Том 14. Опасные игры. Ева - Джеймс Чейз

— А где ванная?! — крикнул я.

— Наверху, направо.

Я поднялся по лестнице, увидел три двери и осторожно заглянул в каждую. Одна комната была ванной, две другие пустовали. На полу лежал толстый слой пыли. По-видимому, в эти два помещения никто никогда не заглядывал. Войдя в ванную, я сполоснул лицо и причесал волосы, снова спустился вниз. К этому времени вода в кастрюльке закипела. Я заварил кофе. На столе в гостиной стоял поднос с чашками, сахарницей и кувшинчиком со сливками. Я налил кофе и понес в спальню. Ева сидела на кровати с сигаретой в зубах и встретила меня сонным взглядом.

— У меня, наверное, ужасный вид, — сказала она.

— Немного взъерошенный, но, как ни странно, это идет тебе!

— Зачем ты лжешь, Клив?

— Скоро ты преодолеешь этот комплекс. Ведь ты знаешь, что нравишься мужчинам. А для меня ты хороша в любом виде. Я буду постоянно тобой восхищаться, и ты избавишься от ощущения неполноценности по поводу своей внешности, — сказал я, подавая кофе. — Если кофе придется тебе по вкусу, я буду рад.

Ева! села на кровати, взяла протянутую мной чашку и предупредила меня:

— Я выпью кофе и снова лягу спать, ты поэтому не мешай мне своей болтовней.

— Хорошо, — ответил я.

Кофе оказался неплохим, и после него даже сигарета приобрела какой-то вкус. Ева пила кофе, уставившись в окно.

— Надеюсь, ты не влюбился в меня? — неожиданно спросила она.

Я едва не выронил чашку из рук.

— С чего это ты взяла? — ответил я вопросом на вопрос.

Женщина посмотрела на меня, облизала языком губы и отвернулась.

— Если ты влюбился, то я хочу предупредить тебя, что напрасно теряешь время.

Ее голос был жестким, холодным и решительным.

— Почему ты против того, чтобы я влюбился в тебя? — спросил я. — Ты же — пережиток прошлого, и единственная твоя забота — это подцепить кого-то. Допивай свой кофе и ложись спать.

Глаза Евы потемнели от гнева, так пришлись ей не по нутру мои слова.

— Запомни, Клив, я предупредила тебя: в моей жизни есть только один мужчина. И это — Джек.

— Так и должно быть, — равнодушно ответил я и допил свой кофе. — По-видимому, он очень дорог тебе, не так ли?

Она нетерпеливо поставила свою чашку на ночной столик.

— Он для меня — все, — ответила Ева, — поэтому не воображай, что ты когда-нибудь можешь что-то значить для меня.

Я с трудом сдерживал готовое прорваться раздражение, но, видя, что она совершенно не похожа на себя вчерашнюю и злится, я решил все обратить в шутку, так как знал, что иначе мы поссоримся.

— Хорошо, — сказал я и, сбросив халат, скользнул под одеяло. — Я запомню, что главное в твоей жизни — это Джек.

— Да, запомни это крепко-накрепко, — огрызнулась Ева и, повернувшись ко мне спиной, отодвинулась от меня и свернулась клубочком.

Я лежал рядом с той, которая унизила меня, и пытался усмирить кипевший против нее гнев. Больше всего меня злило то, что эта продажная женщина видела меня насквозь. Ева почувствовала, что теперь она что-то значит для меня. И она, действительно, многое значила для меня, хотя я и не хотел признаваться себе в этом. Она волновала меня, казалась мне непонятной и таинственной, и я ни с кем не хотел ее делить. И вместе с тем я сознавал, что на меня нашло какое-то сумасшествие. Возможно, что, если бы она поощряла мои ухаживания, все было бы иначе, но именно ее намеренное безразличие заставляло меня страстно желать ее. Это было уже не просто сексуальное влечение. Я хотел разрушить стену, воздвигнутую между нами Евой. Я хотел, чтобы она полюбила меня. Я чертовски завидовал ее мужу, хотя меня бесило, что он существует. «Он — все для меня», — она бросила мне в лицо эти слова, несмотря на то, что брала от меня деньги и спала со мной. «Ты понапрасну потеряешь время», — заявила она. Как дьявольски вульгарны ее проклятые слова! Словно я нищий и прошу у нее милостыню. Я повернулся на бок. Ева спала. Но и от сонной ее исходили холодность и враждебность. Я прислушивался к неровному дыханию женщины и наблюдал за непрерывными судорогами ее тела. Постепенно моя ярость прошла и сменилась жалостью к Еве. И думая о том, что я могу сделать для нее, если она только позволит мне это, я заснул.

Я проснулся, когда солнце пронизало своими лучами кремовые занавески. Ева лежала в моих объятиях, положив голову мне на плечо, ее губы касались моего горла. Она спала мирно, и ее тело было безвольным и спокойным. Я обнимал эту порочную женщину, чувствуя себя на вершине блаженства. Я получал удовольствие, чувствуя ее дыхание на своем горле и вдыхая аромат ее волос, ощущая тепло ее маленького и худенького тела. Ева спала так около часа, затем пошевелилась, открыла глаза, подняла голову и посмотрела на меня.

— Здравствуй, — сказала она и улыбнулась.

Я нежно погладил ее лицо пальцами.

— Как чудесно пахнут твои волосы! — сказал я. — Ты выспалась?

Она зевнула и снова положила голову на мое плечо.

— А ты?

— Да… Как твоя голова?

— Не болит. Хочешь есть? Приготовить что-нибудь?

— Я сам приготовлю.

— Нет, ты лежи, — она вырвалась из объятий и выскользнула из-под одеяла.

В голубой ночной рубашке она казалась тоненькой и юной, как девочка. Ева накинула халат, посмотрелась в зеркало, состроила гримаску и ушла. Я поднялся в ванную, неторопливо побрился, вернулся в спальню. Ева лежала поперек кровати. На столе у кровати стоял поднос со свежим кофе и тарелкой с тонко нарезанными и намазанными маслом кусочками хлеба.

— Ты же не хочешь, чтобы я готовила что-нибудь, правда? — спросила женщина, когда я снял халат и лег рядом с ней.

— Нет, спасибо. Только не говори мне, что ты умеешь готовить, — сказал я, взяв ее за руку.

— Я умею готовить, — возразила Ева. — Ты что же, считаешь меня совершенно беспомощной?

Ее ладонь была худенькой и твердой. Я запросто мог охватить ее запястье большим и указательным пальцами. Я принялся разглядывать три резко обозначенные линии на ее ладони.

— Ты независима, — сказал я. — Это основная черта твоего характера.

Ева согласно кивнула.

Я выпустил ее запястье.

— А что еще? — спросила она, как будто чувствуя, что я о чем-то умолчал.

— Ты — человек настроения, — добавил я.

Она снова кивнула.

— У меня ужасный характер. Я веду себя как безумная, когда злюсь.

— А что может разозлить тебя?

— Все что угодно. — Ева поставила мне тарелку с хлебом на грудь.

— И на Джека ты тоже сердишься?

— Больше, чем на кого бы то ни было. — Она маленькими глотками пила кофе и отрешенным взглядом смотрела в окно.

— Почему?

— Он ревнует меня, а я его, — сообщила Ева и рассмеялась. — Мы деремся. Прошлый раз, когда мы обедали в ресторане, Джек все время смотрел на одну дамочку. На блондинку с глупым лицом. Правда, у нее была отличная фигура. Я сказала, что если он хочет, то может убираться вместе с дамочкой ко всем чертям. Джек обозвал меня дурой и продолжал посматривать на женщину. Тогда я взбесилась. — Глаза Евы загорелись: воспоминание явно доставило ей удовольствие. — Знаешь, что я сделала?

— Нет, не догадываюсь.

— Я вцепилась в скатерть, которой был накрыт наш столик, и сбросила все на пол. — Ева поставила чашку и засмеялась. — Как жалко, Клив, что ты не видел этого. Заварилась такая каша, все стали кричать… А какое было лицо у Джека, не передать словами. Ну просто умора! Потом я встала из-за стола и ушла, оставив мужа одного. Гнев переполнял меня. Дома, продолжая бесноваться, я разбила в гостиной все, что попало под руку. Это было потрясающе. Я смахнула с камина на пол часы и стеклянные фигурки животных, которые собирал Джек. — Ева показала пальцем на комод. — Уцелели только вот эти. Я привезла их сюда. Пусть муж думает, что разбиты все до единой. На камине стояли еще фотографии. Они тоже полетели на пол. — Ева прикурила сигарету и глубоко затянулась. — Когда Джек вернулся и увидел весь этот разгром, его охватила ярость. Я заперлась в спальне, но муж вышиб дверь. Я думала, что он убьет меня, но он просто запаковал свои вещи и ушел, даже не взглянув на меня.

— И ты с тех самых пор не видела его?

— Он великолепно знает меня. — Ева, постучав пальцем по сигарете, стряхнула пепел в пустую чашку. — Он знает мой бешеный характер. Джек тоже буйный, за это я и люблю его. Я терпеть не могу, когда жизнь становится похожей на стоячее болото, когда нет ни тревог, ни ревности, ни ссор. А ты?

— Я предпочитаю мир и покой.

Она покачала головой.

— Когда Джек бесится… — Женщина всплеснула руками и засмеялась.

Я заметил, что она с удовольствием рассказывает о своем муже. Она даже радуется тому, что у нее есть слушатель. Задав ей несколько наводящих вопросов и заставив ответить на них, я путем сопоставления услышанного создал полную картину ее жизни. Я понял, что Ева отчаянная лгунья, но среди всей этой лжи была, как я чувствовал, и частица правды. Достоверным было то, что Ева замужем уже десять лет, что до замужества она вела веселую жизнь. Многое из слов женщины я принял на веру, о большем же догадался. Ева познакомилась с Джеком на вечеринке. Стоило им увидеть друг друга, как все было решено. Это был редчайший случай взаимного и непреодолимого физического влечения. Они были предназначены друг для друга. Через несколько дней после знакомства они поженились. В то время у Евы были собственные средства. Она не сказала, сколько у нее было денег, но, вероятно, их было вполне достаточно. Джек был горным инженером и постоянно уезжал в отдаленные от материка страны, в места, куда Ева не могла ехать с ним. Первые четыре года супружеской жизни, по-видимому, показались женщине такого темперамента, как Ева, унылыми и одинокими. Она была легко возбудимой и нервной. У нее был экстравагантный вкус, а Джек зарабатывал мало. Какое-то время это особой роли не играло, потому что Ева была женщиной независимой и отказывалась от денег мужа. Его такое положение вполне устраивало. Но у Евы был темперамент игрока. Она вообще считала себя и Джека игроками по натуре. Она играла на скачках, а он увлекался игрой в покер, делая крупные ставки. Будучи опытным игроком, он выигрывал немногим больше, чем проигрывал. Пока Джек находился в Восточной Африке (по-видимому, это произошло лет шесть назад), Ева связалась с азартными игроками и прожигателями жизни, стала много проигрывать на скачках и пить. Несмотря на постоянное невезение, она продолжала играть. Она верила, что рано или поздно отыграет свои проигрыши. Потом в одно прекрасное утро она обнаружила, что осталась без гроша. Капитала ее как не бывало. Она знала, что Джек будет в ярости, и скрыла от него свое банкротство. Ева всегда пользовалась успехом у мужчин, поэтому не хватало только финансовых затруднений, чтобы сделаться тем, чем она была сейчас. Последние шесть лет она жила за счет мужчин. Ничего не подозревающий Джек все еще считал, что жена богата, так как она всячески поддерживала в нем эту иллюзию.