Спецслужбы и войска особого назначения - Полина Кочеткова

Однако механизм использования сформированного охранкой сброда всех неожиданностей предусмотреть не смог. Набранные впопыхах лабазники, дворники, извозчики, не особо склонные к подчинению полиции и не знавшйе иных, кроме мордобоя, способов воздействия не стали утруждать себя словесными проявлениями верноподданнических чувств, а попросту налетели на демонстрантов с кольями и камнями. Началась свалка.

Впоследствии состоялся суд над несколькими участниками демонстрации из демократического лагеря, а побоище было представлено как сопротивление властям при исполнении служебного долга. Суд, однако, закончился с непредвиденным для полиции результатом — вины в действиях подсудимых усмотрено не было. Дело в том, что к тому времени Плеве еще не включил в структуру созданных им отношений между полицией и черной сотней Министерство юстиции. Впрочем, эту оплошность Плеве быстро исправил — он стал лично следить за подбором судей и прокуроров, занятых в подобных процессах.

Более тщательно был организован кишиневский погром 1903 года. Здесь черносотенцы работали уже с начала и до конца под непосредственным контролем и охраной полиции. И все же, если в саратовском погроме Плеве недоучел принципиальность суда, то в кишиневском — возможности независимой адвокатуры. Сразу же после погрома в Кишинев прибыл присяжный поверенный Н. Д. Соколов, взявший на себя защиту интересов пострадавших. Он провел самостоятельное расследование, опросил десятки свидетелей и собранный 'материал обнародовал в суде. Вывод Соколова: прямой виновник десятков убийств и сотен грабежей — министр внутренних дел России.

Материалы расследования были вскоре опубликованы в США и Европе. После этого случая черносотенцы получают дополнительную работу: «зарвавшиеся» адвокаты подвергались шантажу и избиениям, а их дома — погромам. В худшем случае адвокатов попросту убивали.

Иногда давала сбой и сама система взаимодействия черносотенцев и полиции. В ходе гомельского погрома в 1903 году полицмейстер Раевский оказался единственным стражем общественного порядка, пытавшимся прекратить погром, о чем он красочно рассказал в суде.

Созданный в 1905 году «Союз русского народа» воспринял заложенные Плеве погромные традиции. Объектом избиений по-прежнему являлись инородцы и демократическая интеллигенция. В 1905 году из типографии петербургского градоначальства вышла, например, прокламация «Союза русского народа» следующего содержания:

«Крестьяне, мещане и люди рабочие! Послушайте, что умышляет господчина. В городских думах и земствах сидят господа, а в больших городах адвокаты, профессора, студенты, учителя, погорелые помещики, одворянившиеся купцы и прочие господа, называющие себя интеллигенцией…

Не признавайте ее властью и правительством, разнесите в клочья, помните, что в государстве вы сила, вас сто миллионов, а интеллигенции и пяти не будет. Довольно терпеть эту интеллигентную шваль. Соединимся в кружки, составим списки всех крамольников и бунтовщиков в городах и селах и будем бить их, кому как и чем удобнее, ночью, из-за угла, через окна».

«Как только явятся к вам эти христопродавцы, истерзайте вы их и избейте», — взывала листовка черносотенцев, отпечатанная на этот раз непосредственно в Департаменте полиции.

Христопродавцами были все, кто в любой форме высказывал «крамолу».

Практиковался и индивидуальный террор. В 1906 году были совершены два убийства депутатов Государственной думы — члены партии трудовиков Караваева и представителя кадетской партии профессора Герценштейна. В ходе независимого депутатского расследования выяснилось, что на организацию первого убийства председатель СНР Дубровин получил крупную сумму из казенных средств, нашел исполнителей, а начальник отдела екатеринославской охранки подробно проинструктировал убийц и лично прикрывал их во время «операции».

Что же касается убийства М. Я. Герценштейна, то в ЦГАОР СССР в личном фонде А. И. Дубровина до сих пор хранится документ следующего содержания: «13 июня 1906 года днем на квартире Дубровина происходило тайное заседание, на котором присутствовали: Аполлон Майков (к поэзии никакого отношения не имел. — Авт.), Виктор Соколов, Николай Юскевич-Красковский, Александр Половнев. На этом совещании было решено убить Герценштейна, мысль эту подал Юскевич-Красковский, начальник боевой дружины Союза (PH. — Авт.), а одобрил эту мысль сам Дубровин, прочие же члены единогласно согласились.

Тут же, на этом совещании, Половнев принял на себя исполнить это дело, сотрудников же ему указал Юскевич…»

Патронируемый Департаментом полиции, пользующийся поддержкой самых реакционных кругов царского правительства, «Союз русского народа» с 1905 года и до Февральской революции находился в условиях наибольшего благоприятствования. В архивах Министерства юстиции России сохранились любопытные материалы — ежегодные журналы, где тщательно фиксировались все издания, когда-либо привлекавшиеся к дознанию за опубликование противоправительственных статей. С 1905 года и по февраль 1917-го, то есть вплоть до роспуска СРН, в них ни разу не упоминались издания черносотенцев.

СРН свободно устраивал лекции, молебны и манифестации, оканчивающиеся, как правило, призывами к погромам и убийствам, причем помещения для его съездов и собраний, площади для митингов находились всегда: власти отказывали обществам инвалидов, ученых, врачей, но «Союзу русского народа» — никогда.

Все участники киевского погрома 1905 года были помилованы царским указом. (Примечательный штрих: по какой-то канцелярской ошибке в список помилованных не была внесена фамилия одного из погромщиков — некоего Андрея Щеголенко. Ради него было составлено дополнительное ходатайство, в котором есть такие строчки: «Андрей Щеголенко — человек, безусловно, честный, судившийся только по делу о еврейском погроме в г. Киеве»),

Задача черносотенцев состояла не только в организации репрессивных акций. Пункт пятый Устава СРН гласил, что «о всех случаях притеснения союзников, кем бы то ни было, а также об оскорблениях Веры Православной, Царя Самодержавного, или Русской Народности, а равно о грозящей им опасности, следует сообщать Совету».

Доносительство в среде черной сотни считалось безусловной гражданской добродетелью. Доносить, как следует из Устава, можно было на кого угодно, и нередко бдительные «патриоты» сообщали о том, что даже П. А. Столыпин был замечен в порочащих связях.

Вот некоторые образцы стилистики и интеллектуального уровня доносчиков. Сообщение из Тулы: «Возле врача Гиндина группируются революционеры, власти, дворяне, политики и прочая революционная сволочь…» (очень трогает зачисление в разряд «революционной сволочи» дворян и властей).

Вот донос в жанре абсурда: «Считаю нужным сообщить, что я узнал из достоверных источников, что наш Сахалинский граф С. Ю. Витте страдает прогрессивным параличом мозга. Думаю, что мое сообщение Вам нелишне».

Естественно, погромная деятельность лидерами СРН отрицалась. Погромы представлялись как святая месть русского народа за происки инородцев, а ответственность за убийства возлагалась на сионистские или крайне левые группировки, причем прекрасную услугу черносотенной пропаганде оказывали террористические акты и «экспроприации», организуемые эсерами и большевиками.

Официальная же идейная платформа черносотенцев находила отражение на страницах их газет, в первую очередь все того же «Русского Знамени», редактором которого был сам А. И. Дубровин.

Истоком всех российских бед, по мнению СРН, была деятельность Петра Первого, завезенная им иностранная зараза: «Через прорубленное окно в Европу повеял с Запада сквозной ветер старейшего европейского отрицания, язычества и рассудочности… Нет или не должно быть народности, единокровцев и единоверцев, своеплеменности… — а есть космополитизм (безнародность), и миллионы листков и тысячеустная пропаганда европействующих и еврействующих темнят и туманят русское народное сознание…

Кругом ныне не все в твоем доме стали тебе братьями, сыновьями, отцами и дедами: тебя надувает иновер, давит инородец, обижает иностранец. Настало время защищаться у себя дома. Настало время отличать своих от чужих у себя же дома…» Иначе говоря — покончить с «паутиной, в которой задыхаются, выбиваясь из сил, монархи и народы, империи, республики — жизненные соки коих высасывают безжалостные и жадные пауки: жидомасоны».

Тревогу черносотенцев вызывало развитие промышленности и торговли, становление широких рыночных отношений: ежедневник «За Царя и Родину» ярко рисует, что можно ожидать от лжерусской «буржуазии»: «Буржуазия, которой у нас прежде не замечалось, теперь народилась и угрожает государственной власти, трудовому мелкому, честному мещанскому сословию и крестьянству.