Изгиб грани - Олег Артюхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поднырнул под удар копья и в прыжке с разворота изо всех сил врезал ногой по локтевому суставу. Гигант взвыл, бросив копьё и схватившись за руку, и тут же получил тесаком по ноге. Он припал на здоровое колено и сразу же схлопотал носком башмака в висок. Если выживет, то останется инвалидом. Но вряд ли.
В это время последний из противников, всё-таки выбрал цель и приготовился добить Акти. Тот стоял неподвижно, свесив голову, и почти не шевелился. Фактически он уже потерял сознание и держался только на последних каплях воли и самолюбия.
Меня и последнего «серого» разделяли какие-то три метра, но в тот миг, показалось, что они растянулись до бесконечности. Лютое отчаяние охватило меня и взорвало реальность. И тогда время опять выкинуло странное коленце и замедлило ход.
Вокруг разлилось звенящее безмолвие. Глядя, как «серый» очень медленно отводит руку с копьём, я рванулся к нему. И… успел. Когда в момент удара он перенёс вес на опорную ногу, я врезал ему под колено. Нога «серого» подломилась. Он взмахнул руками, удар копья ушёл вверх и в сторону. Как в замедленной съёмке, «серый» завалился набок, потеряв в падении щит и шлем. И тут, навёрстывая упущенное, время снова рвануло вперёд, и в уши ворвались громкие крики и шум боя.
Я не дал противнику опомниться, подпрыгнул и обеими ногами приземлился на его шею. Там что-то хрустнуло и «серый» обмяк.
Бледный, как полотно, Акти сидел на земле, свесив голову, и не реагировал. Дело плохо. Я отхватил тесаком полосу от валяющегося по ногами грязного плаща и туго перетянул раненую руку выше рассечения. Затем оторвал широкую полосу от его льняной, насквозь мокрой от пота и крови рубахи и насколько смог затампонировал рану на груди. Уложив Акти на землю, я повернул его голову на бок и подсунул под ноги мешок с вещами.
От начала моей схватки с тремя «серыми» прошло меньше четырёх минут, угрозу с тыла мы ликвидировали, но рядом всё ещё кипел бой. И, едва я об этом подумал, как раздался душераздирающий крик. Я моментально вскочил и бросился в гущу сражения.
Окровавленные с головы до ног, в растерзанных одеждах мои друзья едва держались на ногах. Но и противник тоже изнемогал. Всё, надо срочно кончать это безобразие. Я вскочил на ноги и бросился к ближайшему «серому», готовящемуся прикончить Сагни, и сзади в прыжке со всей дури врезал ему ногой в промежность. Взревев, он бросил копьё и щит, схватился за свои причиндалы и, приседая, повернулся ко мне. Не долго думая, я нанёс страшный удар в переносицу, вдавливая кости носа в мозг. Как подкошенный противник рухнул под ноги обалдевшему от произошедшего Сагни. Мимо промелькнула пятнистая накидка Лихура, и я краем глаза увидел, как он в прыжке рубанул тесаком по шее одному из врагов и прыгнул на спину другого, которого тут же проткнул копьём кто-то из наших. Оставшийся без войска «золотогрудый» сам бросил оружие. Всё воевать больше не с кем.
От неожиданно свалившейся тишины, удары пульса гремели в голове словно набат. Но, какая там тишина. Рядом хрипло дышали мои друзья, и со всех сторон раздавались громкие стоны, исполненные боли, смертельной тоски и страдания.
Хватая ртом воздух, я стоял среди побоища и в окруживших меня забрызганных кровью фигурах в изодранных одеждах с трудом узнавал своих друзей. После недолгого, но отчаянно тяжёлого боя на всех навалилась жуткая тошнотворная усталость, а чуть погодя накатили удивление и радость. Мы качались как пьяные, крутили головами, переглядывались, не веря, что в такой переделке остались в живых. Ничего, ребята, лишний выпитый глоток жизни можно и не закусывать.
Однако вскоре вернулись и другие чувства. Вокруг распространилось зловоние, от разных продуктов только что закончившейся сечи. Перепаханную ногами землю сплошь покрывали обрывки одежды и вещей, обломки оружия и доспехов, кишки и их содержимое, отсечённые конечности, и всё это густо покрывали почерневшие по краям красные лужи с ярко алыми сгустками крови в середине. Вид поля боя вызвал рвотные спазмы, и с трудом сдерживая отвращение, я протолкнул сквозь сжатые зубы:
– Все… целы?
– Нет, – разлепила губы и прохрипела в ответ чёрно-красная статуя, в которой я едва узнал Сина, – Нигир и Гирсу…
– Где они? – я начал разогревать энергетику, чтобы спасти ребят. Неважно, что вычерпал силы до дна, авось выкручусь. Но, увидев лежащие тела друзей, я сразу жепонял, что никакими средствами их не оживить. На шее Нигира зияла страшная рана, развалившая его горло до позвоночника, а Гирсу получил удар копья точно в сердце. Стараясь скрыть горечь отчаяния, я прикусил губы, поднялся, отвернулся и спросил:
– Кто ранен?
– Все понемногу.
– Быстро к ручью смывать кровь. Надо всех осмотреть.
Пока кровь не засохла, её смыть более-менее легко, и то мы провозились не менее получаса, сдирая красную коросту и окрасив прозрачный ручеёк бордовой мерзостью.
Едва ворочая руками и ногами, я отыскал свою сумку и обрадовался, увидев её в целости и сохранности, и даже почти не запачканной. Из всех оставшихся в живых только я и Лихур не нуждались в лечении, поскольку не получили ни единой царапины. А вот с Акти пришлось повозиться. Штопая дыры в теле чуть живого от потери крови гиганта, я испытал искреннее облегчение, обнаружив, что раны большие, но не проникающие, а рассечённые сосуды уже почти не кровоточили. Перевязав Акти, я дал ему два шарика стимулятора и попросил ребят отнести его в тень.
Безутешный Рахур принялся приводить в порядок тела Нигира и Гирсу. Син и Сагни занялись оружием и трофеями. А Лихур отправился на разведку осмотреть окрестности, поскольку, как резонно заметил Син, по уставу стражи в операции могли быть использованы либо семёрка, либо весь прайд – 28 воинов. Тоесть здесь отсутствовала одна семёрка «серых», и именно она могла нанести смертельный удар, напав уже после боя.
Осмотрев каждого, я обработал все раны и царапины, и затем обошёл место боя. Среди поверженных врагов отыскал двоих легко раненых и пятерых агонизирующих. Син взялся «помочь» умирающим, а я принялся перевязывать раненых в том числе и их «золотогрудого» начальника. Безусловно, этим бандитам с большой дороги больше подходила верёвка, переброшенная через сук, и я едва
