Миланский вокзал - Якопо Де Микелис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В те годы ему нередко приходилось ввязываться в драки. Он был маленьким и худым, но никогда не боялся вступать в схватку и не стеснялся наносить сильные удары, поэтому чаще давал сдачи, чем нападал. Однако однажды один парень победил его с такой легкостью, что после Рикардо с искренним восхищением спросил его, как ему это удалось. Вместо того чтобы избить его еще раз, на следующий день парень взял его с собой в «Спартак».
Для Рикардо это было своего рода откровением. Он мгновенно влюбился в атмосферу клуба и, оказавшись перед Стариком, с безрассудством и самонадеянностью своих пятнадцати лет заявил, что тоже хочет стать боксером. Старому тренеру он, должно быть, понравился, потому что вместо того, чтобы выгнать его, тот улыбнулся и, протягивая ему пару перчаток, сказал:
– Покажи мне, на что ты способен, сопляк. Надевай их и марш к груше.
Не растерявшись, Рикардо надел перчатки и начал наносить удары с беспорядочной и упорной яростью. Очевидно, это продолжалось гораздо дольше, чем ожидал Старик, потому что когда он объявил ему, что со следующего дня Рикардо может приходить в «Спартак», когда захочет, его глаза блестели от удовлетворения и интереса.
После нескольких недель ежедневного посещения спортзала Рикардо спросил Старика, когда он сможет выйти в ринг. Тренер рассмеялся.
– Да куда тебе, ты же весь кожа да кости!
В течение нескольких месяцев, помимо занятий боксом, Рикардо с упрямством, которое поражало всех, каждый день до изнеможения тренировался с гирями и штангой, чтобы стать сильнее.
Как только он набрал мышечную массу, ему наконец разрешили попробовать провести пару раундов. Рикардо сделал это без страха и с удивительной естественностью, заставив гораздо более опытного соперника попотеть. Старик сразу понял, что в этом бешеном, потерявшем голову мальчишке есть потенциал, и стал сам следить за его тренировками. Под его руководством Рикардо быстро совершенствовался, усваивая не только технику и секреты бокса, но и такие ценности, как дисциплина, дух самопожертвования, уважение к правилам и сопернику. Теперь, когда он проводил бо́льшую часть своего свободного времени в «Спартаке», у него уже не оставалось времени на общение с бандой, из которой он в конце концов вышел.
Пожилой тренер протестировал его, проведя несколько товарищеских матчей с его участием, и, поскольку результаты оказались положительными, включил Меццанотте в официальные юниорские турниры. Через пару лет тот стал региональным чемпионом в своей категории, и теперь Старик был уверен в том, что он может начать выступать всерьез. Он составил для него дорожную карту, которая включала чемпионаты Италии и Европы, а затем, если все пойдет хорошо, Олимпийские игры. Но Рикардо, который уже некоторое время посещал компанию панков, курсировавших между колонной Сан-Лоренцо и некоторыми социальными центрами в районе Тичинезе, тем временем присоединился к группе «Иктус» в качестве бас-гитариста. Поначалу в нем жила иллюзия, что он сможет совмещать эти два дела, но здоровая и суровая жизнь спортсмена не могла не вступить в конфликт с излишествами и разгулом рок-музыканта.
Некоторое время спустя строгий режим, навязанный неугомонному Рикардо боксом, начал приносить свои плоды. За несколько лет он обрел покой и равновесие в физическом истощении, в котором его оставляли тренировки, – и искренне верил, что это может стать его путем. Однако растущее в нем нетерпение подсказывало, что, возможно, он ошибается, что ему нужно что-то совсем другое. Поэтому, когда однажды летом перед ним встал выбор между поездкой с «Иктусом» по всей Европе и участием в отборочных соревнованиях национального чемпионата, Рикардо выбрал первое, фактически отказавшись от бокса. На это решение также повлияло осознание того, что его отца, с которым он все чаще враждовал, тот факт, что Рикардо носил «ирокез», беспокоил еще больше, чем то, что он надевал боксерские перчатки.
Старик воспринял это не очень хорошо. Он воспринимал отречение Рикардо как предательство и продолжал питать надежду на то, что тот снова вернется в строй и вернет блеск «Спартаку», в котором уже давно не рождалось новых чемпионов. Меццанотте разрушил его надежды, и Старик так и не смог до конца простить его.
* * *
Сидя на скамье в шортах и майке, Меццанотте перед началом занятий обматывал руки бинтами. Время от времени он поглядывал в сторону ринга, где южноамериканец под довольным взглядом тренера продолжал теснить свою жертву. В какой-то момент тот заметил, что Рикардо смотрит на него, и провел большим пальцем по горлу. Меццанотте лишь отвел взгляд. Он не хотел поддаваться на провокации. Он приехал сюда, чтобы расслабиться, и не позволит заносчивому хулигану испортить себе праздник.
Сделав несколько разминочных упражнений и попрыгав со скакалкой, Рикардо встал перед одним из больших потрескавшихся кожаных мешков, подвешенных к потолку на металлических цепях, надел перчатки и начал наносить удары. Он ходил вокруг, имитируя финты и уклонения, как будто перед ним был настоящий противник. Затем подтолкнул мешок, раскачав его взад-вперед на скрипучей цепи. Он проводил все более сложные комбинации, в последний момент уворачиваясь и возобновляя атаки. Он наносил удары, уклонялся и снова бил, работая ногами словно в танце.
Меццанотте был настолько поглощен этим занятием, что не сразу понял, что кто-то стоит позади него.
– Что? – задыхаясь, сказал он, обнимая грушу, чтобы та перестала раскачиваться.
Он оказался лицом к лицу с новым протеже Старика, в накинутом на плечи халате. Низкий лоб, приплюснутый нос, толстая бычья шея, опасный и дурной характер: классический тип, при виде которого на улице люди спешат перейти на другую сторону тротуара.
– У тебя хватило наглости вернуться сюда после того, что ты с ним сделал? – заявил он презрительным тоном.
Меццанотте уже собирался ответить, но какой в этом был смысл? Это того не стоило; лучше всего было просто игнорировать его.
– Откуда тебе знать? – выдохнул он и снова повернулся к груше.
Но парень не собирался оставлять его в покое.
– Я знаю, что вид твоей задницы испортил Старику настроение.
Меццанотте стиснул челюсти, изо всех сил стараясь сдержать гнев.
– Я бы посоветовал тебе бросить это дело. Сегодня не тот день.
– Тебе было слишком тяжело? – упрямо продолжал допытываться южноамериканец. – У тебя не хватило силенок, да? Вот почему ты сдался…
Рикардо стоял молча и неподвижно. У него уже чесались руки после ударов, которые он не смог нанести Карбоне в то утро, а теперь Меццанотте чувствовал себя в опасной близости от предельной точки.
– Я думал, что Старик
