Статьи 1998-1999 г. - Сергей Кара-Мурза

Следовало бы присовокупить сюда и «симметричную» банковской системе часть государственной бюрократии — огромную налоговую службу, которая при советском строе была не нужна. Как-то в печати промелькнуло сообщение, что в налоговой службе США занято 4 млн. человек.

Оппозиция обещает «защитить отечественного товаропроизводителя». Зачем? Чтобы он мог производить конкурентоспособные товары — такие же, как на Западе. С упаковкой. Но это значит, что угнетение большинства лишь возрастет, ибо кто-то же должен покрывать неустранимую разницу в себестоимости.

В последнем докладе международной группы социологов под руководством Р.Роуза и Кр.Харпфера по ведущемуся с 1993 г. совместному исследованию «Новый Российский Барометр» сказано: «В бывших советских республиках практически все опрошенные положительно оценивают прошлое и никто не дает положительных оценок нынешней экономической системе». Представьте себе: практически все опрошенные положительно оценивают прошлое.

М.Пришвин, который был поначалу большим энтузиастом Февральской революции и даже делегатом Временного комитета Думы в Орловской губернии, в своих дневниках с горечью отмечает, что поддержка либералов утекает, как вода из худого ведра. Он просто криком кричит: «Ну скажите вы хоть что-нибудь определенное по главным вопросам: мира и земли!».

Так, О.Платонов пишет: «За годы коллективизации и «pаскулачивания» было сослано пpимеpно 7-8 млн. крестьян, несколько миллионов крестьян было заключено в лагеpя и тюpьмы». Сегодня имеется настолько дотошно пpовеpенная статистика тюpем и лагеpей, что подобное утвеpждение выглядит пpосто стpанно. И что значит «сослано 7 млн. крестьян»? Ведь вместе с членами семьи это составляет около 35 млн. человек!

Это разделение не вполне еще уничтожено и на Западе — «гадину раздавили не до смерти». Новый мировой порядок прилагает огромные усилия, чтобы «додавить». Посмотрите, какие изощренные средства используются все последние десять лет для подрыва монархии в Англии. Одна всемирная кампания с «бешеными коровами» чего стоит.

А.Н.Яковлев, который поднял тему частной собственности, ставил вопрос жестче, отрицая не только советский проект, но и всю цивилизационную траекторию России. Вот его тезис: «Частная собственность — материя и дух цивилизации… На Руси никогда не было нормальной, вольной частной собственности».

Обычно, говоря о социальной стороне советского уклада («От каждого по способности, каждому по труду»), делают акцент на второй, «распределительной» части формулы. Это неверно. Для понимания социального уклада надо учитывать первую, более важную часть уравнительного идеала — «от каждого по способности». Речь идет о равном доступе к важнейшей ценности — труду. Это — развитие одного из важнейших охранительных табу христианства: «каждый да ест хлеб свой в поте лица своего». Это — запрет на безработицу.

Вспомним Марко Поло. Что поразило его, европейца-рыночника, в империи Чингис-хана? Вот свидетельства XIII века: «Поистине, когда великий государь знает, что хлеба много и он дешев, то приказывает накупить его многое множество и ссыпать в большую житницу; чтобы хлеб не испортился года три-четыре, приказывает его хорошенько беречь. Случится недостача хлеба, и поднимется он в цене, тогда великий государь выпускает свой хлеб вот так: если мера пшеницы продается за бизант, за ту же цену он дает четыре. Хлеба выпускает столько, что всем хватает, всякому он дается и у всякого его вдоволь. Так-то великий государь заботится, чтобы народ его дорого за хлеб не платил; и делается это всюду, где он царствует». Когда мы читали Марко Поло в детстве, на такие главы не обращали внимание — этот образ действий казался естественным. Но ведь здесь еще социализмом и не пахнет — это еще Чингис-хан.

Я, проведя «субботний год» в испанском университете, через пару лет получил тысячу долларов — возврат из вычтенных у меня налогов, поскольку мои доходы с учетом двоих детей не достигли какого-то там минимума.

Отметим, чтобы не возвращаться, частное противоречие в тезисе. Нельзя достичь не компромисса, а прямо воссоединения красного и белого идеалов, поскольку понятие о справедливости у труда и у капитала диаметрально противоположны. В истории была одна такая попытка — через национал-социализм (социализм для одной нации путем завоевания других и превращения их в пролетариев), но он не совместим ни с красным, ни с белым идеалом. Вообще, понятие справедливости без его детализации бессодержательно. Нет социальной доктрины, которая декларировала бы свою «несправедливость». Просто социальная справедливость различна у красных и белых, у православных и протестантов и т.д. Кстати, отрицая уравнительный идеал, нынешние левые отвергают именно «красный идеал социальной справедливости».

Биограф А.И.Деникина Д.Лехович, которого цитирует В.В.Кожинов, определил взгляды лидера белого движения как либерализм и надежды на то, что «кадетская партия сможет привести Россию к конституционной монархии британского типа», так что «идея верности союзникам [Антанте] приобрела характер символа веры».

Надо же перечитать Бунина: «Вчера были у Б. Собралось порядочно народу — и все в один голос: немцы, слава Богу, продвигаются, взяли Смоленск и Бологое… После вчерашних вечерних известий, что Петербург уже взят немцами, газеты очень разочаровали…» и т.п.

Отвечая на обвинения «белых» однокашников, бывший начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Бонч-Бруевич писал: «Суд истории обрушится не на нас, оставшихся в России и честно исполнявших свой долг, а на тех, кто препятствовал этому, забыв интересы своей Родины и пресмыкаясь перед иностранцами, явными врагами России в ее прошлом и будущем».

«Красный бандитизм» особенно широкий размах получил в Сибири, где главную роль в борьбе с белыми играла не регулярная Красная армия, а партизаны. Когда сегодня читаешь отчеты о судебных процессах над красными, просто поражаешься. Вот, в городке раскрыт заговор и чекисты арестовывают его руководителей. Ночью для их освобождения на городок делает налет отряд белых, ушедших в леса. Чекисты и члены партийной ячейки, всего семь человек, всю ночь ведут бой, а потом, не имея больше возможности обороняться, расстреливают заговорщиков и уходят. Их судят — при большом стечении народа, который, настрадавшись от белых, возмущен не «бандитами», а именно властью, трибуналом. Пришвин с неприязнью пишет, что такой способности подняться над схваткой, «презирая страдания своих», не имела ни одна из существовавших в России политических сил — только большевики. Но это и есть «инстинкт государственности».

Вот мелочь, но красноречивая. Не раз говорилось, что, мол, ВКП(б) в 20-30-е годы «запрещала читать Пушкина». Ну подумайте, как реально такое могло быть! Было решение ЦК? Секретари партячеек проверяли библиотеки граждан? Что стоит за этим «красным словцом»? Быть может, какой-нибудь псих из Пролеткульта что-то сказал о Пушкине, но какое это имеет отношение к реальной народной жизни и даже к ВКП(б)? Ведь в 20-е, не говоря уж о 30-х годах, подконтрольные партии издательства печатали Пушкина невиданными тиражами.

При министерстве внутренних дел Колчака был, правда, создан «туземный отдел», но вряд ли он сколько-нибудь помог делу. На ходатайстве бурятов о самоуправлении министр В.Пепеляев наложил резолюцию: «Выпороть бы вас».

Само употребление слов «союзные республики» в кавычках, видимо, означает, что СССР рассматривается как химера, что союза на деле не было. Но в книге «Держава» читаем: «Вне Союза Россия — не Россия и существовать в качестве полноценного государства не может… Собственно говоря, Россия — это и есть Союз, складывавшийся веками и вошедший около ста лет тому назад в свои естественные геополитические границы». Это утверждение совершенно несовместимо с тем, которое приведено выше. Неважно даже, какое из них правильное, речь идет о несогласованности ключевых утверждений о советском проекте.