Боги, гробницы, ученые - Курт Церам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Особые материалы» исследовали также Александр Скотт и X. Дж. Плендерлейт.
Это творческое содружество специалистов (некоторые из них были экспертами в областях, далеко отстоящих от археологии и истории Древнего мира) явилось верным залогом того, что научные результаты раскопок оказались как никогда значительными.
Теперь можно было приступить к работе. Шестнадцатого декабря раскоп вновь раскрыли. Восемнадцатого декабря фотограф Бертон сделал пробные снимки, а 27-го первую находку извлекли на поверхность.
Основательная работа требует времени. Раскопки в гробнице Тутанхамона продолжались несколько зим. Подробное их описание не входит в нашу задачу. Мы следуем за ярким и красочным рассказом Картера лишь в его узловых моментах и не имеем поэтому возможности подробно останавливаться на описании всех находок.
Однако нельзя не упомянуть о двух-трех самых значительных, таких, например, как деревянный ларец, принадлежащий к числу наиболее выдающихся в художественном отношении произведений древнеегипетского прикладного искусства. Покрытый тонким слоем гипса, он сплошь украшен росписью. Яркость красок чудесно сочетается здесь с поразительно тонким и точным рисунком, а сцены охоты и военные сюжеты так великолепно скомпонованы и в то же время настолько детально выписаны, что «превосходят даже персидские миниатюры». Этот ларец был наполнен самыми разными предметами. Картер затратил три недели тяжелого кропотливого труда, пока добрался до дна, – достойный пример тщательной работы археолога.
Не менее важной находкой оказались три больших ложа, о существовании которых исследователи знали и ранее из росписей на стенах гробниц, но обнаружить которые, однако, до сих пор не удавалось. Это были удивительные сооружения с возвышением не для головы, а для ног. Одно из них украшали изображения львиных голов, второе – коровьих, на третьем красовалась голова полукрокодила-полугиппопотама. На ложе были горой навалены драгоценности, оружие и одежда, а сверху лежал трон. Его изумительно декорированную спинку Картер впоследствии «без всяких колебаний» назовет «самым прекрасным из всего, что до сих пор найдено в Египте».
Наконец, следует упомянуть о четырех колесницах, слишком больших, чтобы их удалось целиком внести в гробницу, а потому распиленных. Грабители перевернули и раскидали их части. Все четыре колесницы сверху донизу покрывала позолота, каждый дюйм поверхности расцветили орнаментом и рисунками или же инкрустациями из фаянса и камня.
В одной лишь первой камере исследователи нашли не менее 600–700 различных предметов. О внешних и внутренних трудностях, с которыми им пришлось столкнуться, – один неверный шаг грозил невосполнимыми утратами – у нас еще будет случай поговорить подробнее.
Тринадцатого мая при температуре +37 °C в тени к специально зафрахтованному пароходу по узкоколейке доставили первые 34 тяжелых ящика с находками. Дистанция была небольшой – всего полтора километра, но, поскольку рельсов не хватало, пришлось прибегнуть к хитрости. Когда вагонетка проходила некоторое расстояние, пути позади нее разбирали, а снятые рельсы укладывали впереди вагонетки.
Так драгоценные находки проделали обратный путь спустя три тысячелетия после того, как их торжественно доставили с берега Нила в гробницу усопшего царя. Еще через семь дней они были в Каире.
К середине февраля из первой камеры вывезли все. Теперь можно было продолжить раскопки, чего с нетерпением ожидали все, и вскрыть третью дверь – ту самую, что находилась между двумя статуями-часовыми. Настало время наконец выяснить, находится ли в соседней камере мумия.
Когда в пятницу 17 февраля, в два часа дня, в переднем помещении гробницы собралось около 20 человек, удостоившихся чести присутствовать при знаменательном событии, ни один из них не подозревал, что именно суждено ему увидеть через каких-нибудь два часа.
Ведь после находки сокровищ, которые теперь уже находились в безопасности, трудно было себе представить, что можно найти что-либо более ценное, более значительное.
Гости – представители египетских властей и ученые – заняли свои места. Когда Картер взобрался на помост, приставленный к двери (с него было удобнее разбирать кирпичную кладку), наступила мертвая тишина.
С величайшими предосторожностями археолог принялся за дело. Разборка кладки представляла собой тяжелую и кропотливую работу: кирпичи могли обрушиться и повредить то, что находится за дверью. Кроме того, следовало попытаться сохранить в целости важные для науки оттиски печатей. Когда наметилось первое отверстие, Картеру пришлось сделать над собой усилие. «Искушение сейчас же прервать работу, – пишет он, – и заглянуть в расширявшуюся брешь было так велико, что мне с трудом удалось его побороть».
Мейс и Кэллендер помогали ему. Через десять минут, несколько увеличив дыру, Картер просунул в нее электрическую лампочку, и по рядам присутствующих пробежал тревожный шепот.
Увиденное выглядело совершенно неожиданным, невероятным и в первое мгновение совершенно непостижимым: впереди маячила стена. Она тянулась вправо и влево, вверх и вниз, тускло поблескивая при свете лампочки. Стена закрывала весь ход.
Картер просунул руку как можно дальше. Да, перед ним явно была массивная золотая стена! Он начал расширять отверстие. Теперь уже и все остальные уловили блеск золота. По мере того как Картер вынимал кирпичи, золотая стена вырисовывалась все явственнее. «Нам, – пишет археолог, – словно по невидимым проводам, стало передаваться нараставшее волнение зрителей».
Еще несколько минут – и Картеру, Мейсу и Кэллендеру стало ясно, что представляет собой неожиданная преграда. Они действительно стояли перед входом в погребальную камеру, но то, что показалось им стеной, на самом деле было передней стенкой самой большой и дорогой усыпальницы, которую когда-либо кому-либо приходилось видеть, – усыпальницы, внутри которой должны были находиться саркофаги и, наконец, сама мумия.
Понадобилось два часа тяжелой работы для того, чтобы в расширенное отверстие можно было войти. Потом наступила пауза. Казалось, натянутые до предела нервы не выдержат вынужденного промедления. Но что поделать: на самом пороге валялись рассыпанные бусины ожерелья, вероятно оброненного грабителями.
Не обращая внимания на зрителей, дрожавших от нетерпения и ерзавших на стульях, Картер с педантичностью истинного археолога, для которого не существует незначительных находок, тщательно собрал все бусины и лишь после этого продолжил работу.
Погребальная камера, как оказалось, находилась примерно на метр ниже, чем передняя комната. Захватив с собой лампу, Картер спустился. Да, перед ним поблескивал обитый листовым золотом ящик, покрывавший сверху саркофаг, причем ящик этот был столь огромен, что занимал чуть ли не все помещение. Лишь узкий проход – всего каких-то 65 см – отделял его от стены. Продвигаться по проходу удавалось только с величайшей осторожностью: он весь был заставлен погребальными приношениями.
Теперь наступил черед лорда Карнарвона и Лако[38].
