Паутина противостояния (сборник) - Рамиль Юсупов

— …а сейчас слово нашим спонсорам! Компания «Неприятные ощущения» — туры для любителей необычного отдыха! В любой уголок мира! Финалистам — специальные скидки!

Ратмир сел в машину и осторожно завел мотор. Проигрышем сегодняшние неприятности не исчерпывались: впереди был еще еженедельный семейный ужин. Обязательный и ненавистный.

«Неудачник. Пустое место».

— Неудачник. Проиграть в каких-то гонках! — презрительно бросила Чеслава, устраиваясь напротив.

— Брось, сестренка, он просто еще маленький, — Велемира уселась за стол рядом с сестрой. — Маленький…

— …неудачник!

Дружинницы расхохотались. Ратмира передернуло. Семейный ужин начинался как обычно.

— Слава, Велька, привет, — Цветана впорхнула в столовую, плюхнулась на стул, сразу же перебив запахом духов доносящиеся из кухни ароматы. — Мелли еще нет? А о чем разговор?

— Цветана! Что это за человские клички! Как ты называешь сестер! — Мать величаво подплыла к столу и подставила дочери щеку для поцелуя. — Мелания немного задержится, ее муж, обер-воевода…

— Мам, мы все знаем, кто муж Мелли. Лучше смотрите, что мне подарили! Антиквариат! Этому кулону четыреста лет, я ювелиров спрашивала, гляньте, какие изумруды!

— И что ты за него пообещала?

— Ну тебя, Велька! Ничего я не обещала! Не отказываться же, такая прелесть, все обзавидовались.

— Всего четыреста? Фея из приличной семьи не должна принимать такие дешевые подарки!

— Ты, как всегда, права, мамочка. Слушайте, мне тут Янина звонила…

— Опоздала, мы уже в курсе! Наш братишка проиграл даже Красным Шапкам.

— А в тех гонках участвуют Шапки? Фу…

— Там небось и Шапки, и осы, и челы, и всякое прочее…

— Мои дорогие, что за разговоры за столом! Сейчас придет Мелания, с ней дети, а вы про каких-то дикарей!

— Так ее же еще нет! Кстати, почему?

— Ты в своей дружине совсем отстала от жизни, Славка! Мелли будет в свите Всеславы на королевской свадьбе!

— Вот что значит выгодный брак, девочки!

— А давайте Ратмира выгодно замуж отдадим, а?

— Заткнитесь!

Над столом повисла тишина.

— Сын, — тон матери замораживал не хуже, чем «Дым ледяных вершин», — что ты себе позволяешь? Немедленно извинись перед сестрами. И впредь помни…

Следовало помолчать, тогда ужин мог закончиться относительно мирно. Но Ратмира уже нес поток долго копившейся яростной горечи, в котором сегодняшнее поражение стало последней каплей.

— Что помнить? Свое место?

— Вот именно! — Чеслава вскочила, зазвенело столовое серебро. — Молчи и радуйся, что я вообще сижу с тобой за одним столом!

— Большая честь!

— Ты…

— Кто? Давай, скажи!

— Предатель! Неудивительно, что ты гоняешь по грязным лужам вместе с каким-то отребьем, что тебе еще делать! Ты трус! Где ты был, когда в «Лунную Фантазию» мы гибли на стенах дворца?! Когда твой отец…

— Я знаю, где я был в «Лунную Фантазию», — Ратмир исподлобья смотрел на сестру. — И ты знаешь. А вот где были вы, когда он погиб?!

Вокруг стиснутых кулаков дружинницы затрепетали зеленые сполохи.

— Сын, отправляйся в свою комнату, немедленно!

— Ни одна люда никогда не пойдет за тебя замуж! — жестко припечатала Чеслава; изумрудное мерцание нехотя угасло.

— Разве что какая-нибудь ненормальная, вроде той твоей парикмахерши, — ехидный выпад младшей сестры догнал Ратмира в спину.

Уходя, он хлопнул дверью так, что вздрогнул дом.

Московские улицы пустели, время, наверное, приближалось к одиннадцати. Он давил на педаль газа, не понимая, куда так летит, еле замечая светофоры, и, только остановив машину на знакомой улице, осознал, где оказался. «Студия красоты „Феникс“» — неярко и уютно переливалась бликами вывеска на одном из домов.

Застилающее глаза бешенство немного улеглось.

Внутри салона было темно, витрину и стеклянные двери закрывала решетка. А на краю мрака и падающего с улицы неверного света, с той стороны туманного стекла угадывалась тонкая девичья фигурка. Из закрытого салона, из-за решетки на Ратмира смотрела хозяйка «Феникса».

«Какая-нибудь ненормальная, вроде той твоей парикмахерши!»

Всемила.

Уезжать было бы невежливо. Ратмир поднялся на крыльцо салона, она ждала на пороге.

— Доброй ночи, — в голосе не слышалось ни удивления, ни досады, как будто появление в полночь клиента, пусть и постоянного, было чем-то обыденным.

— Доброй.

— Стрижка? Укладка?

— Да, — он ухватился за эту мысль, поскольку вразумительного объяснения позднему визиту не находилось. — То и другое. Срочно. Если не затруднит.

— Проходи, — девушка посторонилась. — Дорогу знаешь.

Всемила.

Весь Зеленый Дом знал ее историю. Знал и Ратмир.

Людь, потерявшая власть над планетой, мечтала вернуть былое могущество. Кто владеет знанием — владеет миром, кто видит будущее — способен изменить его. Много сотен лет люды вели генетическую линию своей величайшей предсказательницы, королевы Изары, ожидая, что родится столь же талантливая провидица.

Родилась Всемила. Генетическая ошибка. Брак эксперимента.

Рядом с яркими соотечественницами она казалась ночным мотыльком: слишком светлые, почти белые волосы, зеленые глаза, всегда скрытые в тени полуопущенных ресниц; она жила, словно отделенная от мира, словно накрытая стеклянным колпаком. Ее магические способности еле доходили до уровня феи. Ее способности предсказателя проявлялись приступами, с которыми едва справлялся рассудок. Людь признала неудачу и оставила Всемилу в покое. Она стала одним из лучших парикмахеров-стилистов Москвы.

Глядя на девушку, Ратмир всегда ощущал смутную неловкость и безотчетную жалость, ему казалось, что радости жизни обходят ее стороной.

— Ратмир, я спросила, как тебя подстричь?

Вздрогнув, он вернулся к реальности.

— Все равно. На твой вкус. Как всегда.

— Но сегодня ведь особый день, не как всегда.

— Почему? Что-то случилось?

— Обычно ты приходишь по записи.

— Да, но… подстриги как-нибудь.

Она кивнула; защелкали ножницы.

— Всемила, я могу спросить?

— Конечно. Многие, приходя сюда, хотят задать вопрос или услышать совет. И наши, и те, кто не знает о Тайном Городе. Я привыкла.

Это было внове.

— Потому что ты предсказательница?

— Нет, — она улыбнулась, — потому что я парикмахер. Маникюрша, например, говорит то же самое. Но ты ходишь ко мне уже больше трех лет, а спросить о чем-то решил впервые. Я слушаю.