуждена сказать:

– На земле вашего отца мистер Сквайрз и его группа хотят построить торговый центр.

– С игровой площадкой и атриумом, – спокойно добавил Сквайрз.

– И средиземноморским фонтаном перед ним, – поддакнул поверенный. – С настоящими утками и гусями. Получится потрясающий аттракцион для вашего городка.

Леандр Симмонс моментально откликнулся из динамика:

– Лично мне насрать, хоть вы, ребята, там угольную шахту ройте. А ты что скажешь, сестричка?

– Слушай, три миллиона баксов есть три миллиона баксов, – откликнулась Жанин.

– Во-во. Тогда какого черта мы ждем? – поинтересовался Леандр. – Взяли и сделали.

– Мы готовы, – сказал Бернард Сквайрз. – Однако мисс Маркхэм сообщила мне, что может быть еще одно предложение.

– От кого? – спросила Жанин Симмонс Робинсон.

– Сколько? – спросил ее брат.

Клара Маркхэм ответила:

– Инвестор местный. Я собиралась позвонить вам, как только получу бумаги, но они пока не прибыли.

– Тогда ну их нахрен, – встрял поверенный. – Выбираем Сквайрза.

– Как скажете.

– Нет уж, погодите секундочку. – Это был Леандр Симмонс. – Что за спешка такая?

Он почуял еще больше денег. Лицо Бернарда Сквайрза омрачилось в предчувствии ценовой дуэли. Клара Маркхэм заметила, что на шее у него запульсировали новые вены.

Как обычно, Жанин Симмонс Робинсон оказалась настроена на одну меркантильную волну с братом.

– Что плохого, если подождать пару-тройку дней? – заявила она. – Посмотреть, что на уме у тех, других.

– Дело ваше, – сказал поверенный. И потом: – Мисс Маркхэм, перезвоните нам, как только что-нибудь узнаете – скажем, не позже среды?

– А если завтра? – осведомился Бернард Сквайрз.

– В среду, – хором отрезали Леандр Симмонс и его сестра.

Последовала серия щелчков, потом динамик замолчал. Клара Маркхэм с извиняющимся лицом посмотрела сначала на Сквайрза, потом на портфель на столе.

– Я внесу это на наш счет условного депонирования, – сказала она. – Прямо сейчас.

Сквайрз степенно поднялся с кресла.

– Вы не производите впечатления лживого человека, – произнес он. – Из тех, кто попытался бы взвинтить собственные комиссионные, выдумывая фальшивые встречные предложения.

– Я не воровка, – ответила Клара Маркхэм. – И не имбецил. Симмонсов лес станет для меня самой крупной сделкой в этом году, мистер Сквайрз. Я не стала бы рисковать таким кушем ради пары лишних баксов.

Он ей поверил. Он видел их городишко – чудо, что она с голоду не помирает.

– Местный инвестор, вы сказали?

– Именно.

– Вряд ли вы будете настолько добры, чтобы сообщить его имя.

– Боюсь, вы правы, мистер Сквайрз.

– Но вы уверены, что у них есть средства?

– Есть, – кивнула Клара Маркхэм, думая: «По моим последним данным».

Мать Фингала проспала. Ее разбудил шум машин на дороге.

Она поспешно втиснулась в платье невесты, схватила свой зонтик от солнца и бросилась за дверь. Когда она добралась до пересечения Себринг-стрит и шоссе, было уже слишком поздно. Министерство транспорта собиралось замостить Иисуса-Дорожное Пятно.

Мать Фингала кричала и скакала вокруг, как наряженная цирковая обезьянка. Она плевала в лицо прорабу бригады и тщетно пыталась ткнуть зонтиком водителя парового катка. В конце концов она бросилась ничком на святое пятно и отказалась сдвинуться с места перед машинами.

– Закатайте и меня в асфальт, вы, безбожные ублюдки! – вопила она. – Да пребуду я едина со Спасителем моим!

Прораб вытер щеку и дал своим людям знак прекратить работу. Он позвонил в управление шерифа и сказал:

– Тут по дороге мечется сумасшедшая ведьма в свадебном платье. Что мне делать?

Прибыли два помощника шерифа, за ними – фургон телевизионщиков.

Мать Фингала целовала асфальт в том месте, где, как ей казалось, был лоб Иисуса.

– Не волнуйся, Сын Божий, – твердила она. – Я здесь. Я никуда не ухожу! – Ее преданность пятну была просто поразительна, учитывая находящегося поблизости с подветренной стороны раздавленного опоссума.

Подъехал полный автобус встревоженных паломников, но помощники шерифа приказали им держаться подальше от места работ. Мать Фингала подняла голову и изрекла:

– На холодильнике – коробка для пожертвований. Сами берите «спрайт»!

Теперь движение было заблокировано уже в обоих направлениях. Прораб бригады, родом из Тампы и незнакомый с местной легендой, осведомился у помощников шерифа, есть ли в городе психиатрическая больница.

– Нет, подавно пора, – сказал один из них.

Они схватили мать Фингала под руки и оттащили ее с дороги.

– Он смотрит! Он видит вас! – визжала она.

Заместители шерифа поместили ее в клетку патрульной машины и прогнали любопытных туристов. Прежде чем продолжить работу, прораб и его люди свободным полукругом собрались на разделительной полосе. Они пытались понять, о чем так разорялась безумная склочница.

Наклонившись над пятном, бригадир сообщил:

– Если это Иисус Христос, то я хрен собачий.

– Черт, да это ж тормозная жидкость, мать ее! – объявил один из мужчин, механик.

– Масло, – возразил другой.

Потом вмешался водитель парового катка:

– Отсюда это типа как баба. Закроешь один глаз – конкретно голая баба на верблюде.

Это прораба доконало.

– За работу! – рявкнул он.

Команда телевизионщиков наблюдала за асфальтированием. Сняли замечательный крупный план Иисуса-Дорожное Пятно, исчезающего под накатом черной корки асфальта. В эту сцену ловко вмонтировали кадр с юной паломницей, сморкавшейся в «клинекс», словно убитой го-Рем. На самом деле она лишь старалась не вдыхать ароматы Дохлого опоссума.