Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков - Расселл Э. Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее, хотя в период Смутного времени и не было смотров невест, царские браки оставались на первом плане в деле стабилизации и налаживания нового режима — Годунова ли, Лжедмитрия I или Шуйского. Каждый из правителей Смутного времени с решимостью и осторожностью пытался устроить браки, которые помогли бы поддержать легитимность его зарождающейся династии путем установления связей либо с авторитетными иностранными царскими домами (дети Бориса Годунова), с региональными лидерами (Лжедмитрий I) или с могущественными и влиятельными придворными кланами (Василий Шуйский). Брак был, несомненно, частью общей стратегии, которую использовали последовательно сменявшие друг друга режимы в Смутное время, чтобы укрепить и легитимировать свою власть.
Напротив, устройство брака первого царя династии Романовых, Михаила Федоровича (1613–1645), было проблемой, которую бояре, возведшие его на престол, решать не стремились. С момента его избрания на трон Земским собором в 1613 году прошло три года, прежде чем царь начал поиски невесты[588]. Можно было бы предположить, что эту отсрочку вызвал юный возраст царя. Михаилу было 16 лет, когда он взошел на трон, а в 1616 году ему исполнилось 20. Но правители женились и в более молодом возрасте. Большинство государей Московии или прямых наследников престола, особенно в предыдущей династии, женились в среднем в возрасте 17 лет[589]. Так что молодость царя не была причиной откладывать женитьбу. Альтернативным объяснением такой паузы могло бы быть отсутствие отца Михаила, Филарета, плененного и содержавшегося в польской тюрьме до 1619 года. Возможно, существовало нежелание принимать столь серьезное решение, пока действительный глава семьи не мог участвовать в обсуждении выбора невесты. Правда, этот довод опровергается тем фактом, что первая попытка женить царя была предпринята в 1616 году, т. е. когда Филарет еще находился в польском заточении. Более того, даже после его возвращения, состоявшегося в 1619 году, роль Филарета в выборе невесты была скромнее той, какую играла его бывшая жена, мать Михаила, инокиня Марфа (в девичестве Ксения Ивановна Шестова), которая была рядом с Михаилом в момент избрания его на трон в 1613 году[590].
Лучше всего это промедление объясняется крайне политизированной и потенциально взрывоопасной природой выбора невесты для царя, что вполне проявилось в тех интригах и заговорах, которые возникли, когда семья Михаила наконец подняла вопрос о его женитьбе. Ничто не могло легче пустить вновь потоки крови, как это было в Смутное время, чем невеста, чья кандидатура не была бы универсально приемлемой для всех придворных фракций. Можно предположить, что Романовы — мать Михаила и его дядья, а также их родственники и союзники — помнили о трагической судьбе Лжедмитрия I (убитого спустя чуть более недели со дня своей свадьбы) и царя Василия Шуйского (смещенного с трона в 1610 году и умершего в Польше в 1612‐м), оба они женились сравнительно скоро после восшествия на престол. Таким образом, промедление с женитьбой имело свою цель: оно давало новому царю и его окружению шанс консолидировать власть и построить стабильную государственную систему. Если бы поиск невесты стартовал сразу после избрания Михаила на царство, то борьба за престолонаследие, доминировавшая в Смутное время, трансформировалась бы в борьбу за выбор невесты (что само по себе имело прямое отношение к престолонаследию)[591]. После пятнадцати лет кровной мести, иностранной интервенции, крестьянских и казачьих восстаний лучшим решением было отложить на время царскую свадьбу (даже учитывая очевидный риск для продолжения зарождавшейся династии).
Однако биостатистика Московии (20-летний возраст — это немногим меньше, чем середина жизни у большинства московских правителей)[592] побуждала не забывать о необходимости женитьбы царя Михаила Федоровича надолго. Забелин был прав, предположив, что свою первую невесту, Марию Ивановну Хлопову, молодой царь выбрал на смотре невест[593]. Итоговый отчет-расследование о позоре Марии Хлоповой, написанный в сентябре 1623 года, начинается с того, что она «взята была в Верх, для обиранья его государской радости»[594]. Подготовка к смотру невест началась в конце 1615 года, и к Рождеству Хлопова была избрана[595]. У Хлоповых была длинная, если не сказать выдающаяся, служебная карьера, они множество раз упоминаются в списках служилых людей: в разрядных книгах, Тысячной книге 1550 года, Дворовой тетради и боярских списках конца XVI — начала XVII века[596]. Отнюдь не будучи семьей первого ряда, они вместе с тем имели внушительный послужной список. Одним словом, они были похожи на другие семьи цариц XVI и XVII веков.
После того как выбор был сделан, подготовка к свадьбе шла своим чередом, но — со скоростью улитки. Существующие источники не позволяют составить точную хронологию событий, однако мы знаем, что Хлопова была включена в список кандидаток на смотре невест, который состоялся в Тереме к Рождеству 1615 года, а к июлю следующего года она и ее семья были изгнаны из Кремля[597]. Таким образом, как сообщается в источниках, она жила «в Верху» достаточно долго, но насколько долго, сказать трудно. Согласно расследовательскому отчету от сентября 1623 года, она с родственниками проживала в верхних покоях в общей сложности шесть недель (не шесть месяцев), это значит, что она не сразу после смотра переехала в Кремль[598]. И тем не менее она проживала там необычно долго — факт, заслуживающий комментария в источниках. В Тереме она прошла через различные ритуалы. Она принимала участие в церковных обрядах, которые обозначали ее как супругу царя («и молитва наречению ей была»)[599]. Ей был дан символический титул царицы (а не царевны, как обычно). Ее имя поменяли с Марии на Анастасию, меняя ее идентичность в
