Роковой поцелуй - Карен Хокинс

Глава 23

С искушением не так просто справиться.

С ним нужно бороться, подавлять, испепелять со всей решительностью, на которую только способен!

Леди Бертон — в письме графине Бриджтон, прося ее спонсировать борьбу с пьянством среди лондонского дна.

Следующая неделя была кошмаром для Анны. Хотя граф Грейли не приставал к ней, она постоянно чувствовала на себе его горящий взгляд. Она старалась избегать его, так как знала, что еще одного объяснения с ним просто не переживет. Окружающие ощущали напряженность между графом и Анной, но делали вид, что ничего не замечают, выжидая, что же будет дальше.

Лишь леди Патни не скрывала своего недовольства. Руперт оказался игрушкой в ее руках — страх остаться без средств к жизни заставлял его ухаживать за Анной не менее настойчиво.

Анна же умело пользовалась ситуацией: граф Грейл страдал, но не смел приблизиться к ней.

Руперт часто ездил с ней в соседское имение к Шарлотте, однако всегда ждал Анну неподалеку в роще, потому что Анна не считала нужным знакомить его с застенчивой Шарлоттой. Таким образом Анна избегала графа. И хотя ее тянуло к нему, она не оставляла ему места в своих фантазиях. Но что бы она ни желала, чем бы ни занималась, она все время чувствовала, что их связывает невидимая, но прочная нить. И она решила покинуть Грсйли-Хаус, как только Лили научится обходиться с детьми.

Занимаясь как-то утром в детской, Анна, случайно подойдя к окну, увидела во дворе Грейли. Резко повернувшись к окну спиной, она пробормотала:

— Нервы ни к черту!

— Что, мисс? — Сидевшая в углу с Лили миссис Стиббонс оторвалась от костюма, который они шили для Ричарда, и посмотрела на нее.

— Ничего, — покраснела Анна. Селена подскочила к экономке:

— Она говорит — нервы к черту!

— Нет, — нахмурилась Анна.

— Да-да, я слышала!

— Все, Селена, достаточно!

Озорно улыбаясь и бросив на гувернантку озорной[ взгляд, девочка вернулась к своему заданию.

— Золото, а не ребенок! — улыбнулась экономка. Но Анне было не до этого.

— Точно, — вяло согласилась она.

— Я вам не помешаю? — В комнату вошел Руперт.

— Заходите, — оживилась Анна, — разумеется, нет! Дети немедленно ринулись к нему, и он в шутливом протесте выставил перед собой руки:

— Назад, дьяволята!

— Дядя Руперт! — завопила Элизабет, стараясь зайти сзади и взобраться ему на шею. — Что ты принес?

— Ты обещал принести конфет! — вторила ей Мариан, прыгая вокруг и пытаясь схватить его за рукав.

Руперт со смехом протянул руку. На его ладони красовались пять конфет в ярких обертках.

— Селена первая.

— Я… — девочка задумчиво посмотрела па них, — я хочу красную.

— Бери, — великодушно разрешила Мариан, прыгая от нетерпения. — Только скорее!

Не обращая внимания на сестру, Селена продолжала рассматривать конфеты:

— Или оранжевую

Дети дружно выражали нетерпение.

— Ну так бери! — не выдержал Десфорд.

— А что, если она мне не понравится? — резонно возразила девочка. — Возьму желтую.

— Бери! Бери! — торопила ее Элизабет, отпихивая Ричарда локтем. — Теперь Мариан.

— Нет, возьму красную. — Селена вытащила изо рта палец, посмотрела на него и засунула обратно. — У меня платье красное.

Тут дети хором заголосили, возмущенные нерешительностью сестры. Руперт улыбнулся:

— Бери красную, принцесса. А завтра я принесу оранжевую.

Вздохнув, Селена неохотно взяла конфету. Остальные дети немедленно расхватали оставшиеся конфеты и, под бдительным взором Анны, снова сели за парты. Воцарилась тишина, прерываемая только сосредоточенным чавканьем.

Анна повернулась к Руперту:

— Как это любезно с вашей стороны!

Он пожал плечами:

— Они — моя семья, — и улыбнулся. — Должен сказать, что вы знаете толк в детях. Впервые вижу их такими смирными.

— Замечательные дети! — У нее засаднило в горле, и она откашлялась. — Видели бы вы, какую пьесу они собираются ставить!

— Уверен — великолепную. — Он галантно взял ее за руку. — Как и вы…

Анна с усмешкой выдернула руку. Когда Руперт пытался за ней ухаживать, ее охватывало раздражение. И она удивлялась самой себе: с графом Грейли все было по-иному.

— Хватит, Руперт! — сказала она.

— Анна, — он понизил голос, — Анна я чувствую…

— Изжогу, — отшутилась она. — Это из-за вчерашнего ростбифа. Я всю ночь уснуть не могла.

Руперт вздохнул:

— Почему вы не даете мне шанса?

— Какого шанса? И зачем он вам? Руперт неохотно улыбнулся:

— Я понимаю, что мои шансы ничтожны, ведь все знают, что граф увлечен вами.

— Он просто себе слишком многое позволяет, — бездумно ответила Анна.

У Руперта сделалось обиженное лицо. Он не ожидал такого откровения, которое пресекало все его попытки ухаживания. Он удивлялся, как Анне удалось довести графа до состояния холодной ярости. Ведь граф никогда не преследовал женщин. Наоборот, они преследовали его. Значит, его взаимоотношения с Анной были достаточно серьезными. На этот раз Руперт с уважением подумал о своей матери: она редко ошибалась.

— Полагаю, кузен не ставит вас в неловкое положение? — спросил он.

— Отнюдь! Он может быть грубым, но уж никак не неловким! Впрочем, я ему сказала, что мне не нужны его ухаживания.

— Похоже, он не услышал.

— Да, он неважный слушатель. Руперт невольно улыбнулся:

— Никогда не слышал, чтобы о Грейли такое говорили, но вы правы: слушать он не умеет.

Анна взглянула на детей.

— Зато многое делает для своей семьи.

«И даже больше, чем ты можешь себе представить», — подумал Руперт.

— Не знаю, насколько вы посвящены в наши семейные дела. Достаточно сказать, что нам не хватает утонченности и воспитания.

— Вы очень откровенны, — оценила Анна.

— Мне нечего скрывать. До того как Энтони взялся за нас, мы были на краю пропасти. Во всех смыслах. Мой дядя, к примеру, задолжал даже принцу.

— Зато Грейли процветал!

Руперт доверительно наклонился к Анне.

— Об этом я ничего не знаю. Только с каждым годом он становился все мрачнее и мрачнее. Никогда не слышал его смеха. — Его переполняли воспоминания. — По-прежнему он много о себе мнит!

— Он же Сент-Джон! — возразила Анна. — Упрямей их только Эллиоты.

— Мы скорее эгоистичны, вероломны и расточительны.

— Замечательные качества, — усмехнулась она, понимая, куда он клонит.

— Дурная наследственность, что поделаешь. Откровенность была его оружием.

— Чепуха, — не согласилась она, — человек — властелин своей судьбы.

— То же самое мне говорит Энтони. Он невыносим!

Анна устало вздохнула. Какое ей дело до графа и неуклюжих попыток ухаживания Руперта?