Леди Опасность - Сьюзен Робинсон

Наступило тягостное молчание. Джослин почувствовал, как кровь медленно отхлынула от лица. Он надеялся, что его гнев на Эллиота исчез окончательно. Но когда Лайза вновь упомянула его дядю, это обожгло его, как кислотой.

— Ты знаешь?! — сказал он тихо, безуспешно пытаясь подавить в себе чувство всепроникающего ужаса. — Черт возьми, ты знала об этом с самого начала, и ты планировала использовать это…

— Знала что?

Лайза пристально смотрела то на отца, то на Джослина.

Когда-то он уже был одурачен подобными льстивыми заверениями и этим налетом невинности. Господи, ну как он мог считать ее такой невинной?! Да после этого он сам — невинное дитя!

Надо быть осторожным, вдруг подумал он. Крайне осторожным. Они все знают и могут причинить боль Джорджиане и матери.

Через секунду ему удалось справиться с приступом гнева и загнать его вглубь. Взяв себя в руки, Джослин расслабился и почувствовал облегчение во всем теле.

— Очень хорошо, — спокойно сказал он. — Теперь мы понимаем друг друга, что, безусловно, поможет нам всем.

— Я ничего не понимаю, — сказала Лайза и показала на себя.

Сдержанно усмехнувшись, Джослин продолжил, не обращая никакого внимания на ее слова:

— Свадьба, ради которой вы трудились в поте лица, как крестьяне на пахоте, состоится завтра.

Лайза ударила кулаком по кожаной обивке кресла.

— Ну а теперь ты послушай меня, Джослин Маршалл. Я не даю своего согласия, поскольку ты ведешь себя, как сумасшедший.

— Нет никакой необходимости строить из себя оскорбленную невинность, — сказал он. — В конце концов твои способы достижения цели лишь незначительно отличаются от тех, которые мне хорошо известны. Господи, женщины так примитивны в своем стремлении захомутать мужчину! И ради всего святого, я действительно теперь верю, что ты не остановишься и перед убийством.

По мере того как он продолжал говорить, Лайза становилась все бледнее. Она сжала кулаки и вся дрожала, глядя на него.

Эллиот также изумленно вытаращил глаза на Джослина.

— Послушай, Радклифф…

— Заткнись, отец! — грубо оборвала его дочь. От присущего ей обычного мягкого тона не осталось и следа.

Кончик сигары Эллиота стал ярко-красным.

— Я не потерплю, чтобы моя дочь говорила со мной в таком тоне.

Лайза резко повернулась к отцу и заорала не своим голосом:

— Заткнись же ты, черт тебя побери!

После этого она снова повернулась к Джослину:

— Что же касается вас, милорд, то что бы тут между вами ни произошло, я не имею к этому абсолютно никакого отношения.

Она остановилась на минутку, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Через некоторое время она продолжала дрогнувшим голосом:

— Однако я должна сказать следующее. Если ты любил меня, в чем неоднократно меня убеждал, если ты доверял мне — то ты должен был сначала обо всем спросить у меня, а не обвинять во всех смертных грехах. И тогда я сказала бы тебе всю правду. Но сейчас мне совершенно ясно, что ты не заинтересован в том, чтобы узнать эту правду. Ты не желаешь ничего знать обо мне. Я для тебя такая же, как и все остальные женщины. Я для тебя чуть более ценна, чем дойная корова на рынке. И поэтому, милорд, я вынуждена изменить свое намерение относительно замужества. Я не выйду за тебя замуж. Премного благодарна тебе за все.

Джослин стоял, не зная, что делать. Эллиот в изнеможении плюхнулся в кресло.

Лайза резко повернулась на каблуках и, не говоря им ни слова, гордо вышла из комнаты.

17

Лайза громко хлопнула дверью, подобрала края своей шелковой юбки и побежала прочь, подальше от этого места. Слезы застилали ей глаза, и она почти ничего не видела. Пока она бежала по коридору, она слышала, как ее отец что-то громко кричал Джослину, и это ее пугало. Ей казалось, что они могут убить друг друга. «Господи, а что, если они побегут вслед за ней?»

Лайза еще выше подняла подол юбки и повернула в другой коридор. Слезы заливали лицо, нос и щеки были совершенно мокрыми. Она прикрыла рот рукой, чтобы приглушить громкие всхлипывания, которые она не могла сдержать. Впереди показалась служебная лестница, и она стала быстро спускаться по ней. Отец никогда не будет искать ее в том крыле дома, где живут слуги.

Двигаясь ощупью мимо оружейной и комнаты стражников, она свернула в коридор управляющего домом, повернула направо и оказалась на пороге кухни. В помещении было темно, но высокие потолки позволяли проникать сюда отблескам лунного света.

Лайза наткнулась на раковину для стока воды, затем вытянула вперед руки и осторожно прошла к одному из больших центральных столов. Там она обессиленно опустилась на пол, ударившись головой о выдвижной ящик. Обхватив руками колени, она сидела в темноте и плакала, погрузив лицо в пышные складки юбки.

Обида сдавливала ее сердце. Она уже почти получила то, о чем даже не мечтала, — Джослина. И вот теперь она его потеряла. Отец разрушил их любовь. Любили ли они друг друга? Что касается ее, то она любила его. А Джослин забыл об их любви при первых же признаках опасности. Он бросил ее в ужасающие волны морского шторма и выстрелил по ней из всех пушек, вместо того чтобы попросить ее сражаться на его стороне. А при первых же признаках беды он оттолкнул ее, обвинив в каких-то ужасных замыслах и осудив ее за это.

Лайза застонала от боли. У нее было такое ощущение, будто Джослин вырвал из ее груди трепыхающееся сердце и пропустил его через мясорубку, превратив в кучу бескровных и обезображенных кусков. Она боялась его. Боялась, что снова встретит его, что ощутит на себе его презрительный взгляд.

Ее отец смотрел на нее таким взглядом всю ее жизнь. Но терпеть такой взгляд со стороны Джослина было совершенно невыносимо. Она потратила многие годы на то, чтобы убедить себя, что она не какая-то сверхъестественная, особая, что она не является объектом ненависти. А Джослин в течение нескольких минут доказал ей, что все ее тайные опасения подтвердились, что они были обоснованны.

Прошло несколько минут. Лайза воспользовалась перчатками вместо носового платка и смахнула слезы с лица. Постепенно ей удалось взять себя в руки, боль утихала. Вероятно, прошло немало часов, так как темнота стала постепенно редеть. Она потеряла ощущение времени и не заметила, как наступил рассвет. Она дольше не могла здесь оставаться. Она больше вообще не могла оставаться в Стрэтфилд-Корте.

Она знала, что где-то перед шестью часами должен быть поезд. У нее сразу созрело решение — уехать! Лайза осторожно выползла из-за стола и медленно поплелась через весь дом к своей комнате. Дом казался совершенно безлюдным, так как все давно спали.