Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима - Александр Ахматов

Примерно за восемь или за девять лет до нашествия галлов под водительством Бренна римляне, особенно напуганные разливом озера, сгубившим их посевы, прорубили в скалах отводной канал протяженностью в одну неполную милю. С тех пор этот канал регулировал уровень воды в озере.

Узкая дорога, вернее, тропа тянулась вдоль озера и уходила в сторону Ариции.

Девочкой Ювентина часто гоняла туда на продажу молодых ягнят, специально выращиваемых для жертвоприношений.

С правой стороны от дороги несколько обширных участков были расчищены под огороды и виноградники. Немного дальше была небольшая оливковая роща, а за ней — усадебный двор, огороженный высоким частоколом из толстых заостренных вверху бревен.

Дед Аврелия был отпущенником. Получив свободу, он подкопил кое-какие деньги и, будучи человеком замкнутым и неприхотливым, решил поселиться в этом глухом месте подальше от людей, купив у какого-то бедняка крошечный, отвоеванный у леса клочок земли вместе с жалкой хижиной. У него была рабыня-наложница и еще двое рабов. Поначалу жили они очень скудно, много работали, строили усадьбу, расчищая новые места под огороды.

Наследник отпущенника получил хоть небольшое, но крепкое хозяйство с работавшими в нем несколькими десятками рабов. В нем имелись и орнитон, и свинарник, и овчарня, и даже кузница. Но, как уже знает читатель, наследник и его сын увлеклись подготовкой гладиаторов, предпочитая честному труду и скромному достатку грязное ремесло и страсть к наживе.

Имением в продолжении многих лет управлял Эсхрион. Он был родом из Тарента и в рабство попал еще мальчишкой, проданный родителями за долги. Аврелий был доволен его Честностью и старательностью, обещая вольную ему, а также его жене и дочери. Эсхрион очень надеялся на это, причем не столько ради себя и своей жены, сколько ради дочери, которой уже исполнилось пятнадцать лет и которую он очень любил. Он боялся, как бы по прихоти господина ее не постигла печальная судьба Ювентины. О том, с какой жестокой несправедливостью обошелся с ней Аврелий, знали все обитатели виллы.

Ворота усадьбы были обращены на юг.

Перед воротами расстилалась поляна площадью примерно около двух югеров. Она служила выгоном для скота. Вокруг нее стеной стоял лес, представлявший непроходимую чащу. Доступ на поляну и к усадебным воротам был лишь со стороны озера.

Ювентина подходила к знакомым воротам со смутным чувством беспокойства и отчасти вины перед Эсхрионом, Мелиссой, Акте и всеми теми, с кем по сути связывали ее семнадцать лет жизни от самого рождения, за исключением последних шести месяцев пребывания ее в Риме. Она понимала, что ее появление здесь вместе с беглыми гладиаторами не сулит им ничего хорошего. С одной стороны, она представляла себе (и не без мстительного чувства), в какую ярость придет Аврелий, узнав, что именно с ее помощью освободились и ушли от преследования его ученики. Как он будет проклинать её и беситься от того, что бывшая его рабыня все-таки нашла способ посчитаться с ним напоследок! С другой стороны, Аврелий вполне может сорвать свою злобу на управителе и беззащитных рабах: обвинит их, например, в сочувствии и потворстве беглецам, даже в сговоре с ними. Ланиста способен был на любую подлость, особенно по отношению к рабам. У него будет теперь повод отказаться от своего обещания отпустить на свободу Эсхриона и его семью — устроит несчастному разнос за излишнюю доверчивость и глупость и, может быть, лишит его должности управителя. Но разве все это сравнимо с той опасностью, какая угрожает беглецам? В лучшем случае они погибнут в схватке с преследователями, если тем удастся их настигнуть. Ей тоже придется умереть, чтобы избежать пыток…

Ювентина стиснула зубы и в последний раз обдумала, как ей себя вести при встрече с Эсхрионом.

Ей предстояло лгать искусно и правдоподобно. С этой целью она решила использовать один случай, весьма памятный для обитателей Аврелиевой виллы.

Тогда (это было пять лет назад) в Риме проходили громкие процессы по делам высокопоставленных лиц, обвиненных в получении взяток от Югурты. И вот однажды в альбанское имение явился управитель школы Пацидейан с несколькими десятками вооруженных гладиаторов. Они провели на вилле десять или двенадцать дней, исчезая куда-то по ночам. Позднее Ювентина узнала, что гладиаторов кто-то нанял, чтобы убрать опасного свидетеля, грозившего разоблачением самому принцепсу сената Марку Эмилию Скавру. Об этом перешептывались между собой рабы в имении. Чем все это кончилось, Ювентина не знала, но тогда, пять лет назад, она слышала от взрослых, что Эмилию Скавру удалось избежать суда, так как свидетеля убили какие-то разбойники на большой дороге. Теперь же Скавру угрожал новым судом народный трибун Домиций Агенобарб, и весь Рим с нетерпением ожидал направленных против него публичных разоблачений. Даже в глухой рабской деревеньке у Альбанского озера не могли об этом не слышать. Насколько помнила Ювентина, старик Эсхрион всегда с интересом ловил новости из Рима. Он постоянно был в курсе больших событий, происходивших в столице, и Ювентина надеялась уверить управителя в том, что ее и гладиаторов прислал в имение сам Аврелий, постаравшись увязать все это с готовившимся в Риме судебным процессом над принцепсом сената.

Подойдя к воротам, Ювентина взяла висевший на них большой деревянный молоток и несколько раз с силой постучала им по дубовым доскам, в то время как ее спутники прижались к ограде немного поодаль, чтобы их не было видно сквозь небольшое окошко в воротах, куда обычно смотрел привратник, если ему нужно было разглядеть лицо прибывшего.

Едва раздался стук, за воротами звякнула цепь и рассветную тишину нарушил хриплый собачий лай.

— Алкид! — радостно воскликнула Ювентина. — Живой! Ах, злюка ты эдакий! Жив еще, старый зверюга? — ласковым голосом пыталась угомонить девушка собаку, но пес не узнавал ее и продолжал рваться с цепи со злобным лаем.

Вскоре за оградой послышались торопливые шаги.

— Эй, кто там? — спросил дребезжащий старческий голос.

— Тевпил! — крикнула девушка. — Это я, Ювентина!

— Ювентина? — переспросил недоверчивый голос. — Как? Это ты, маленькая Ювентина?

Девушка приблизила лицо к окошку.

— Да, это я, Тевпил, — торопливо сказала она. — Ради всех богов, открывай скорее! Я падаю от усталости и трясусь от холода…

— Вот чудеса! — разглядев ее сквозь окошко в воротах, пробормотал пораженный привратник и стал возиться с засовами. — Ювентина! Подумать только… Да тише ты, проклятый! Замолкни, Алкид! — прикрикнул он на голосившего пса. — Но откуда ты? Одна? В такой час? В такую стужу?..

Ворота приоткрылись.

Из них выглянул долговязый сгорбленный старик в плаще, сшитом из лоскутьев.

— Я не одна, — сказала Ювентина. — Вон их сколько! Аврелий и Пацидейан называют их героями, но они оказались неженками и хныксами…

У старика Тевпила при виде рослых парней с оружием от удивления и страха отвисла нижняя челюсть.

— Если бы ты знал, как они надоели мне своим нытьем! — продолжала девушка, стараясь говорить непринужденно и даже весело. — У каждого милевого столба спрашивали, далеко ли еще идти! Жалуются, что совсем продрогли! Неженки, что и говорить! А ведь совсем недавно вернулись победителями с арены! — говорила она первое, что приходило ей в голову, чтобы успокоить старика, который с перепугу мог захлопнуть и запереть ворота перед незваными и подозрительными пришельцами. — Так что принимай гостей да буди виллика. У него сегодня прибавится хлопот… Ну, что же ты? Впустишь ли ты нас или нет?..

— Но что это за люди? — придя в себя от изумления, спросил привратник.

— Не бойся, — успокаивающим тоном произнесла Ювентина. — Это же ученики господина. Они явились сюда по его приказу…

Вместе с привратником она вошла в просторный двор усадьбы. Следом молча двинулись Мемнон, Ириней, Сатир и все остальные.

Ювентина решительно и быстро пошла по дорожке к усадебному дому. Навстречу ей уже спешил виллик Эсхрион в сопровождении двух пожилых рабов.

— О, боги! Кого я вижу? — вскричал Эсхрион, узнав девушку, которая на ходу откинула с головы капюшон плаща. — Ювентина? Возможно ли?..

— Привет тебе, почтенный Эсхрион! — подходя к нему, сказала Ювентина. — Да будет благосклонен к тебе Юпитер Лациар!

— Клянусь Олимпийцем! Что случилось? Почему ты здесь?..

Виллик осекся, увидев идущих от ворот незнакомых людей. Морщинистое лицо его выразило крайнее изумление.

— Не удивляйся, — усталым голосом произнесла Ювентина. — Мой новый господин договорился с Аврелием, чтобы я сопроводила сюда этих семерых гладиаторов. Какое-то срочное дело, я толком не знаю. Аврелий велел тебе позаботиться о них…

— Велел господин? Срочное дело? — с недоуменным и растерянным видом повторил управитель.