ОХОТА НА КРУТЫХ - Александр Граков

— Геш, ты помнишь, мне на курорте читал стихи, про Расею.

Тот кивнул утвердительно.

— А ишо могешь такое... для души?

Вместо ответа Гек начал:

Я тост хочу сказать предновогодний,За тех, кого безжалостной рукойШвырнули на защиту тех колоний,В которых ненавистен был покой.

Где кто-то не понравился кому-то,Где, если без оружья, — жди беды,Где вместо новогоднего салютаВ ночи мерцают трассеров следы.

Где, как в кино, но — вправду убивают,А кровь — не краска, не вода — слеза.Где «духи» в землю пленных зарывают,Ножом вначале выколов глаза.

А сводки тех ночей, легендой ставших,Не потревожат их, пославших, сны:«Один убит, два — без вести пропавших»...Но ведь убитый — тоже чей-то сын!

Эх, взять бы тех, кто слал парней на бойню,Поставить перед Богом: — Отвечай!На кой нам черт нужны чужие войны,Когда своих хватает через край?!

И если духом ты воспрял отныне,Газетчикам загнавши в горло кляп —Ты не гляди в глаза его святые, —Иссушат, изожгут, испепелят!...

Но некому стоять перед иконой, —Ведь «стрелочников» нет у той войны...Ну что ж, Россия, будь и тем довольна,Что так отходчивы твои сыны!

...Я тост хочу сказать предновогодний! —Чтоб наш солдат — Россию охранял,И чтобы вместо пороха и бойниСосед соседу хлеба предлагал!

А в Рождество, за всех безвинно павшихПеред иконой затеплив свечу,Я за мальчишек без вести пропавшихСлова молитвы тихо прошепчу...

— Классные стихи! — Игорь схватил Гека за руку. — Твои?

— А то чьи же?! — возмутился за Генку дед. — Он их на раз клепает! Сядем, бывалыча, с им на пару вечерком, дербалызнем по «Амаретту», а утром, глядишь, — уже стих волокеть!

— Ты никак, дед, в соавторы набиваешься? — прищурился Гек.

— Та ты шо, Господь с тобой! — замахал на него руками дед Федя. — Я ж слова его... склишать не умею. Да и с памятью шо-то не то стало. Крутится в башке уже третий год один и тот же стишок, а более — ничего. Хотите, прочитаю! Вот стою на асфальте я, в лыжи обутый. То ли лыжи — не те, то ли я?..

— Да, поздновато ты в поэты ударился! — посочувствовал ему Владислав. — Лет эдак бы на полета раньше...

— Ладно, давай ближе к делу! — прервал их Гек и, расстегнув спортивную сумку, скомандовал. — А ну, освободите стол!

На освободившееся пространство он высыпал драгоценности.

— Сперва объясните, откуда они взялись в станице?

— Ну, рассказ про мого сынка ты слыхал от того бандюги, шо Игорехиным другом прикидывался, — начал объяснять дед Федя. — По моему разумению, енти цацки он прихватил, когда одну проститутку по заказу пришил...

— Ты где, дед, блатных слов таких успел нахвататься? — изумился Генка.

— С кем поведесси... — намекнул дед и продолжил: —Так вот, скорее всего, Ванька мой их где-то в камышах затырил, а моя дочка Манька нашла... или хто-нибудь...

— Ну, продолжай! — поощрили его.

— А хто-то из следователей или, не дай бог, бандюков пронюхал про его хованку и вот тут-то все и началось... — дед посмурнел лицом. — Господи, сколь хороших людей из-за ентих побрякушек жизни наклали!

— Версия принимается. — Гек задумчиво уставился на Игоря. — Ну, а ты как в нашу компанию влип?

— Долго рассказывать, — замялся тот.

— Давай решим так: если ты едешь, куда собирался, один — на этом закончим разговор и дальнейшее знакомство! Но если решишь остаться с нами — рассказывай о себе все! О нас ты знаешь, а нам в компании темные лошадки не нужны! — жестко закончил Гек и добавил: — Подумай хорошо, прежде чем решиться!

Веснин думал не более пары минут — пока докуривал «Данхилл».

— Вы мне частично уже помогли: выявить и уничтожить одного из «стукачей» шестого отдела моего бывшего ЮВД. Да и дальше без посторонней помощи я вряд ли обойдусь. Поэтому слушайте... — и он пересказал новым друзьям автобиографию из общей тетради. Окончив исповедь, обратился к ним:

— А теперь вам решать — стоит ли связываться со мной! Дело, за которое я взялся, может закончиться в любую минуту по причине внезапной смерти — моей и вашей, если вы влезете в него. Я ведь не только хочу покарать Вольвака и Гальчевского — ублюдков, искалечивших не одну человеческую судьбу. Я также хочу узнать что-нибудь о Максиме — сыне Анжелы, убитой Вольваком в гостиничном номере. За несколько дней мы с ним привязались друг к другу... Его отец — зверь и наркоман — убит, а я, думаю, смогу заменить ребенку родителей. В память о Юдит, которая все-таки была, к убийству которой приложил руки и Вольвак. Но вновь предостерегаю вас: я замахнулся на очень хорошо подкованного и грамотного во всех отношениях противника, к тому же имеющего на руках главный козырь — Власть. Надежды на успех мало, очень мало...

— Но она все же есть? — невинно поинтересовался Гек. Игорь взглянул в его лицо, затем лицо деда Федора, Владислава и, все поняв, облегченно засмеялся.

— С такой-то подмогой?! Больше, чем наполовину!

Гек обернулся к Владиславу:

— Ну, тебе-то с твоей мирной профессией сам Бог велел держаться от нас подальше.

— Обижаешь, начальник, — запротестовал тот. — С вами мне как раз по пути. Хватит того, что мои обожаемые предки до двадцати двух лет делали из меня мимозу в вазочке. Вы вон сколько объездили, повидали, а я... Окончил лишь медицинский да курсы электроники при вузе. Сейчас мне двадцать пять, из них три года занимаюсь культуризмом. И до сих пор не женат. И не женюсь, пока не рассмотрю этот паскудный мир во всех его тонах: цветных и черно-белых. Короче — я с вами! — закончил решительно Владислав.

— Да Господи, хто ж тебя не пущаить? — засмеялся дед Федор. — Пожить всегда успеешь, а вот помереть красиво — ето да, его не каждый смогеть!

— Ты что городишь, дед? Кто туг помирать собирается, да еще красиво? — постучал по столу Гек.

— Да енто я так! — смутился тот. — Выразиться захотелось... по-душевному!

— Вот и выражайся сейчас! — Игорь разлил по рюмкам коньяк. — Давай, говори тост!

— Убиенных мы помянули, — дед Федя кашлянул, убрав хрипотцу из горла, — сейчас давайте думать о живых. Я вот во время войны, кады служил в разведке... — глянул на Гека, показывающего кулак, и, поперхнувшись, скомкал окончание тоста, — общем, я хотел сказать — за дружбу, ето... как его... ага — единство...

— В общем — вперед, к победе коммунизма! — съехидничал Гек, видя замешательство деда. — Слазь с трибуны, дед Федь! Рассказы о рыбалке у тебя, конечно, бесподобны, а вот с тостами — напряженка. Ну, ты, да самогон. Какие уж тут тосты!

— Ах, так! — рассвирепел дед. — Ну, тады слухай, молокосос! В шестнадцать лет ума нет — не будет его в двадцать. В двадцать лет здоровья нет — не будет его и в тридцать. В тридцать лет жены нет — не будет ее и в сорок. В сорок лет счастья нет — не будет и дальше. Давайте ж выпьем за то, шо б все к нам приходило вовремя! — он хитро взглянул на Гека.

— Ну, дед Федь, что я могу сказать, — рассмеялся тот. — Одним словом — могешь!

— То-то же! — дед победоносно хлопнул рюмку и сел на место.

— Так что же будем делать с этим добром? — Игорь, запустив пальцы в груду драгоценностей, рассеянно перебирал их. — Сдать государству — а где оно, государство? Дойдут эти цацки до первой инстанции и начнут рассасываться, распыляться — к каждому современному чиновнику чего-нибудь прилипнет. Так что в конечном итоге — не видать нам ни этой красоты, ни причитающегося вознаграждения . И потом — на них же кровь! Ну, может, и не на всех, но на некоторых — точно. Особенно на этой штуке, — он выгреб из кучки раковину с розами, и все вновь залюбовались игрой света в драгоценном рисунке на камее. — Эх, черт, даже подарить некому!

— У меня есть предложение! — подал голос Влад. — Но оно... как это, не коммерческое, вот!

— Ты давай, подбрасывай идею, а мы вместе подумаем! — поощрил его Гек.

— Ну, у нашего городка давно уже нет родильного отделения! Нужно красивое, светлое здание с современным оборудованием, реанимационным отделением для недоношенных младенцев, отделением искусственного вскармливания и... ну много чего еще надо! Прибыли, конечно, оно в будущем не принесет...