Том 14. Опасные игры. Ева - Джеймс Чейз

— Понимаю, сэр. А я и не знал, что у вас финансовые затруднения. Очень сожалею, сэр.

— Дела идут не так уж плохо, — объяснил я, боясь, что напугал слугу своим заявлением. — Но надо смотреть правде в глаза, Рассел. За свою пьесу я получаю теперь только 200 долларов в неделю. На прошлой неделе я не имел за нее ни гроша. Гонорар от продажи книг будет выплачен только в конце сентября, и он будет невелик. Поэтому надо на время уменьшить расходы.

Рассел немного встревожился.

— Но вы же напишете скоро что-нибудь новое. Да, сэр?

— Я сейчас работаю над одной темой, — сказал я, взяв у слуги протянутую мне чашку с кофе. — Как только я ее окончу, мы снова будем на высоте.

— Рад это слышать, сэр, — ответил он. — Это будет пьеса?

— Нет, киносценарий для мистера Голда.

— Понятно, сэр. — Лицо слуги помрачнело.

Я дал понять Расселу, что наш разговор окончен, и вернулся к завтраку. У меня не было настроения и желания принимать критику в свой адрес, тем более что, если бы я поощрил Рассела в этом отношении, он высказал бы все, что думает обо мне. Немного поколебавшись, слуга ушел. Я видел, что он не верит, что фильм по моему сценарию появится на экранах кинотеатров. Это раздражало меня, потому что я и сам не верил в собственные силы.

Остаток утра я потратил на то, что пытался на бумаге набросать словесный портрет Евы, но мне это не удавалось. Очевидно, я еще слишком мало знал ее. Но эта неудача не охладила моего пыла. Я сложил исписанные листки бумаги в папку, на которой было начертано: «Ева». Как-никак, а дело начато. А вскоре у меня появится свежий материал о Еве. Вспомнилась некстати моя утренняя выходка с поверенной в делах, и я снова позвонил ей в контору. Секретарша ответила, что мисс уехала на уикэнд. Я попытался назначить встречу на понедельник, но мне было сказано, что всю неделю Мерль будет занята. Ничего не оставалось другого, как заявить, что я позвоню мисс Венсиигер снова. В шесть, когда я выходил из комнаты, чтобы поехать за Евой, позвонила Кэрол.

— О, Клив, я ужасно боялась, что тебя нет дома, — сказала она дрожащим от волнения голосом.

— Если бы ты позвонила двумя минутами позже, ты бы, действительно, не застала меня, — ответил я, думая о том, как выкрутиться.

— Ты должен приехать, Клив.

Не отрывая глаз от стрелок часов, я заметил, что это невозможно.

— Но я разговаривала с Джерри о твоей пьесе, — торопливо проговорила Кэрол, — и он считает, что она может быть предложена Бернштейну. Сегодня они оба будут у меня, и, возможно, если бы ты тоже приехал, Бернштейн заинтересовался бы таким сюжетом. Джерри уверен, что это как раз то, что нужно экранизировать. Я сказала им, что ты непременно явишься на встречу.

Неужели Кэрол почувствовала, что я хочу встретиться с Евой, и нашла выход, чтобы помешать этому? Но если Бернштейн действительно интересуется моей пьесой, я круглый дурак, что упускаю такую возможность. Бернштейн по значимости стоял на втором месте после Джерри Хайамса. У него была прекрасная репутация в постановке динамичных и реалистичных фильмов.

— Послушай, Кэрол, — заговорил я, стараясь, чтобы мой голос звучал убедительно, — я очень устал сегодня. Нельзя ли это свидание перенести на понедельник?

— К концу недели Бернштейн должен сделать окончательный выбор, так как Голд проявляет нетерпение, — ответила Кэрол. — У него уже есть на рассмотрении две пьесы, но мы втроем запросто уговорим его, и он выберет «Остановку после дождя». Твоя пьеса — самый подходящий материал для картины, — убеждала, меня Кэрол. — Выскажет свое мнение Джерри, а ты вкратце расскажешь содержание пьесы. Я уверена, что Бернштейн возьмется за экранизацию ее. Будь же благоразумен, Клив, это так важно!

Не важнее, чем Ева! Если я позвоню ей в самую последнюю минуту и сообщу, что встреча отменяется, мне, возможно, уже никогда не представится случая куда-либо пойти с ней.

— Я не могу, — сказал я, не пытаясь даже скрыть своего раздражения. — Я повторяю тебе это снова, не так ли? Я должен уехать из города по важному делу.

Наступило долгое молчание. Я понимал, что терпение Кэрол тоже не безгранично.

— Что же это за важнее дело, Клив? — резко спросила она. — Может, ты не хочешь, чтобы по твоей пьесе поставили фильм?

— Почему же, дорогая? Разве ты забыла, что именно над этим я сейчас работаю, — напомнил я. — Разве я не пишу сценарий для Голда?

Можно ли считать, что я пишу сценарий для Голда? Примет ли он его? Увы, это было известно только Бету.

— Будь разумен, Клив. Что они подумают, если ты не приедешь?

— Это меня не касается, — выпалил я. — Я же не договаривался о встрече. Ты ведь знала, что я занят, не так ли?

— Да, знала, но думала, что работа для тебя на первом месте. Хорошо, Клив, желаю весело провести время. — И Кэрол повесила трубку.

Таким образом, я уже испортил отношения с двумя женщинами. Я в сердцах налил стакан виски, залпом проглотил его, схватил шляпу и бросился к машине, Когда я повернул на Лаурел-Каньон-Драйв, виски подействовало на меня, и я почувствовал себя прекрасно. Я остановился у Евиного дома и посигналил. Затем, закурив сигарету, стал ждать. Через минуту и 15 секунд, ровно в 6 часов 30 минут, показалась Ева. Когда я увидел ее, я выскочил из машины и молниеносным движением открыл перед ней дверцу. Мисс Марлоу была одета в синее пальто, синюю юбку и белую шелковую блузку, головной убор отсутствовал, под мышкой Ева держала большую сумку со своими инициалами из металла цвета платины. Казалось, что наряд у нее был самым обычным, но если бы вы видели покрой ее одежды, вы уставились бы на нее так же, как уставился я. Строгость одежды, плотно облегающей ее стройную фигуру, делала Еву такой привлекательной, что я подумал, что давным-давно уже не встречал женщины, одетой с таким большим вкусом. Затем я увидел ее ноги. В Голливуде красивые ноги — дело обычное. Плохие ноги там — явление такое же редкое, как натуральные платиновые блондинки. Но у Евы были потрясающие ноги. Они были не только изящной формы, но стройны и красивы как-то по-особенному. Со смешанным чувством удовольствия и удивления я понял, что моя спутница — женщина шикарная и одетая безупречно. Она уже не выглядела простенькой. Она была умело и в меру загримирована… Глаза ее ярко блестели.

— Привет! — сказал я, взяв ее за руку. — Вы всегда так пунктуальны?

Она выдернула руку и спросила:

— Как я выгляжу?

Я открыл дверцу машины, но Ева стояла неподвижно и, нахмурившись, смотрела на меня, нервно покусывая нижнюю губу.

— Вы просто великолепны! — улыбаясь, сказал я. — Вы шикарны, как картинка из журнала мод. Этот костюм может свалить любого с ног.

— Не лгите! — резко сказала она, но нахмуренное выражение с лица исчезло. — Вы болтаете всякий вздор!

— Нет, я не шучу. Чего же вы ждете? Садитесь в машину. Если бы я знал, что вы будете так потрясающе выглядеть, я бы уже вчера прикатил сюда.

Ева села в машину. При этом юбка, прежде скрывавшая колени, подтянулась, открыв ноги выше колен. От них я никак не мог оторвать взгляда.

— Говорил ли вам кто-нибудь, что у вас великолепные ноги? — спросил я и, улыбаясь, наклонился к ней, продолжая как завороженный смотреть на ее ноги.

Ева поспешно одернула юбку.

— Ведите себя прилично, Клив, — сказала женщина и захихикала.

— Трудно вести себя прилично, когда вы так здорово выглядите.

— Вы уверены, что я хорошо выгляжу? — Она открыла сумочку и посмотрелась в маленькое зеркальце.

— Уверен, — сказал я, предлагая ей сигарету. — В таком виде вы могли бы пойти куца угодно и с кем угодно.

Она с издевкой посмотрела на меня.

— Бьюсь об заклад вы ожидали, что я буду выглядеть, как потаскушка, так ведь?

Я чувствовал, что она испытывает истинное удовольствие оттого, что ее вид удивил меня. Я засмеялся:

— Не стану отпираться. — И дал ей прикурить.

— Знаете, что я вам скажу? — Ева выпустила из ноздрей струйку дыма. — Я нервничаю до озноба.

Я, кажется, тоже испытывал нечто похожее на нервозность. Вернее, на меня напала робость. Прежде со мной никогда ничего подобного не было. То, что я способен робеть перед кем-то, поразило меня до глубины души.

— Я этому не верю. Разве есть причины для беспокойства?

Не все можно объяснить. Я нервничаю, и все. Куда мы едем?

— Вначале в Манхэттен-Грил, а потом в театр на спектакль «Моя сестра Эйлин». Хорошо?

Ева стряхнула пепел с сигареты.

— Надеюсь, вы заказали столик у стены?

— Почему? — удивленно спросил я. — Почему вы хотите сидеть у стены?

— Я люблю рассматривать людей, которые входят в зал, — ответила Ева, не глядя на меня. — И еще я должна быть очень осторожной, Клив: у моего мужа всюду друзья.

Наконец-то, я начал кое-что понимать. Так вот почему мы не можем пойти в «Браун-Дерби» и другие первоклассные рестораны.