Прыжок через пропасть - Сергей Самаров

Внезапно возникла мысль, где можно найти нежданную, в общем-то, поддержку.

— А-ну, сказывайте-ка мне…

Князя-воеводу интересовали три боярина-христианина, которые открыто ориентировались на франков. Им не по пути с остальными, и даны, если заполонят Рарог, не пощадят их, как не пощадят свои же братья-бояре, случись победить данской партии. К тому же в христианских домах есть, что пограбить. Есть, что перехватить у них. Бояре-христиане одни из самых богатых среди бодричей. Одно плохо: в последние годы они почти не бывали у князя, за исключением дня приезда данского посольства, и последующего приглашения на объявление княжьей воли при назначении наследника и соправителя. А если не появляются, то на дружбу рассчитывать не приходится. Остается надеяться на благоразумие, а это тоже кое-что. По крайней мере следует задеть в христианах чувство самосохранения. Это они поймут точно. Сам Годослав христиан милостью не жаловал, хотя понапрасну и не притеснял, и даже разрешал держать им на окраине Рарога небольшую церквушку для совершения странных и лживых иноземных обрядов. Захотят ли христиане поддержать княжескую власть? Захотят ли объединиться хотя бы с целью спасения своих жизней и своего имущества?

Надо сделать так, чтобы захотели!

За этой троицей соглядатаи следили меньше, но не оставляли совсем без внимания.

Эти тоже вестьми богаты. У христиан, как и у других бояр, дружины собраны. Оборонять дома думают. И не только у них мысли такие. Не бояре, а простые городские христиане, которых, правда, не так и много — сотня от силы наберется, опять же к войне готовятся. Сами в броне ходят и слугам оружие роздали. И поддерживают с боярами постоянную связь. В случае чего, готовы прийти на помощь друг другу или спрятаться за высокими оградами боярских дворов. А там усиленно укрепляют эти ограды, в домах меняют ставни на более прочные. В воротах выставили рогатки. Готовятся к обороне. То ли от данов, то ли от своих же бояр — неизвестно. Скорее всего, ото всех. Но за себя постоять готовы…

— На кого из них больше положиться можно? Кто данов сильнее всех опасается? Кто лучше за себя постоять сможет?

Сфирка подумал, посверкал хитрыми глазками, острым подбородком повертел туда-сюда и непременно, как всегда делал, потер нос, словно ему чихнуть хотелось.

— Все трое — христиане… Верить им — себе дороже… Слова держать не могут… Но, пожалуй, Василий…

— Молод шибко. Авторитета нет…

— Ты привык, княже, что бояре стары должны быть и седобороды, — усмехнулся Сфирка одними прищуренными глазами, не позволяя себе усмехаться над мнением князя всем лицом или голосом. — Василий, однако же, твой ровесник будет… Такой же дельный да заводной. Двое других рядом с ним рыхловаты глядятся. Не так, стало быть, решительны.

— Зови Василия! — определился воевода.

Пусть и христиане, но они тоже бодричи! И он, как соправитель князя Годослава, имеет право приказать им, если сами не пожелают согласиться помогать. Помощь-то взаимной должна быть, иначе в тяжкую годину не выстоять!

Сфирка тотчас, не выходя из коморки, отправил за боярином гонца из своих соглядатаев, благо, каменный, в два этажа дом боярина-христианина располагался неподалеку.

В дверь, на тень похожая, вошла княгиня Рогнельда. Бледная, с потухшим взором.

Дражко встал и даже усом не дернул, внешне никак боли не проявил.

— Что ты, княгинюшка? Что тебе в светлице не сидится? Она махнула рукой. Устало, как-то обреченно.

— Я не помешаю. Тут посижу, послушаю.

Княгине поставили отдельную скамью в углу.

Василий пришел сразу. Одет в доспех — не на пир собрался. Удивился встрече не по чину — под лестницей. Брови поднялись ко лбу, но сказать ничего не решился. Должно быть, понял — дело военное. Еще больше удивился, глядя на воеводу. А слухи ходили, что лежит Дражко совсем немощный и вот-вот на Суд Божий предстанет. Покосился на Рогнельду: какое дело до грубых ратных дел может быть у женщины? Но и здесь слова не сказал. Наверное, и до христиан уже дошла весть, как княгиня заманила на копья своего отца.

— Садись, боярин, — предложил Дражко после поклона. Он специально этого поклона дождался, чтобы соблюсти честь князя и соправителя. Сейчас это казалось особо необходимым. — Садись, и поговорим по душам.

— Души у нас с тобой, княже, одинаковы, а чин разный. Потому я и постою.

Василий явно не стремился к сближению, держал дистанцию, не зная, чего ждать от князя.

«К сближению его надо принудить», — решил воевода сразу же. И сразу же начал говорить крепким голосом, агрессивным тоном.

— Сколько в Дании христианских церквей? — спросил сразу.

— Нешто, конунг Готфрид крещение принял? — удивился боярин. Иносказательно говорит. Себе цену знает. И королем Готфрида величать не желает. Унижает данов намеренно, с отчаянием.

Но и это должно на свою пользу обернуть.

— Нет, Готфрид не принял и не примет крещения, — ответил Дражко жестко.

— Тогда только одна, как и была, — что греки-купцы для своих нужд построили.

— А вам кто строил?

— Нешто нам греки нужны? Мы сами…

— А землю кто дал?

— Под церкву?

— Под церкву.

— Князь Годослав милость проявил.

— А что будет с вашей церквой, ежели Готфрид Рарог возьмет?

Василий пожал широкими плечами.

— То одному Господу ведомо… Его пути неисповедимы…

— Мне тоже ведомо. И еще мне ведомо, что не только церковь под разбой будет отдана. И дома ваши тоже. И еще мне ведомо, что не успеют даны подойти к стенам, как ваши дома свои же бояре грабить начнут.

— Нешто посмеют?

— Посмеют. Еще с каким удовольствием посмеют…

Василий не удивился, хотя и говорил вопросительно. Он сам хорошо знал, что так все и будет. Потому и пришел в доспехе. И спит, наверное, в нем же.

— Как быть, не спрашиваешь?

— Подскажи, воевода, нам, неумным.

— Спасение для вас только одно — в сохранении княжеской власти. Я отправляюсь данам навстречу. С малой дружиной, и, должно, не вернусь сюда… До прихода Годослава Дворец Сокола охранить след. Княгине Рогнельде нужны ваши дружины. Всех троих прошу… И приказываю… Занять пока только правое крыло Дворца. А пойдут на штурм бояре — занять все стены и окна и охранить, что бы ни случилось. Костьми лечь, но защитить, до приезда Годослава.

Боярин был в большом сомнении. Не стремился ответить сразу.

Дражко добавил:

— А коли будете по домам сидеть, князю некуда будет возвращаться. И кара его на вас тоже обрушится, если раньше вас даны со своими же боярами не покарают.

— Когда Годослава ждать? — спросил Василий хмуро.

— Как только Карл Каролинг соберет для него дружину. У боярина широко раскрылись глаза.