Наперегонки со смертью - Андрей Воронин

— А это точно она?

— Она. Дочь этого ученого. Она была с телохранителем, как обычно, поэтому ошибка исключена.

— Все прошло по плану?

— Как нельзя лучше.

— Да поможет нам Аллах! — Хайллабу привычно возвел глаза к потолку, складывая у лица сложенные ладони, и все присутствовавшие при этом дружно поддержали своего предводителя:

— Аллах акбар!

«Аллах акбар!» Хоть одна фраза в разговоре этих мужчин показалась Алине понятной, но от фразы этой девушке стало еще страшнее. «Так, значит, это мусульмане. Чеченцы? Может, это какая-нибудь очередная террористическая акция?»

Но эти люди не были похожи на боевиков вроде членов отряда Шамиля Басаева. У них не было с собой оружия, они не были одеты в камуфляжную униформу, они были ухоженными и сытыми, чего вряд ли можно было бы ожидать от живущих на нелегальном положении боевиков.

«К тому же странный террористический акт получается — выкрали такого ценного кадра, как я.

Как же, напугали Россию… — отогнала от себя мысль о боевиках девушка, но легче ей от этого не стало. — Тогда кто же они? Чего хотят? Зачем нужна им именно я?.. А может, это просто уголовники, и они меня сейчас изнасилуют, а потом убьют?»

Она терялась в догадках, чувствуя, как ужас все сильнее сжимает сердце ледяными тисками, и старалась не пропустить ни одного слова, пытаясь уловить суть происходящего.

— Ее отец уже узнал о похищении? — Хайллабу всегда старался разрабатывать операции до мелочей, просчитывая все действия свои и противника буквально по минутам. И сейчас он злился и чувствовал себя несколько не в своей тарелке, не привыкший напрасно чего-то ждать. Он хотел знать каждую минуту, как действует его план.

— Видимо, да, господин. Место людное, милицию вызвали сразу. Установить, кого охранял неверный, не будет представлять особого труда. Значит, ему уже сообщили.

— Исфахалла, сходи на улицу, из автомата позвони ему. Ты знаешь, что сказать?

— Да, господин.

— И побыстрее возвращайся, ты мне нужен здесь… Подожди, скажи ей, пусть спрячет свою морду. Нечего так бесстыже рассматривать чужих мужчин…

— Эй, грязная женщина, отвернись! Нельзя смотреть так на мужчин, мы этого не любим!

Алина опешила. Она даже не сразу поняла, что от нее хотят, а когда до нее дошло, девушка чуть не рассмеялась и не заплакала одновременно. Мысли вихрем проносились у нее в голове.

«Грязная женщина… Отвернись… Нельзя смотреть…» Она поспешно отвернулась, уставившись в противоположную стену и лихорадочно оценивая полученную информацию — первую более-менее понятную информацию о ее похитителях.

«Так, видимо, они фундаменталисты. Этого, который постарше, видимо, коробит, что я без чадры.

Скажите пожалуйста!.. Господи, только этих фанатиков мне и не хватало!.. Откуда они могут быть?

Где у нас силен ислам? В Таджикистане? В Узбекистане? Вроде да… А может, татары?.. Нет, татары никогда не были такими одержимыми мусульманами, чтобы заставлять женщин ходить в бесформенных балахонах, скрывая от постороннего взгляда не только тело, но даже и лицо… Значит, они из Средней Азии. Только чего им от меня все-таки нужно?»

— Я позвонил ученому, — вернулся через несколько минут Исфахалла, спеша поделиться последними новостями. — Он уже все знает и, как мне показалось, сильно беспокоится.

Дружный смех соратников, к которому присоединился и Хайллабу, воодушевил рассказчика, и он продолжал:

— Я передал ему наши требования.

— Он что-нибудь ответил?

— Всего несколько слов. Он обзывал нас самыми страшными словами русского языка.

— И все?

— Пока что он не может говорить. Слишком переживает, Наш расчет оказался точен — он слишком любит свою дочь. Я думаю, — довольно потер руки Исфахалла, — наш план сработает. Рыбка клюнула на наживку. Остается только вытянуть ее.

— О-о, Аллах акбар! — снова поблагодарил господа Хайллабу, и все дружно поддержали его призыв.

— Но есть и еще кое-что, господин. Это вряд ли хорошая информация для нас.

— Что случилось?

— Я позвонил Шарифу…

— Шарифу?

— Да, господин. Помните, тот студент-электронщик, которого удалось подключить к нашей работе.

— Ах, да, — удовлетворенно кивнул Хайллабу.

— Я поручил ему прослушивать телефон ученого. Шариф тоже знает русский, и лучшей кандидатуры…

— Меня интересуют телефонные звонки, а не познания какого-то студента в этом варварском языке! — чуть возвысил голос Хайллабу, нетерпеливо прерывая говорившего.

— Конечно, господин… Шариф сказал, что к делу уже подключились службы безопасности России.

Услыхав о похищении, Большаков тут же связался с каким-то своим старым приятелем из ФСБ, просил помочь. Шариф утверждает, что после этого звонка изменился электрический сигнал на линии Большаковых, то есть не иначе, как их телефон теперь прослушивается специалистами спецслужб.

— Ух, собака! Ему что, родная дочь не дорога — новость сильно расстроила Хайллабу, Вмешательство госбезопасности существенно осложняло ситуацию и по большому счету могло вообще сорвать все планы его группы. — Он сообщил о том, кого подозревает в похищении?

— Нет, господин, своему другу из безопасности он просто рассказал, что у него похитили дочь, а про требования нашей стороны даже не вспомнил, — попытался было успокоить своего расходившегося шефа Исфахалла, но сделать это теперь было не так-то легко.

— Все равно, теперь ФСБ до всего докопается!..

Так, это обстоятельство вынуждает меня скорректировать планы. Все пройдет по ускоренной программе. Шарифу от телефона — ни на шаг. Ты сам его заменишь, когда он устанет. Вам на прослушивание — двое суток. Звонить Большакову из города, из телефонных автоматов, каждые двенадцать часов.

Разговор — не более минуты, чтобы ФСБ не успела засечь, из какого телефона-автомата звонят. Никаких имен, никаких намеков на то, кто звонил: ФСБ не должна понять, о чем идет речь… О, проклятие на мою голову! — вдруг застонал Хайллабу, сильно сжав руками виски. — Нет, теперь уж звонить Большакову больше нельзя ни под каким предлогом. Пусть послезавтра вечером Шариф отнесет к нему домой конверт с прядью волос этой женщины.

Он кивнул в сторону Алины, и девушка, заметив этот жест, испуганно вздрогнула, предчувствуя самое худшее.

— Да, господин, я понял, — согласно кивнул, запоминая указания, Исфахалла. — Прикажете вложить в конверт какую-нибудь записку?

— Что-нибудь о сроках на раздумье. Например:

«остались сутки». Но это неважно, придумаем и потом. Сейчас важно другое — нам нужно готовиться к отъезду. Товар и документы готовы? — Хайллабу обернулся к маленькому тщедушному человечку, смиренно стоявшему все это время за спиной своего шефа.

— Да, господин, как вы и приказывали, три фуры, забитые запчастями доверху, уже подготовлены.

Документы в порядке, все заверено в российских таможенных службах. Есть и пломбы для опечатывания фур.

— Хорошо. В ту же ночь, когда Шариф понесет конверт Большаковым, мы должны покинуть Москву. Женщина поедет с нами. Она теперь становится нашей гарантией, поэтому я приказываю вам беречь ее, как зеницу ока. Ты понял, Хабиб? — теперь он обратился к огромному грозного вида бородачу, отвечавшему в их группе за боевое обеспечение: профессиональному солдату и профессиональному убийце.

— Да, — коротко кивнул тот в ответ. — Я не отойду от нее ни на шаг.

— Именно этого я и хочу… Дальше. Шариф остается в Москве, и утром следующего дня, после того, как отнесет конверт, пусть свяжется с Большаковым по телефону. Каков бы ни был ответ — в два часа дня мы позвоним Шарифу на его квартиру.

Он должен ждать нашего звонка.

— Хорошо, господин, я все понял, — Исфахалла всем своим видом выражал страстное желание выполнять указания шефа немедленно и как можно более точно, и это подобострастие немного успокоило Хайллабу.

— Все. А теперь я хочу отдохнуть. Впереди нас ждет еще много сложной работы…

Двое суток в подвале показались Алине бесконечными.

Каждую секунду рядом с ней, не спуская с нее глаз, находился этот страшный огромный детина, которого звали Хабибом. Он сторожил ее, как неутомимый сторожевой пес. Он даже ночью не смыкал глаз, попивая бесконечные порции кофе и покуривая, пока девушка, ворочаясь, пыталась заснуть на выделенной для нее маленькой и узкой твердой кушетке.

Сначала, когда все эти бородачи вышли и с ней один на один остался только этот верзила, Алина не на шутку испугалась. Его вид мог заставить думать что угодно. Но постепенно страх ее рассеялся: великана она интересовала только как объект охраны, не более. Он просто сидел напротив нее на стуле, тараща на девушку свои глазищи, и не отходил ни на шаг, провожая даже в туалет в соседнюю комнату. Они ни разу не заговорили друг с другом, и Алина вообще не была уверена, что этот парень хоть одно слово понимает по-русски.