Охота на крутых - Александр Граков

– Ничего! С этим сокровищем... – Он хлопнул по кожаной охотничьей сумке, лежащей на соседнем сиденье и... сразу почувствовал – что‑то не так! Не было в сумке той округлости, приятной сытости туго набитого за обедом желудка – она топорщилась мелкими острыми гранями... Рывком остановил «Волгу». Сзади раздался возмущенный сигнал, и водитель «Жигулей», обогнавших его машину, отчаянно завертел пальцем у виска – что ж ты делаешь, придурок? Однако Борьке на эту мелочь некогда было обращать внимание. Рванув молнию застежки, он перевернул сумку. На соседнее сиденье с шорохом и стуком высыпалась кучка... гравия, которым была посыпана дорожка во дворе Гребовых.

Это она! Та сучка белявая! Пока он распинался там, в доме, упиваясь своей властью над беззащитными, связанными по рукам и ногам пленниками, пока придумывал способы их казни, она подменила драгоценности на это вот дерьмо. «Ну погодите, суки, еще не вечер! – пообещал Савелюк и, лихорадочно открыв багажник «Волги», перетащил из него в салон «АКСУ» с четырьмя запасными магазинами и подсумок с гранатами. – Ну, падаль! Я вам сейчас устрою Мамаево побоище! Не то что от дома – от вашей вонючей станицы камня на камне не оставлю!» По части терактов Борис читал на курсах цикл лекций, поэтому угроза не была пустой. Круто развернувшись, он с яростью рванул назад, в то место, откуда двадцать минут назад убегал с позором, но богатый – как он думал. Попадись сейчас Савелюку гаишники или пэпээсники – расстрелял бы, не задумываясь, походя, как будто устраняя с дороги досадное препятствие...

Не дал Бог свинье рог. Уже на въезде в станицу бензин в баке сделал свое дело, «докушав» тонкую резиновую пленку, отделяющую Жизнь от Смерти... Перепуганные мощным взрывом на пролегающей рядом трассе, коровы фермы, задрав хвосты, проломили хилую изгородь выгульного база и ломанулись в близлежащую посадку. А выскочившие из корпуса скотники, разинув рты, смотрели на ярко пылающую, разорванную пополам «Волгу». Из которой так никто и не выскочил. Не успел, видимо...

– Сейчас, Грета, сейчас! – бормотал Игорь. Он стянул с нее куртку, разорвал цветастую рубашку и теперь пытался наложить повязку из куска простыни, которая постоянно сползала с высокой, упругой девичьей груди.

– Не суетись, Игорь, не стоит! – девушка положила свою ладонь поверх его, и он с ужасом почувствовал, как уходит тепло из молодого красивого тела. – Эта болезнь неизлечима, я много видела таких там, в Боснии... Послушай, золото и бусы из сумки того... который уехал, – в помойном ведре, под вишней. Там же и... – Грета запнулась и внезапно глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, ласково провела холодной уже ладонью по его руке, – а знаешь, я бы тебя полюбила... такого! Я ведь еще никого... – голова откинулась на подложенную под нее джинсовую куртку...

Игорь прикрыл остановившиеся глаза Греты, набросил на тело остатки лежащей рядом простыни... Все, пора возвращаться к прозе жизни! Он взглянул на часы – половина шестого. Сейчас станица начнет просыпаться.

Где‑то ахнул мощный взрыв и высоко в небо вознесся клуб черного дыма пополам с пылью.

– Поминальный салют в честь погибших! – Гек, слышавший предпоследнюю фразу Греты, уже входил в дом с пластмассовым зеленым ведром, накрытым крышкой. Откинул крышку и... остолбенел. Ведро доверху было заполнено пачками купюр стотысячного достоинства.

– Одна, две, три, десять! – пересчитал. – Ровно сто миллионов! А под ними – драгоценности! Так что Боря Савелюк улетел на небо порожняком!

– Ой, лышенько, да что это делается?! – в дом влетела сестра тети Дуни. – Не иначе, дудаевцы на нас напали!... – она враз осеклась и закрыла рот ладошками, увидя на полу трупы.

– Замолчь, Манька, и слухай сюды! – цыкнул на меньшую дочь дед Федор. Затем вкратце обрисовал ей положение вещей. Когда рассказывал про смерть тетки Дуни, сам чуть не заплакал, однако усилием воли сдержался. Окончив рассказ, обернулся к Геку и Игорю.

– Что делать будем? Поплакать еще успеем, сейчас нужно что‑то конкретное!

– С милицией нам встречаться никак нельзя, – первым отреагировал Игорь. – Если ситуация в Российской находится под контролем у кого‑то из высших чиновников, а это скорее всего так и есть, через час‑два жди гостей на вертолете. И в случае нашего задержания из камеры нам один выход – на тот свет. Такие свидетели, как мы с вами, нежелательны для любой структуры. Да еще с таким багажом... – кивнул он на ведро.

– Что ж ты предлагаешь? – не выдержал дед Федор.

– Я высказал причины, теперь ваш ход, – Игорь взглянул на Гека.

– Нужно уходить! – твердо выговорил тот. – Дед Федя прав – поплакать мы еще успеем, сначала нужно отомстить за них. Наступать нам сейчас не с руки – значит, нужно пока отступить – разведать, что к чему, и подготовиться. Эх, машину бы нам сейчас! – протянул он мечтательно.

Дед Федор отсчитал из ведра три пачки стотысячных, остальные протянул дочери:

– На, Манька! Это на похороны... – он смахнул непрошеную слезу.

Дочь с ужасом глядела на руки деда – такие деньги она видела впервые в жизни.

– Это много, папа!

– Они вам понадобятся еще и на покупку другой машины. А «Таврию», ту, что Ванька зятю купил, отдадите нам. И чем быстрее, тем лучше!– крикнул он вслед выбегающей из калитки дочери.

...Через полчаса они проселочными дорогами уехали из станицы. А через час с небольшим на околице ее приземлился темно‑зеленый вертолет...

Глава VI

Воссоединение

Таможни, и российскую, и украинскую, проскочили быстро – помог английский паспорт Игоря, и в Николаевку въезжали после полудня. Игорь подрулил прямо к зданию городской больницы. Владислав был на месте. Увидев входящего в кабинет Игоря в сопровождении Гека и деда, горестно развел руками.

– Когда и как это случилось? – Веснин опустился на кушетку у стены.

– Сразу же вечером, как только ты уехал. Он сидел в постели – мерял температуру, рядом была медсестра... Выстрела никто не слышал. А пуля маленькая такая, мягкая, прошла в висок навылет.

– Опять мелкашка! – Игорь закрыл лицо руками, затих.

– А знаешь, я вот тут думал, – Владислав прикоснулся к его руке, – может, Ивану легче... – Я это к чему: СПИД у него все же был – анализы его дали положительные результаты. Но тогда я просто не мог ему сказать правду, да и тебе тоже...

– Наврал, значит! – горько усмехнулся Игорь. – Ну, и кому от этого легче?

– Ему легче, Ивану! Умер‑то он с сознанием своей полноценности в нашем обществе...

– А‑а‑а, теперь все равно, с какой стороны ни подходи – смерть всегда остается смертью. Когда похоронили?

– Сегодня утром. Родственников у него нет, а высокие чины из милиции приказали: хоронить немедленно после вскрытия.

– А они чего‑нибудь искали, чины эти высокие?

– Да вроде бы ничего. Тобой вот только интересовались усиленно: что да как, да куда уехал? Я им сказал, что на какое‑то предприятие областное, для заключения договора на поставку какого‑то там оборудования.

– Ну, и что?

– Ну, и уехали! А мне было приказано: как только приедешь – позвонить на 02.

– Позвонил?

– Да иди ты знаешь куда?! – разозлился Владислав. – Пошли лучше помянем Ивана.

– Поехали сначала в «Гастроном», а затем к Ивану на квартиру! – распорядился Игорь.

– А ключи?

– Вот они, – тряхнул связкой Игорь. – Когда я уезжал, он мне их отдал вместе с доверенностью на квартиру. Пока он, дескать, в больнице... – Веснин осекся.

– Ладно, поехали, – решительно мотнул головой Владислав. Поднялись на третий этаж, Игорь протянул руку с ключом к замочной скважине.

– Стой! – перехватил ее Гек. – Погоди! А вдруг там «гости» побывали?!

– Слухай, Генка, сызнова ты со своими штучками‑дрючками?! – закипятился дед Федя. – Скоро хвамилии своей пужаться будешь!

– И все же – проверить не мешает! – Игорь убрал руку от замка. – Здесь внизу как раз баба Зина живет... Пошли! – махнул он Геку. – Ты помоложе.

Вскоре вернулся и подмигнул успокаивающе – ждите, мол!

Минут через десять по ту сторону двери послышался щелчок отпираемого замка и дверь распахнулась. Гек приглашающе поманил изнутри. Дед Федор первым шагнул в квартиру, тут же ойкнули взлетел по лестничному маршу на пролет выше, побив все рекорды скорости.

Игорь заглянул в открывшийся проем двери... почувствовал, как на голове шевелятся волосы. Все аммонитные шашки с антресоли были аккуратно сложены на кухонном табурете сразу за дверью, в каждую шашку всажен детонатор, а проводки разделены по контактам на два жгута. Здесь же, к ножке табуретки, лейкопластырем была прикреплена обыкновенная плоская батарейка. Один жгут прикручен к минусовой клемме, второй чуть‑чуть не касался плюсовой – ему не давала этого сделать тонкая капроновая нить, пропущенная через колечко из скрепки, прибитой к стене маленьким гвоздиком, и натянутая между клеммой и дверной ручкой. Стоило чуть‑чуть приоткрыть дверь – нить через кольцо натянется, жгутик из проводов коснется плюсовой клеммы...