Тайна моего отражения - Татьяна Гармаш-Роффе

Дядя Уильям предложил нам сесть и коротко распорядился:

– Рассказывайте.

– Начинай, Оля, – предложил Джонатан. – Я дополню.

Мы разговаривали до вечера. Сэр Уильям задавал вопросы, думал, записывал что-то, набрасывал какую-то схему со стрелочками. Дворецкий приносил нам чай прямо в библиотеку, и Джонатан шепнул мне, что это большое исключение в дядиных привычках – он пьет чай всегда в столовой, – вызванное серьезностью нашего дела.

Ну исключение так исключение. Лично я не вижу никаких причин, чтобы не пить чай там, где тебе это удобно.

Покончив с моими приключениями, дядя перешел к пристрастному расспросу о всех людях, которые были связаны по работе с Игорем.

Было почти семь часов, когда дядя поднялся:

– Завтра скажу тебе, Джонатан, что я об этом думаю.

Мы заторопились, чтобы не опоздать к семейному ужину с матерью Джонатана. У них тут какой-то ритуальный образ жизни. Удивительно, как им не скучно? Почему нужно есть тогда, когда пробили часы, а не тогда, когда ты голоден? Почему нужно сидеть за огромным столом, где не помешала бы рация для переговоров из конца в конец, а не на уютной кухне за маленьким столиком, где все и все рядом?

Впрочем, не буду покушаться на чужие традиции. Прожили они со своими причудами несколько веков и еще проживут.

Все повторилось на следующий день почти в точности, но только в библиотеку дядя пошел сначала с Джонатаном, оставив меня одну в гостиной. Я ждала долго, больше получаса, рассеянно разглядывая в высокое стрельчатое окно бесконечный зеленый газон. Наконец в гостиной появился Джонатан и пригласил меня присоединиться к ним в библиотеке.

– Значит, так, – сказал дядя Уильям, когда я устроилась на прохладном кожаном диване. – Ситуация для тебя[Как известно, в английском языке нет разделения на «ты» и «вы», и при переводе на другие языки автор определяет интуитивно, какое обращение уместнее. По ощущению Ольги Самариной, сэр Уильям обращался к ней на «ты»., Ольга, крайне неблагоприятная.

Спасибо, я бы сама не догадалась!

– …Тебя ищут, чтобы убить. В этом замешан близкий тебе человек, которого зовут, – дядя сверился с записями, – Игорь. Из чего следует, что в России у тебя крайне мало шансов на то, чтобы остаться в живых. Близкие люди опасны тем, что знают о нас слишком много… Тот факт, что Игорь пропал – плохой знак. Либо он тебя полностью предал, либо он уже не владеет ситуацией. Во всех случаях тебе в России не спрятаться – и следовательно, не выжить…

– А кто ею владеет?

– Я не могу этого знать.

– Но ведь ясно, что это кто-то, кому Шерил помешала своей экологической деятельностью! И мы знаем, что у «Чистой планеты» была разработана целая программа по борьбе с вывозом радиоактивных отходов! Джонатан считает, что мы могли бы в Москве доискаться до…

Глаза дяди снова утонули в морщинках и веках. Он печально покачал лысой головой.

– Мимо, мисс. Не исключая, впрочем, подобной возможности, я советую: ищи разгадку в тайне вашего сходства. Вы ведь не только друг на друга похожи. Вы еще похожи на кого-то из своих родителей … Убийца должен был выкрасть все ваши фотографии: ты понимаешь, почему? От вашего существования не должно было даже остаться следов! И именно из-за того, что вы на кого-то похожи!

– О боже! – прошептала я. Джонатан резко перекинул ногу на ногу и посмотрел на меня. Я ответила ему вымученным взглядом: этого еще только не хватало!

Нервно потеребив сигареты в сумочке, я осмелилась попросить разрешения закурить. Дядя Уильям, явно наслаждаясь эффектом своих умозаключений, милостиво разрешил и сам достал из ящика стола коробку сигар. Вынув одну, он провел по ней языком, обрезал кончик, попыхтел, прикуривая, и, устроившись поудобнее в кресле, принялся объяснять:

– Вы с Шерил не знаете своих родителей, но имеется крупный шанс, что это – русские, и причем – москвичи. История вашего рождения – тайна, но кто-то боится ее разоблачения. И тот, кто боится, – и есть заказчик.

Некоторое время мы молчали.

– Но… – робко заговорила я, – как-то это уж очень неправдоподобно… Тайна рождения… То есть она правдоподобна, эта тайна, она существует, но чтобы из-за нее нас пытались убить?! С экологической версией куда логичнее: организация Шерил действительно попыталась сунуться туда, куда ее вовсе не просили! Ядерные отходы – это же колоссальные деньги! А где деньги – там убийства…

– Верно. Эти люди, согласен, крайне опасны. Но в твоей версии мне не нравятся две вещи. Во-первых, получается слишком много сюжетных линий: сначала развивается одна интрига, а потом к ней еще приплетается тайна рождения – так лишь у Шекспира бывает. В реальной жизни, как правило, как только нападаешь на странность – тут и надо копать. Во-вторых, тогда я не вижу, с какой целью хотят убрать еще и тебя.

– Я многое знаю…

– Вот уж не стоит заблуждаться на свой счет! Что ты знаешь, милая девочка? И какую опасность могут представлять твои знания для кого бы то ни было? Ну, заявила бы ты в полицию с самого начала, после первого же покушения, что твой знакомый Игорь знает о существовании Шерил, а твой знакомый политик хочет денег для своей партии. Да какая же из партий в мире не хочет денег? Что можно интересного вытащить из подобной информации? И даже этот его помощник, – он снова сверился с записями, – по имени Сергей: у тебя нет никаких доказательств, что именно он ездил к Кати! Так кому и чем ты можешь помешать, если взять за основу твою экологическую версию?

Я смутилась и не ответила. Дядя Уильям некоторое время изучал меня с любопытством. Мне показалось, что он взвешивает, насколько я глупа и стоит ли ему дальше тратить свое драгоценное время на объяснения.

– Мы, однако, отвлеклись, – заговорил он наконец. – Речь шла о том, что в Россию тебе возвращаться опасно.

– Да-да… – подхватила я торопливо, желая поскорее сгладить неловкость. – Вы говорили, что Игорь не владеет ситуацией… То есть вы думаете… Игорь может находиться в опасности?

– Безусловно. Убийца послан был не Игорем и не при его содействии, иначе бы твой адрес не выясняли через человека в посольстве. Следовательно, это дело на данном этапе ему неподконтрольно.

– Погодите, но ведь убийцу нанимал Сергей!

– Милая девочка, никто не может быть уверен в своих подчиненных и коллегах. Я – даже я! – не поручусь, что завтра не обнаружится, что кого-то из наших сотрудников не подкупила одна из иностранных разведок. Русская, например…

Дядя наконец улыбнулся.

– На этого человека, даже если бы он был другом твоего Игоря, нельзя положиться.

– Нет. Ни в коем случае, – подтвердила я.

– Хорошо, что ты так ответила. Если бы ты сказала «можно», я бы тебе заявил, что ты ошибаешься. Ни на кого нельзя полагаться, кроме самого себя. Никого нельзя считать своим другом. Смотря что, впрочем, понимать под словом «друг». Если это милый человек, с которым ты не делишься секретами, не работаешь вместе и не даешь взаймы деньги – тогда он тебе друг.

– Тогда он мне – никто!

– Тоже верно, – согласился дядя. – Этот «никто» и есть твой самый лучший друг. Он-то уж тебе точно не напакостит: почвы нет, делить нечего… Вернемся к разговору: этот Сергей, увидев, что Игорь отстранился или отстранен от дела, мог переметнуться к другим хозяевам. Как бы то ни было, в Россию ехать крайне опасно. Возвращаться туда – просто совать голову в петлю. На помощь и защиту Игоря рассчитывать нельзя. Если он вообще жив. Кто там у тебя еще есть? Мама? Ты сама понимаешь, что времена, когда мама могла тебя защитить от всех в мире невзгод, давно прошли…

– Вы считаете, что Игоря могли убить?!

– Могли.

– Но почему?!

– Ну смотри. Нам известно, что тебя хотят убить. Игорь при этом может находиться в одной из трех возможных ситуаций:

– либо он ничего не знает об этом деле;

– либо он принимает в нем участие;

– либо он пытается ему воспротивиться.

Первое предположение не подходит: мы знаем, что он осведомлен. Второе предположение также не подходит, так как явно не он, пусть даже при посредничестве этого Сергея, направил убийцу на твой старый адрес: он ведь знал, что ты уже переехала. Нам остается только третье предположение: он попытался помешать чьему-то намерению тебя убить. И его убрали. Тогда и молчание его объясняется. Но во всех трех случаях он тебе ничем не поможет.

Арифметические выкладки дяди Джонатана привели меня в бешенство. Он говорит об Игоре так спокойно, словно речь идет о вещи: если вещь убрали, она больше не послужит!

Сэр Уильям, словно почувствовав мое возмущение, глянул на меня своими лукавыми глазками исподлобья:

– Ты что-то хотела сказать?

Я покачала головой. Не объяснять же ему!

И не объяснить.

– Поэтому, – закончил он подчеркнуто спокойно фразу, – я предлагаю тебе остаться в Англии. Попросить политического убежища. Я тебе помогу ради моего племянника. И ты сможешь затихнуть на какое-то время, спрятаться. А там видно будет. Будем держать руку на пульсе.