Статьи 1998-1999 г. - Сергей Кара-Мурза

Никто не ожидал и ухудшения экономического положения, все привыкли к его стабильности. Кроме того, для развития предпринимательства, к которому после мощного идеологического давления в перестройке стала благосклонно относиться часть граждан, вовсе не требуется полной собственности (то есть права пользования, распоряжения и владения), достаточно пользования, максимум распоряжения. В книге «Новое индустриальное общество» Дж.Гэлбрайт основательно доказывает, что за послевоенные годы в частных корпорациях США предпринимателями реально стали не собственники капитала, а слой управляющих — те, кто не владеет, но распоряжается собственностью. Такова уж организация современного крупного промышленного производства, и отношения собственности в советском строе этому в принципе не мешали.

Я лично считаю весь тезис о фатальном воздействии государственной собственности ошибочным, противоречащим множеству исследований. До заключительной фазы перестройки проблема собственности вообще не волновала сколь-нибудь значительную часть общества и не могла послужить причиной отрицания советского строя. Даже и сегодня, после глубокого, небывалого в истории промывания мозгов, поворота к частной собственности на главные средства производства в массовом сознании не произошло.

Самое крупное исследование под руководством Ю.А.Левады в 1989-1990 гг. показало спектр отношений к трем видам «негосударственного хозяйства» (частное предпринимательство; привлечение иностранного капитала; кооперативы). Самую высокую поддержку они находили у технической интеллигенции и учащихся (за три вида предпринимательства — 20, 12 и 8% соответственно); квалифицированные рабочие заняли «умеренно отрицательную позицию», сельские жители и военные — резко отрицательную. Итак, даже в самой антисоветской части общества лишь пятая часть желала всего лишь некоторого изменения экономического базиса советского строя (и то с оговорками — «под должным контролем» и т.п.). И это — в момент пика перестроечного энтузиазма, когда еще возлагали на рынок самые радужные надежды.

Но это мое мнение о приведенном выше тезисе сейчас неважно. Важно, что сущностная характеристика советского проекта (значительное обобществление собственности производственного назначения) возведена в ранг его «несовместимого с жизнью» дефекта.13

Отвергая характерное для советского проекта обобществление производства (и неразрывно связанную с этим плановость хозяйства), критики из числа коммунистов обходят, как неpазpешимую загадку, поpазительную эффективность советской экономической системы и пpичины ее хpупкости. Удивительное дело: Н.И.Рыжков до сих поp считает своей заслугой пpинятие законов о коммеpческих банках и о коопеpативах — тех законов, котоpые нанесли сокpушительный удаp всей советской хозяйственной системе. И я не слышал, чтобы лидеpы КПРФ сделали по этому поводу какие-либо комментаpии. Они согласны с Н.И.Рыжковым?

Отвеpгая главное в производственной системе, «левые» кpитики логично отвергают и возникшие на ее основе отношения в сфере распределения. Во многих документах КПРФ сказано, что в будущем «обновленном социализме» будет искоренена уравниловка. Использование жаргонного слова «уравниловка» делает, конечно, утверждение весьма туманным, и его приходится толковать, выявляя смысл. Однако все, в общем, соглашаются, что речь здесь идет о распределении не по труду — о перераспределении заработка в пользу менее ловких и трудолюбивых, ущемляя работящих. А.Н.Яковлев выражался более точно, выступая против «поpожденной нашей системой антиценности — пpимитивнейшей идеи уpавнительства». Он вполне корректно и правильно называл эту сторону советского строя уравнительством, воплощением уравнительного идеала.14

А.Н.Яковлев, однако, приврал, будто уравнительство — порождение советского строя. Распределение не по труду, а по едокам, в той или иной мере присуще всем обществам.15 К минимуму оно было сведено, на короткий исторический период, лишь на Западе, в эпоху «дикого капитализма». Уже тот опыт показал, что доведенное до логического конца устранение уравниловки — бессмыслица, распад любого общества. Даже на Западе произошел впечатляющий откат к «уравниловке». Не будем уж о Швеции или ФРГ, возьмем страну самого чистого капитализма — США. Здесь каждый едок, хоть в негритянском гетто, хоть в особняке Рокфеллера, на абсолютно уравнительной основе получает ежегодно крупную сумму в виде субсидий на продовольствие (сельское хозяйство в США, в Европе и тем более в Японии сидит на бюджетных дотациях, которые в СССР и не снились). Большую сумму каждый американец получает в виде благ от науки, финансируемой государством, и т.д. Более того, крайний неолиберал Фридман предлагает даже платить каждому американцу, чьи доходы не достигают некоторого минимума, «отрицательный налог» — доплачивать до этого минимума.16 И в этом нет ни капли социализма, просто забота о сохранности общества.

Если же говорить о социально ориентированном капитализме, то здесь уравнительная компонента просто огромна. И это — Запад, где индивидуализм охраняется, как зеница ока. Об Азии и говорить нечего, здесь капитализм вырос на основе общинности, и уравниловка использовалась как фактор экономического роста и спасения от Запада. И это — не только Тайвань или Корея, но и самая «западная» страна, Япония.

В советском укладе выдача минимума благ из общественных фондов не была «социальной помощью» или «социальной защитой». Само понятие «социальная защита» есть производное от формулы Гоббса «война всех против всех», которая предполагает, что в цивилизованном обществе приходится защищать «слабых» от гибели, предоставляя им минимум благ. В советской России человек имел на эти блага не гражданское, а естественное право (он рождался с неотчуждаемыми социальными правами). Право это возникло при наделении всех граждан общенародной собственностью, с которой каждый получал равный доход независимо от своей зарплаты.

Вот слова экономиста-антисоветчика Г.Х.Попова из книги-манифеста наших либералов «Иного не дано»: «Социализм, сделав всех совладельцами общественной собственности, дал каждому право на труд и его оплату… Надо точнее разграничить то, что работник получает в результате права на труд как трудящийся собственник, и то, что он получает по результатам своего труда. Сегодня первая часть составляет большую долю заработка». Попов признает, что большая часть доходов каждого советского человека — это его дивиденды как частичного собственника национального достояния. Это и есть экономическая основа уравнительства в советском проекте. Отрицать ее — значит отказываться от самой, пожалуй, существенной стороны советской социальной системы.

На уравнительной основе давали лишь минимальные условия для достойного существования и развития человека — жилье, скромную пищу (через низкие цены), медицину, образование, транспорт и культуру. Через эти каналы человеку давался набор жизненных благ как члену огромной общины (СССР). В 1989 г. (последний год советского уклада жизни) доходы всего населения СССР составили 558 млрд. рублей, а расходы государства и предприятий на социально-культурные нужды 176 млрд. руб. (т.е. 31,5% от денежных доходов населения). Уравнительная компонента в распределении первого жизненного блага — пищи — гарантировала здоровое, но минимальное потребление.

Очевидно, что те работники, которые в силу разных (в том числе неуважительных) причин трудились менее умело или старательно, в общем относились к категории низкооплачиваемых. То есть, уравниловка действовала в их пользу. Но ведь уровень потребления людей с низкими доходами в СССР был действительно минимальным — на грани допустимого. Равенство в потреблении, которое якобы нас губило — ложь, сознательно вбитая в наш мозг.

Крупнейший экономист нашего века Дж.Кейнс был в России и изучал нашу экономику. Он был противником социализма, но считал его великим экспериментом. В своих экономических обзорах он, в частности, пытался развеять миф об уравниловке. В 1925 г. он писал: «Я не считаю, что Русский Коммунизм изменяет или стремится изменить природу человека, что он делает евреев менее жадными, а русских менее экстравагантными, чем они были… Но в будущей России, видимо, карьера «делающего деньги» человека просто невозможна как доступная для респектабельного человека сфера деятельности, как и карьера вора-взломщика либо стремление научиться подлогам и хищениям. Каждый должен работать на общество — гласит новое кредо — и, если он действительно выполняет свой долг, общество его всегда поддержит. Подобная система не ставит целью понижать доходы, уравнивая их, — по крайней мере на нынешней стадии. Толковый и удачливый человек в Советской России имеет более высокие доходы и живет благополучнее, нежели все другие люди». А ведь Кейнс пишет о 20-х годах, когда уравнительство было выражено сильнее, чем после войны.