Азимут «Уральского следопыта» - Станислав Мешавкин

Нам с женой как-то в середине мая дали путевку в дом отдыха Шилово. Около дома отдыха протекала мутная Исеть, где у берегов еще лежал лед, а на дне в промоинах виднелись скелеты погибших от замора рыбешек. На высоком берегу стояла старая каменная мельница, когда-то до революции моловшая отличную сеянку из пшеницы.

И вот здесь, вблизи больших квадратных быков кирпичной кладки, между которыми еще виднелись остатки двух водяных турбин, с южной стороны после первых солнечных дней стала пробиваться пышными ярко-зелеными султанчиками травка. Сперва было трудно понять, что это, а когда вышел третий-четвертый лист, стало ясно, что это пустырник. Еще утрами сеял снежок, ходили по нему голодные, поторопившиеся прилететь зяблики, еще березовка намерзала ночами на стволах длинными розоватыми сосульками, а пустырник поднимался все выше и выше.

Мы натянули в комнате нитки и на них развесили пучки зеленой травы. К концу пребывания в доме отдыха у нас был небольшой запас целительного растения. Вообще-то пустырник нужно собирать в начале цветения, тогда он по своему действию во много раз превосходит прославленную валериану: успокаивает центральную нервную систему, понижает артериальное давление.

Заглянул я любопытства ради в «Лекарственные растения в ветеринарии» и сразу же в начале книги нашел пустырник, и не только пятилопастный, но и сердечный, и татарский. Все они при лечении животных применяются в качестве успокаивающего средства, для регулирования сердечнососудистой деятельности. А в медицине, кроме того, при гипертонии и как мочегонное. Настолько разносторонне действие пустырника, что, кажется, ни одна болезнь против него не устоит.

Отцветет пустырник, станет колючим и серым, нет-нет да и царапнет идущего по пустырю. Но не проклинайте этого недотрогу — все мы к старости становимся колючими. Зато весной и летом кожу рук нежно гладит темно-зеленый сверху и светлый, почти белый снизу лист пустырника.

Есть травы, которых в одних местах очень много, а в других днем с огнем не сыщешь. К таким травам относится, например, солодка, или сушеница. Там, где она есть, ее корни плугом выпахивают, а в иных местностях и одного растения не найти. В Свердловской области я солодки ни разу не встретил и ее запасы для своих нужд пополняю во время поездок в город Копейск, где ее относительно много.

Не каждый год бывает обильным урожай зверобоя, но особенно это относится к сушенице топяной. Пожалуй, дольше всех не попадалась мне на глаза эта травка, невзрачная на вид и могутная силой. И вот в деревне, где я лет тридцать отдыхаю каждое лето и где не раз пытался найти сушеницу, наконец-то я ее встретил.

Шли мы с женой с грибами от Темняковских выпасов и стали переходить Барсуков лог в том месте, где на полкилометра размесили его тракторы и телеги, перемешали с глиной жирный сибирский чернозем. И на этой полосе подсохшей дорожной грязи увидел я сушеницу. Сначала кустик, потом еще один, еще… С полкилометра шли мы дорожной грязью, уже подсохшей настолько, что ноги не вязли, срывали низенькие разлапистые кустики, отряхивали семена и клали в сумку. Семена у сушеницы созревают не сразу на всех головках, они мелкие и похожи на войлочную желтоватую пыль, но с каждого растения при ударе обязательно слетает желтоватым облачком и ложится на землю кучка семян. Часть растений, особенно молодых, мы оставляли через регулярные промежутки — на семена. Теперь осталось ждать благоприятного года и идти в Барсуков лог за сушеницей топяной.

Отдельные, буквально единичные экземпляры находил я в то лето на заиленных берегах речки Кармак, а два кустика — даже на высоком берегу Пышмы за Мостовщиками. Всего же в то удачливое лето я насушил этой травки около двухсот граммов — достаточно, чтобы, например, в сочетании с синюхой залечить язву желудка или стойко снизить кровяное давление у гипертоника.

Когда мы высушили собранную траву в теплой печи, на газетах остались семена, которых набралось почти две спичечные коробки. Я взял железные грабли и на топком берегу речки Кармак, на наносном иле, прочертил бороздки и посеял сушеницу. Интересно, вырастет ли? Синюха, например, из семян подзимнего посева вырастает хорошо, в этом я убедился. Но где-то сушеница растет и более обильно, потому что у базарных теток она никогда не переводится.

В книгах пишут, что сушеница топяная применяется при лечении язвы желудка и двенадцатиперстной кишки вместе с синюхой голубой, а отдельно — для снижения артериального давления. Профессор В. П. Луканин в книге «Лекарственные растения Свердловской области» указывает, что в его клинике применяли сушеницу при различных неврозах сердца и заболеваниях желудочно-кишечного тракта и достигали хороших результатов.

Рецепты применения сушеницы, как и других распространенных трав, даются почти в каждой книге о растениях-целителях.

В июле мы косили широкую ложбину среди полей. Ее пологое устье уже начало зарастать кустами черемухи и боярышника, а в верховьях, где ложбина суживается, травы стояли отменные, аж скрипели под литовкой в росные июльские утра.

Каждый год тысячи лет подряд скатывались вешние воды по этой ложбине, частица по частице уносили в речку Кармак, а из нее — в Пышму. Поток ежегодно менял свое русло, и вот ныне здесь покос с его разнотравьем и обилием цветов. Правда, ездят по нему на мощных тракторах, сыплют на него, попутно с полями, и гербициды, и удобрения, и солому осенью свозят с полей, и понемногу, но все же заметно меркнет с годами буйство трав. И видно это в основном по козлобороднику. Сколько его было на лугу в прошлые годы! Когда, бывало, идешь утром, а солнце в это время за спиной, душа радовалась: в синеве вероник и луговых гераней, чуть повыше сиреневых цветов короставника, на прямых ветвистых стеблях тянутся навстречу золотисто-желтые, молодые и лимонно-желтые цветы козлобородника. Солнце в небе и тысячи солнц на лугу сияют в такое утро. Но в полдень цветы закрываются, и луг приобретает синеватый оттенок: вероники дубравные, вероники лекарственные, кровохлебки, короставники, герани…

По самому водостоку луга торчат белые с розоватыми боками султаны лабазника, иначе называемого таволгой вязолистной, а ближе к кустам тальника и прямо в кустах такие же султаны таволги шестилепестковой, тоже называемой лабазником. Медовый аромат струится от них в жаркую пору, медом пахнет и лабазник, заваренный крутым кипятком.

В самой ложбине, в водомоинах, желтеют куртины пижмы. А по краю ложбины царство подмаренников: густым медовым настоем пахнут узорные желтые головки-соцветия подмаренника настоящего, белыми снежками маячат соцветия подмаренника северного, а подмаренник цепкий ушел в поле и там тянется к солнцу, цепляясь за стебли злаков и полевых сорняков. На более крутых глинистых склонах желтеет донник лекарственный — молокогонная трава.

И все же краса луга — козлобородник. Краса и показатель его благополучия: это растение не переносит вытаптывания, и если луг превратить хотя бы ненадолго в выпас для скота или проехать на тяжелом тракторе, то много лет не видать на этом месте золотисто-желтых цветов-солнышек.

На скошенном лугу козлобородник успевает еще раз зацвести, как бы не веря, что сняли ему буйну голову острой косой. Однажды утром в конце августа поехали мы посмотреть зароды на покосе. Мотоцикл неторопливо катился но густой отаве, среди которой высоко поднимались уже успевшие отрасти листья борщовника. И когда выехали к сужению лощины, ахнули: над густой зеленой отавой, сверкавшей каплями росы, то тут, то там, почти с правильными интервалами в 15—20 метров качались на ветру на тонких светло-зеленых стебельках огромные яркие цветы козлобородника. И мы, в покосный день скашивая, наверное, по миллиону растений, стали бережно объезжать каждый цветок.

С детства люблю я это растение. Ранней весной бегали мы на луг, рвали молодые листочки кислицы и нежные, чуть горьковатые, листики молочая — так называют козлобородник за то, что в месте отрыва листа или стебля у него выступает густой молочно-белый горький сок. Говорят, что корни его можно отваривать в соленой воде и есть как овощи, но я в детстве не пробовал, а на старости лет не решусь губить такое прекрасное растение ради одного корешка.

…Живет на Земле прекрасное растение с мягким сочным стеблем, сидячими листочками, похожими на козлиные бородки, прекрасными золотыми цветами, радуется росам и солнышку, радует людские сердца — и слава ему! Не давите его колесами, не наступайте тяжелыми сапогами, не живите по пословице «После нас хоть трава не расти!» Будем жить на земле и радоваться, а когда уйдем — пусть буйно растет на лугах трава нашей молодости, а над ней пусть качаются на ветру золотые корзинки козлобородника!