Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

"Мы правнуки Персея, к Андромеде..."

Мы правнуки Персея, к АндромедеНесет крылатый конь безумных нас,Неугасимый светит нам ПарнасВсем ужасом космических комедий.

Медузы кровь блуждает в нашем бреде,И каменеют дни от наших глаз,И зорь тускнеет розовый атлас,И золото светил мутнее меди.

Мы в жадной памяти как в кладовойХраним вселенский хлам, и бури вой,И клочья туч, и мертвый блеск жемчужин.

В пустынный час восстания и бедМы вспоминаем всё, и свят, и нуженНе нужный никому наш звонкий бред.

"Разбухла от наследия Кучума..."

Разбухла от наследия КучумаБольшая деревянная Москва.Едва стерпела царствованья два, –В чухонский мох Петра упала дума.

И обросли гранитом острова,И парус взвыл, и вспухли ребра трюма, –Ты русскую Венецию угрюмоВоспитывала, мутная Нева.

Твои поэты падали от славы,Твои хищный герб распластанный безглавыйЗвездой окровавленной блещет мне.

Опять Московия, но в ковкой дрожиМне купола стеклянного дорожеТвой медный конь на каменной волне.

"Согнулись коренастые титаны..."

Согнулись коренастые титаны,Вцепились пальцами в утес крутой,И он взлетел над мрачной пустотой,Зажженный мощью, мощью неустанной.

В планету он расцвел, моря и страныНа нем сверкнули свежей пестротой,Качнулись тени на планете тойПод тяжестью лучей из тьмы пространной.

И время мировое пролилось,И треугольными рогами лосьЗеленый сумрак рощ продрал, кровавясь.

И в синях бездн как пурпур стал коралл,И твердь зажглась, и в плод созрела завязь.Брат человека в мире умирал.

ВАРЯГИ

На башне ночи звездный циферблатПоказывает времена и числа,Пустых Весов застыло коромысло,И меркнет ненасытный блеск Плеяд.

Капризные кометы шевелятХвостами, вечность скислась и повислаКак путь для нас, мы гости Гостомысла,Мы володеть пришли, наш взор крылат.

Мы севера крутая Финикия,Из дерева чудовища морскиеУ нас приделаны к носам челнов,

Мы горные торжественные кряжиПокинули для ваших валунов,Мы вас оттачиваем по-варяжьи.

"Как попугай породы какаду..."

Как попугай породы какадуПестреет век, свободным нареченный,И вождь, и литератор, и ученыйКричат бессмысленно: иду, иду.

И за оградой в голубом чаду,Бледнея и краснея как пионы,Блуждают молчаливо чемпионы,Свой ход обдумывая на ходу.

Я верю в каменную вечность мата,Земля не будет как сейчас лохмата,Как мрамор будет лысая земля.

Стрела умрет нетронутой в колчане,Ни слон, ни конь не рассекут поля,Вничью сыграют сумрак и молчанье.

"Вы рыжей тяжестью грозите странам всем..."

Вы рыжей тяжестью грозите странам всем,Вы позвоночник свой коричневый и серыйСтеной косматою воздвигли, Кордильеры,Над миром пламенным вопросов и поэм.

Константинополь как разграбленный гарем,В Берлине – Дауэс, в Париже спят химеры,Американские построят инженерыЗапруду длинную и отведут Голфстрем.

Ты, дочь воздушная далекой Финикии,Забудешь мягкие объятия морские,Узнаешь белого морозного быка.

С корыстью золотой на ледяной орбитеРазмерные твои плечистые бокаВ порфиру грубую закутает Юпитер.

"Не трав изнеженных оранжерея..."

Не трав изнеженных оранжереяМой ствол вскормила влагой тепловой,Ямбической качаюсь я листвой,Отряхивая редкий блеск хорея.

В пространстве лютом головою рея,Бурана времени я слышу вой,Мгновенья захлебнулся рот кривойВ тысячелетии гиперборея.

О, хвоя вечности, ты никогдаНе осыпаешься, крепка звезда,Привинченная к полюсу льдяному.

Лишь хрупкий золотой метеоритСлетит на радость карлику и гномуИ мотыльком в пустынной мгле сгорит.

"Не верю в предсказание погоды..."

Не верю в предсказание погоды,Что послезавтра будет нам теплоИ весело в небесное стеклоОкунутся крылатые народы.

Нам пел давно пророк длиннобородый,Что грянет час, исчезнет в мире зло, –Но не одно столетие прошло,И вновь текут и нас уносят годы.

А я пою и несказанно рад,Что в мире увядает виноград.Как хорошо, что вас, антициклоны,

Не обуздала узкая узда,Без правил дуете, и непреклонныВеселые седые холода.

"Был голос дан и флейтам и валторнам..."

Был голос дан и флейтам и валторнам,И вытянулись бледные смычки,Высокий человек волной рукиМиры толкал в дыму нерукотворном.

Плясала музыка, огонь над горном,Ковался меч Моцартовской тоски,У человека крикнули зрачки,Он всем оркестром выстрелил в упор нам.

И полный зал дыханье затаил,И холод звуков, звуков, не могил,Впивали мы, не люди и не звери.

Немая вечность, свежая как лед,С глазами ядовитыми СальериСвершала в наших душах свой полет.

"Оранжевое солнце без лучей..."

Оранжевое солнце без лучей,В морозе город скрючился алмазном,Клубится воздух розовым соблазномИ синий снег и крепче и звончей.

Кто город выдумал, приказчик чейРаскрыл свой переполненный лабаз нам,Нам утонувшим в ритме непролазном,Ворочающим гущу рифмачей.

О, мы, кто быстрым светом фейерверкаЛомает метр, кто рифму исковеркал,Кто с прозой породнился наконец.

И выделяется из прочих гражданПоходкою стремительной гонец,Которому как истина мираж дан.

"У нас теперь земля кудрявый вертоград..."

У нас теперь земля кудрявый вертоград,Утихли племена, и почва по-марксистскиВсем поровну родит лиловый виноградИ виноградины длиннее чем сосиски.

Менефты, Цезари, Людовики, Франциски,В песчаном золоте почивший маскарад,Мы предъявили вам таинственные иски,Сухие мертвецы, наполнившие ад.

Вы в масках золотых, народ вы все коронный.У нас из золота удобнейшие троны,На них поденщики сидят как короли.

На этих королях порфиры из мочалы…Лишь ваш веселый прах, сияющий в пыли,Для песни черпает пиита одичалый.

НЕРОН

Как Илион пылал со всех сторонОгромный Рим, от пламени пернатый,Валились равнодушные пенаты,Бесплатно их переправлял Харон.

В скоте и людях был велик урон,Красноречиво зарево сената.В ту ночь я цвел, и с башни МеценатаЯ пел себя, лирический Нерон.

Я слово подымал как меч убийца,Мне было весело глазами впиться,О, розовая ночь, в плеча твои.

Развратный снился мне Приам и некийМогучий жрец в объятии змеи,Я Лакоона пел в тиши Сенеки.

К МУЗЕ