Никто не заплачет - Полина Дашкова

– Послушай, ты понимаешь, что выбирать Вере, а не нам с тобой? – терпеливо стал объяснять Стас.

Они стояли рядом в полупустом вагоне и держались за верхний поручень. Стас был выше Федора на полголовы и смотрел на него сверху вниз, чуть снисходительно.

– Это тебе только так кажется, – усмехнулся Федор, – а если ты подумаешь немного, то поймешь: нам с тобой решать, а не ей. Не появишься ты у нее больше – мы с Верой поженимся. Ей ведь, как любой нормальной женщине, хочется иметь семью, ребенка…

– А если появлюсь? – мрачно спросил Стас.

– Ты и так ей жизнь разбил. Она ведь тебе ясно сказала: ты опоздал на пятнадцать лет. Сколько раз за это время ты мог на ней жениться? Так чего же сейчас тебе неймется? Может, ты думаешь, я ей не пара? Прост слишком?

– Да ничего я не думаю! – разозлился Стас. – Мне здесь выходить. Будь здоров, Федя.

Из поезда они вышли вместе. И вместе перешли на другую линию. Стаса ужасно раздражала нелепость ситуации, он даже забыл на некоторое время о странном, навязчивом чувстве, что где-то когда-то им уже приходилось встречаться. Ну мало ли? Если он охранник, так, может, стоял у дверей какой-нибудь фирмы, охранял, а Стас зашел по делам издательства. Лицо у этого охранника и правда очень стереотипное.

– Слушай, Федор, а я ведь в гости тебя не приглашал, – сказал он, когда они подошли к подъезду.

– Да уж понятно, – кивнул тот, – жена у тебя, и вообще… Так что решили?

– Господи, ну неужели ты не понимаешь, Вера – не вещь, которую можно делить. Шел бы ты домой, Федор.

– Но ты ведь с женой не разведешься, – как ни в чем не бывало вздохнул Федор, – ты опять хвостом покрутишь – и в кусты. И не жалко тебе Веру?

– Разведусь, – буркнул Стас, – и вообще, с какой стати я должен с тобой это обсуждать? – Он шагнул в освещенный подъезд.

– Дома сейчас твоя жена? – внезапно спросил Федор, шагнув следом.

– Ну, дома. А что?

– А тебе слабо сказать ей прямо сейчас, что ты с ней разводишься? Докажи хоть раз, что ты настоящий мужчина. Докажи. И я исчезну.

– Да что за бред, в самом деле! Откуда ты такой взялся?

– Вот, не можешь, – усмехнулся Федор, – так я и знал. Не способен ты на мужской поступок.

– Да если хочешь знать, я ей давно это сказал. Мы уже разводимся, только она просто так не уйдет. Сначала кусок квартиры оттяпает. Хватка у нее вроде твоей. Железная.

Казалось, Федор пропустил эти слова мимо ушей. Сверху, с площадки между этажами, слышался смех. Там, как всегда, заседала веселая компания дворовых подростков.

Подъезд был без домофона, единственный на весь двор, и подростков тянуло сюда как магнитом. Почему они облюбовали именно этот подоконник? Ладно, зимой сидят, гогочут, пьют и флиртуют. Но летом можно и на улице.

– Слушай, может, ты псих? – с тоской спросил Стас. – Ты извини, конечно, но так себя не ведут.

– Нет, – простодушно улыбнулся Федор, – я не псих. Я просто Веру люблю и хочу, чтобы все было по-людски. Ясности хочу, понимаешь? Это вам, сложным-интеллигентным, надо все запутать. А я человек простой, предпочитаю ясность.

Девочка в коротенькой лаковой юбке какого-то ядовито-зеленого цвета и в босоножках на метровой «платформе» сбежала вниз, чуть не налетела на стоявших у лифта Стаса и Федора.

– Здрасти, – бросила она Стасу и понеслась на улицу.

Она жила в квартире напротив, и Стас знал ее чуть ли не с пеленок. Только никогда не помнил, как ее зовут, то ли Ира, то ли Света…

– Ладно, мне домой пора. Не век же здесь стоять, у лифта. Мы с тобой не подростки, чтобы в подъезде отношения выяснять.

– А где же еще? – Федор невозмутимо пожал плечами. – Ты меня в гости не приглашаешь и ко мне не пойдешь.

Стоя напротив этого странного парня в собственном подъезде под тусклой лампочкой и глядя в серые, чуть прищуренные глаза, Стас вдруг поймал себя на том, что опять пытается вспомнить, где они встречались. Но на этот раз он осознал с пугающей ясностью: не может вспомнить потому, что не хочет. Что-то такое застряло в подсознании…

Сверху опять послышался взрыв хохота, и Стас вздрогнул.

– Нервный ты, – покачал головой Федор, – и за что тебя Вера любит столько лет?

Подъехал лифт. Раскрылись автоматические двери, Стас и не заметил, когда его навязчивый собеседник успел нажать кнопку. В лифт они вошли вместе.

– Кончится это когда-нибудь или нет? – спросил Стас. – Ты разве не понял: я тебя в гости не приглашаю.

– Понял, – кивнул Федор, – не приглашаешь.

Руки он держал в карманах. Глаза его были совсем близко и глядели на Стаса холодно, насмешливо.

«Он издевается надо мной, что ли? – вдруг подумал Стас. – Ведь не в милицию же мне звонить, если он войдет в квартиру?! Никогда не чувствовал себя таким идиотом. Никогда…»

Лифт остановился на пятом этаже. Стас молча вытащил ключ из кармана, открыл дверь, шагнул в квартиру и, не глядя на Федора, который стоял в двух шагах, попытался тут же захлопнуть дверь и так разнервничался, что даже ключ забыл вытащить снаружи, из замочной скважины.

Федор придержал дверь ногой. Только тут Стас почувствовал, насколько силен этот назойливый простачок. Дверь заклинило, словно нога была из железа. Стас побледнел.

– Тебе что; так в гости хочется? – спросил он с вымученной улыбкой.

Они беседовали через порог.

– Если мне чего хочется, так я приглашений не жду, – тихо, почти шепотом ответил Федор.

Серые немигающие глаза уставились на Стаса, и он невольно отвел взгляд.

– Ну ладно, – пожал он плечами, – заходи…

– Спасибо, – усмехнулся Федор, – в другой раз обязательно зайду.

Он убрал ногу и сам захлопнул дверь, прямо у Стаса перед носом. Несколько секунд Стас стоял перед дверью, будто его только что на пороге собственной квартиры облили ведром ледяной воды. Он сам не мог понять, почему дрожит. Даже зубы стучат.

Зелинский не заметил, что ключ, только что торчавший в замочной скважине снаружи, теперь исчез. От неприятных переживаний он напрочь забыл о ключе.

Он вообще был человеком рассеянным и про ключ забывал часто, особенно когда голова была занята какими-нибудь серьезными проблемами. Английский замок защелкивался, а ключ торчал снаружи, пока кто-нибудь из соседей не звонил в дверь и не говорил: «У вас ключ торчит», или жена не спохватывалась: «Ты что, совсем сдурел? Нас же обворуют!»

– Бред какой-то, – нарочно громко сказал он самому себе и зажег свет в прихожей.

Жена была дома, в спальне орал телевизор. Она еще не спала, но успела выглушить почти всю пол-литровую бутылку «Смирновки» в одиночестве. Стас с удовольствием включился в очередную перепалку. Он огрызался в ответ на пьяные откровения супруги и чувствовал, что напряжение, которое не давало дышать, потихоньку отпускает.

– Идиотка! С твоими куриными мозгами лучше молчать в тряпочку! – сказал он жене и подумал: «Ну что же меня так трясло от этого Федора? Вампир он, что ли?..»

О забытом и исчезнувшем ключе он так и не вспомнил. Какой ключ, когда столько всего сразу на него, бедного, навалилось?

Глубокой ночью Стас Зелинский проснулся в холодном поту. Он вспомнил, где, когда и при каких обстоятельствах видел лицо новоиспеченного жениха Верочки.

Глава 22

Домашний телефон племянника арбатской сироты Головкина Ильи Андреевича упорно не отвечал. На макаронной фабрике сказали, что начальник отдела снабжения уже третий день не появляется на работе, однако ни отпуска, ни командировки у него сейчас нет. Директор фабрики был весьма обеспокоен этим обстоятельством.

– Илья Андреевич – наш старый работник, человек аккуратный и обязательный. Если бы он забюллетенил, позвонил бы обязательно, предупредил.

– А раньше случалось, чтобы он исчезал на несколько дней? – спросил капитан Мальцев.

– Нет, – покачал головой директор, – никогда такого не было.

– Может, кто-то из близких заболел? Сейчас ведь лето, мало ли, на даче что-то… – предположила присутствовавшая при беседе пожилая секретарша.

– Насколько мне известно, дачи – у Головкиных нет. Из близких у Ильи Андреевича только жена. Он как-то говорил, что она обычно проводит один-два летних месяца у приятельницы на даче. Я не знаю, где это… – вздохнул директор.

Выяснить адрес дачи на станции Поварово не составило труда. Раису Федоровну Головкину привезли в Москву.

– Здрас-сти-пожалуйста! – буркнул капитан Мальцев, когда в квартире был обнаружен труп Ильи Андреевича.

– Похоже на отравление клофелином, – констатировал судмедэксперт.

Пока осматривали квартиру, снимали отпечатки пальцев с трех бокалов, бутылок и кофейных чашек, испачканных яркой губной помадой, Раиса Федоровна с каким-то даже торжеством повторяла:

– Вот! Допрыгался! Я знала, что этим кончится!

Следы поспешного ограбления были налицо.

– В последнее время Илья как с цепи сорвался, – рассказывала вдова, – два дорогих костюма купил, ботинки за пятьсот тысяч, галстуки. Раньше один костюм по десять лет носил, а уж если покупал, то старался подешевле. Каждая копеечка была на счету, известно, какая теперь жизнь!