Император полночного берега - Вольф Белов

– Что я должен знать? – повторил свой вопрос Хорруг.

Ния закрыла лицо ладонями и простонала:

– Я же говорила, что мы оба пожалеем о том, что делаем. Но ты не хотел слушать, а я не хотела настаивать. Прости меня.

Хорруг приблизился к женщине, обнял ее за плечи и в третий раз спросил, уже мягче:

– Что я должен знать?

Ния уткнулась лицом в его плечо.

– Ты ведь знаешь, что я была в ногарском плену, – произнесла она. – Каждый день, каждую ночь ногарские воины истязали меня как хотели…

– Не нужно вспоминать об этом, – остановил ее Хорруг. – Все это осталось в прошлом и никогда не повторится.

– Может, и не повторится, – не стала возражать Ния. – Но уже и не отпустит. Я не могу быть твоей женой.

– Мне нет дела до того, что было с тобой в прошлом, и ты это знаешь, – жестко сказал Хорруг. – Все будет так, как захотим мы, а не как требуют ваши традиции.

– Традиции не при чем, – ответила Ния печально. – А ты сделаешь так, как попрошу я, как говорит Аррелий. Ты женишься на дочери князя Тибия.

– Не требуй от меня невозможного, – глухо прохрипел Хорруг, едва сдерживая закипающий гнев. – Ты же знаешь, что я…

– Молчи!

Ния вскинула голову и закрыла ему рот ладонью. Глядя Хорругу в глаза, она сказала.

– Я знаю. Но со мной ты не будешь счастлив. Никогда.

Хорруг отстранил ее ладонь.

– Что ты такое говоришь? Мы ведь были счастливы! Нам было хорошо вдвоем!

Ния грустно улыбнулась и покачала головой.

– Это был лишь краткий миг, волшебный сон. Но он не может длиться вечно. Ты должен жить дальше.

В бесцветных глазах Хорруга заплясали злые огоньки.

– Я так и не услышал, почему не могу жить дальше с тобой, – со злобой прохрипел он.

Ния тяжело вздохнула.

– Ногарские насильники в самом деле испоганили меня, как говорят старейшины, – печально произнесла она. – После ногарского рабства я уже никогда не смогу родить детей и не смогу сделать тебя счастливым. Твой род не должен прерваться. Молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты слишком горд и упрям, чтобы просто смириться, ты хочешь, чтобы все всегда было по-твоему. Но в этот раз тебе придется уступить и сделать так, как скажу я.

Ния оттолкнула Хорруга и сама отступила на шаг.

– Уходи, – решительно потребовала она.

Хорруг шагнул было к ней, намереваясь снова заключить в объятия, но Ния отступила еще дальше и выхватила кинжал из ножен, висевших на стене.

– Не подходи! – предупредила она.

Приставив острие кинжала к собственной груди, женщина произнесла:

– Ты гордишься тем, что всегда выполняешь свои обещания. Мы, арамеи, тоже умеем держать слово. Клянусь, я убью себя, но никогда больше не стану твоей. Уходи!

– Зачем ты поступаешь так со мной?! – прохрипел Хорруг.

– Ради твоего блага и блага всех нас, – твердо ответила Ния. – Со мной ты не будешь счастлив, не будешь свободен и никогда не достигнешь того, к чему стремишься, не сможешь сделать то, что должен. Уходи! Мы не можем быть вместе!

Стиснув зубы и тяжело дыша, Хорруг смотрел на Нию и не мог поверить, что все это происходит с ним. В очередной раз весь привычный уклад рушился. В глазах темнело, кровь била в виски, биение собственного сердца отдавалось в ушах, словно грохот барабанов огнепоклонников.

– Уходи, – тихо повторила Ния.

По ее щеке скатилась слеза. Глухо простонав, Хорруг резко развернулся и стремительно вышел из дома, распахнув дверь ударом кулака. Не обратив внимания на Аррелия, Минессис и Аммата, он пересек двор и, словно дикий вепрь, вломился в чащобу.

Он шел, не разбирая дороги, по колено проваливаясь в рыхлый весенний снег. Зацепившись ногой за корягу, скрытую под снегом, Хорруг споткнулся и упал к подножию могучего кедра. Поднявшись на колени, он обхватил ствол руками и уткнулся в него лбом.

– Отец мой, – прошептал Хорруг. – Скажи что-нибудь.

Ветви окружающих его деревьев качнулись, в их шорохе Хорруг услышал почти забытый голос:

– Боль жжет твое сердце, сын мой?

– Лучше бы я погиб в бою и не дожил до сегодняшнего дня, – прошептал Хорруг. – Мое тело пронзали стрелы, меня секли мечами и жгли огнем, но я никогда не думал, что может быть так больно.

Он повернулся и сел прямо в снег, привалившись спиной к стволу. Зачерпнув ладонью горсть снега, Хорруг растер его по лицу.

– Вспомни тех, кого ты сам заставил страдать. Боль, причиненная другим, всегда возвращается. Не в последний раз она терзает твое сердце. Ты сам сделал свою жизнь такой, какова она есть. Ты сам избрал свой путь.

– Ты дашь мне совет, отец? – спросил Хорруг, закрыв глаза и откинувшись головой к стволу кедра.

– Зачем, сын мой? Ты всегда шел по жизни напролом, не слушая никого, калеча чужие судьбы и ломая свою собственную. Не свернешь ты и в этот раз, что бы я ни сказал. Продолжай то, что начал, и позволь другим следовать за тобой. Они направят твою злобу в нужное русло и приведут тебя к цели.

Хорруг снова зачерпнул снег уже обеими ладонями и погрузил в него пылающее лицо. Растерев по лицу мокрую снежную кашу, он поднялся на ноги.

– Мир тебе, отец.

По собственным следам Хорруг зашагал обратно к дому Аррелия.

На двор князя Тибия, окруженный высоким тыном, словно крепость, вбежал мальчишка и звонко закричал:

– Князь! Хорруг едет!

На крыльцо терема вышел сам Тибий.

– Чего орешь, дьяволенок? – недовольно проворчал он.

– Сюда едет князь Хорруг! – снова крикнул мальчишка.

– Кого ты называешь князем?! – грозно рявкнул Тибий. – Чужеземный голодранец во главе арамейского рода… Тьфу!

Мальчишка пожал плечами.

– Называй его как хочешь, князь, но он уже здесь. Он едет сюда со своими сотниками, и с ними триста воинов.

Князь насторожился.

– С этого и надо было начинать, балда! Всех сотников сюда! Созвать воинов!

Мальчишка метнулся было к воротам, но тут же отскочил в сторону, едва не попав под копыта гиппарионов. На княжеский двор въехало множество всадников. За тыном со всех сторон слышалось конское фырканье и бряцание оружия.

Из приехавших Тибий лично знал только сотника Килония. Тем не менее он сразу догадался, кого соседнее племя поставило над собой князем. Угрюмый светловолосый воин в пластинчатой броне и с волчьей шкурой на плечах производил подавляющее впечатление, от него словно веяло жестокой силой, а в бесцветных глазах плясали злые огоньки.

– Не ты ли князь Тибий? – мрачно осведомился чужеземец, не слезая с седла.

– Он самый, – отозвался хозяин терема. – А ты, похоже, и есть тот самый Хорруг, что прогнал хишимеров прошлым летом.

– Да, это я, – кивнул Хорруг. – Я засылал сватов на твой двор, но ответа не получил, поэтому приехал сам.