Ключ от всех миров (СИ) - Сухов Лео

В любом случае, на Терре никто не боялся судебной ошибки – потому что судов банально не было. А если кого-то по ошибке и казнили, то люди, принимавшие решение, не слишком переживали из-за одной-единственной оплошности. В их глазах чужая жизнь была куда дешевле установленного порядка. За их спинами, как правило, стоял один из домов – и лишь его члены всегда были «своими» для тех, кто принимал решения о казнях. Естественно, такой порядок вещей мне был глубоко неприятен, но кто я такой, чтобы лезть сюда со своими понятиями о правосудии?

Из десяти камер в темнице пустовало семь, а ещё в трёх содержались преступники. Во всяком случае, если верить скупым словам чиновника, то выходило именно так. На всякий случай мы проверили пустые камеры, а потом, наконец, двинулись к первой занятой. Сидел в ней, как оказалось, местный смутьян – большой любитель выпить и подраться. В камеру его посадили ночью накануне нашего прилёта. Короткий опрос, проведённый Тангом, показал, что тот ничего не знает, никакого Радона не видел – и вообще слабо представляет, что происходит. Наше прибытие, как выяснилось, вообще прошло мимо него.

Второй заключённый сидел подольше, но тоже оказался за решёткой уже после исчезновения Радона. Ничего про мэра Экори он сказать не мог, да и вообще не желал ни с кем общаться. И если бы не окрик чиновника, стоявшего рядом, то ни слова бы мы от него не добились. Ну а в третьей камере сидел наш старый знакомый – Гронги. Его мы опрашивать не стали – только уточнили, не знает ли он, куда сейчас отправили Тараки и её сестру. Но, к сожалению, таких подробностей бывший стражник из Экори не знал.

– Они содержатся под усиленной охраной! – холодно прокомментировал чиновник наши вопросы. – И к ним вам доступ не давали.

– Нам к ним доступ и не нужен, – так же холодно ответил Танг. – Мы задаём вопросы тем, кому можем. Вот тебе, например… Кто последним видел мэра Радона?

Чиновник слегка опешил, а затем взял себя в руки и пожал плечами:

– Я не знаю. Это следует спросить у дознавателей, которые его искали.

– Ну так пойдём, спросим! – предложил Танг.

Дознаватели обитали на втором этаже арха. Как выяснилось, нам был нужен пожилой и явно опытный дядька, которого звали Харин. И да, он, в отличие от чиновника, хотя бы представился. Но информацию всё равно выдавал скупо и неохотно.

– Последними его видели старик Лугри, домработница Пелиса и фонарщик Арту, – ответил он, когда мы спросили про мэра. – Сейчас напишу вам, где их искать, если, конечно, хотите повторить наш путь. Пообщайтесь и приходите завтра с утра. Подскажу, кого ещё можно поспрашивать.

– Похоже, он готовит вам гадость! – сообщил ИСИС через передатчик. – Судя по выражению лица, ему очень даже нравится то, что он сейчас делает.

Немного поразмышляв над словами ИСИСа, я пришёл к выводу, что нас всего лишь отправляют по бесполезному следу, и пожилой дознаватель это прекрасно понимает. Знал ли он что-нибудь про Радона или нет – но нам явно выдавать не собирался. Если мы и вправду хотели найти мэра, а не просто лицами светить по арху, придётся и самим постараться…

Перед тем как опрашивать свидетелей, мы сходили пообедать в одну из местных забегаловок. И во время обеда постоянно ловили на себе любопытные, но полные раздражения взгляды. За оставшийся день мы окончательно убедились, что ИСИС был прав – нас банально послали по ложному следу. Домработница, работавшая на бывшего мэра Экори, и в самом деле видела его в день исчезновения – но только утром. Фонарщик Арту тоже заметил Радона в тот злополучный день – но тоже утром, когда ходил по улицам и тушил фонари. По его словам, бывший мэр Экори куда-то очень спешил, но, понятное дело, фонарщик не стал за ним следить…

Старик Лугри видел Радона вечером – и это могло бы стать настоящей зацепкой, но… Старика, как оказалось, не просто так стариком называли: уж очень древним он был – и толком ничего вспомнить, к сожалению, не мог. Как Танг вопросы ни задавал, много нам узнать не удалось.

– Да вот тут и видел! Туточки вот на лавочке я и сидел! – старик стукнул высохшим кулаком по лавочке у забора гостевого дома, где сейчас ютились многие жители Экори. – Смотрю, он идёт! Оттуда вот и туда вот. Оттуда – вон из того переулка. Туда – в тот вот переулок. И всё, больше его и не видел! И время было такое вот, как сейчас…

Оставив старика в покое, мы заглянули в названные переулки, но ничего примечательного в них не обнаружили. Один уходил в сторону рабочих кварталов, а другой – по направлению к центру города. Вроде бы ничего необычного. Мы прошлись по этим переулкам, повторяя путь исчезнувшего мэра. Тот, из которого вышел Радон, начинался на улице Ветреной – и, надо сказать, та оправдывала своё название. На неё выходили подъезды множества мастерских и мелких складов. Переулок начинался где-то посередине улицы и тянулся между жилыми домами ещё метров на сто пятьдесят. В него выводили чёрные ходы домов, а сам он был прямо-таки завален мусором. Почему мэр выбрал такой маршрут? Да кто же его знает…

Второй переулок вёл к улице Мощёной. Она огибала один из благоустроенных кварталов города – и была и в самом деле вымощена красивым серым камнем с прожилками. По вечерам на ней нередко сидели торговцы, выставлявшие на лотки свои товары после завершения трудового дня. И вот тут-то нам и подвернулась удача… Недалеко от выхода из переулка, на улице Мощёной, сидела пожилая женщина, торговавшая фруктами. Я взглядом указал Тангу на неё, и тот кивнул – мол, всё понял.

– Доброго вечера вам, грани! – поздоровался он.

– И ва-а-ам, гра! – обрадовалась та, видимо, решив, что покупатель объявился. – Красношкурок желаете? Берите, сколько хотите! Они хорошие, кисленькие! И недорого!

– Давайте все, грани! – увидев, что Танг собирается отказаться, я поспешил вмешаться. Тем более, и красношкурок-то на лотке было всего ничего. Правда, и цену за них женщина заломила, будто за редкие фрукты в базарный день.

Пока я расплачивался, Танг опрашивал женщину. И та вполне охотно рассказала, что сидит здесь каждый день со второй трети осени, сбывая урожай, собранный с росшего на заднем дворе дерева. Танг попытался узнать хоть что-нибудь про Радона, но по словесному описанию женщина никого похожего вспомнить не могла.

– Нет, такого не было!.. Да вы кушайте, гра! Кушайте! Они полезные! – это она уже мне настойчиво советовала. Пришлось вытереть один из плодов об рукав и ради общего дела откусить кусочек.

На глаза у меня аж слёзы навернулись, но волевым усилием я их сдержал, не дав предательски прокатиться по щекам мокрыми дорожками. После чего решительно сморгнул и сделал второй укус. Вот теперь я знал, почему женщина так долго свои фрукты сбывает. В гробу я видал такие «кисленькие»!..

– Ох, хороши! – похвалил я, стараясь, чтобы голос звучал натурально. – А кто вообще, грани, переулком-то ходит?

– Да никто не ходит… Зачем? Вон же перекрёсток есть! И улица нормальная! А там наверняка грязно… Я вон, рядом сижу – и то туда не заглядываю! Ну кто, гра, там вообще ходить будет?

Хотелось бы сказать, что бывший мэр Экори, но вот в чём странность: пройдя по этому переулку, мы особо грязи-то и не заметили. Да и двери из окрестных домов в него не выходили. Глухие стены и довольно сухой булыжник мостовой.

– И что, ни разу никто не выходил? – удивился Танг.

– Да вот вы же вышли! – удивилась женщина, начиная собираться. – Хотя…

– Что «хотя»? – вцепился я во вскользь брошенное слово.

– Как-то двое мужчин вышли. Я лица-то не видела. Ящик какой-то несли… – женщина задумалась, вспоминая. – Ах да… Я ещё подумала, что сейчас как встанут, чтобы повозку дождаться, так у меня красношкурок и купят. А они, значит, сразу через дорогу и – во-о-он туда! – свернули. Вместе с ящиком. А больше никого и не припомню…

– А давно это было-то, грани? – уточнил Танг.

– Недели четыре-пять назад, – женщина пожала плечами. – Думаете, я тут сижу и дни считаю? Ладно, гра, пойду-ка я домой. А вы кушайте красношкурки! Они полезные!