Заклятые подруги - Мария Мусина

Юра умел держать удар. И всегда мог совладать и с тем, что люди называют невезением, и с собственными ошибками и огрехами. Чувствовал, когда нужно, прикрыв голову руками, замереть и пропустить над собою волну, не борясь по-глупому со стихией. Алевтина, царство ей небесное, тоже кое-чему научила. Объяснила словами то, что Юра и так понимал интуитивно: есть в жизни периоды, когда твое противодействие, страстное желание переломить ситуацию только во вред обернется. Как в преферансе: если мизер ловленый оказался — забирай сразу свою взятку, а то всучат «паровоз» — не отыграешься ни в жисть. Но тут возникает проблема: как угадать, просчитать, почуять, когда такое время наступает? В этом вся загвоздка — не перепутать.

Была бы жива Алевтина… Эх, была бы жива! Агольцов скрипнул зубами. «Убью. Собственными руками. Найду. И убью». Но сейчас не о мести надо было думать. Сейчас главное — понять, что происходит вокруг него, Юры Агольцова по кличке Цикорий? Такой вот непростой вопрос на повестке дня стоит. Нехороший вопрос. Опасный. Не отложишь его решение.

Стало быть, капнул Косуле мент. Ну что ж, с любым ментом можно договориться. Либо об обмене информацией. Либо дензнаки в информацию превратить. Вариант с ментом, можно сказать, самый задушевный из всех возможных. Найдем мента и потолкуем. Мент, конечно, кривиться будет, но не денется никуда. Не каждый день к нему Юра Агольцов просителем является, ой не каждый.

Юрина рука дернулась было к телефону. Нет, даже эти надежные ребята не должны ничего слышать. Не должны одни и те же люди знать полный расклад. Другими парнями обойдемся.

Агольцов повеселел и, окликнув своего телохранителя, принялся обсуждать с ним запланированную через две недели охоту в Завидове. Вкалываешь тут, вкалываешь. Ради чего, собственно? Можно себе позволить поохотиться спокойно, или как?

Добравшись до своей квартиры в Марьине, Юра ребят отпустил. До утра. А там видно будет. Связался с Михаилом Романовым. Он у Агольцова был вроде как за начальника контрразведки. Своих людишек на Петровке имел в изобилии — сам недавно погоны милицейские снял. Миша сегодня и доложил про расклад с ментурой. Теперь пусть до конца дело доведет.

— Из-под земли к утру этого Кудряшова добыть, слышишь. Из-под земли. Где ночует сегодня, когда уходит из дома. И никакой самодеятельности. Только узнай — где, как, когда его перехватить утром можно. Остальное — мои проблемы. — И, уверенный в неукоснительном исполнении, добавил: — В полшестого буду перезванивать тебе. А сейчас сосну малость. Не трезвонь.

Последнее добавил для конспирации. Поскольку даже вездесущий Романов не нашел бы сейчас Агольцова ни по одному из известных Мише телефонов.

Спал Юра, как всегда, крепко и безмятежно. Проснулся за минуту до звонка будильника. Чтобы проверить, все ли в порядке с нервишками, выдержал паузу: прошел сначала на кухню, сварил кофе и только тогда набрал номер Романова.

Слава Кудряшов, признаться, давненько не делал по утрам зарядку. Тем более не совершал утренних (равно как вечерних и дневных) пробежек. Утешался в спортзале два раза в неделю. Оправдывался перед собой тем, что его требовательный и строгий тренер Игорь Владимирович не делает каких-либо замечаний по части сбитого дыхания или отсутствия выносливости.

Но этим утром Кудряшов решил пробежаться вокруг дома. Начинался день, когда Славе надлежало как можно больше общаться с окружающей средой.

У ступенек подъезда Кудряшов сделал глубокий вдох. «Если Воротов что-нибудь когда-нибудь станет мне про утренние пробежки бухтеть, заставлю его по Садовому пару километров прошкандыбать. Ему там, на Юго-Западе, хорошо оздоровительные советы давать». И Слава легко потрусил вдоль своего дома в направлении сада «Эрмитаж».

— Какая встреча! — очень скоро услышал он за спиной.

Не без облегчения Кудряшов остановился, обернулся. К нему приближался человек с явно удивленным выражением лица.

— Вот это да! — искренне изумился Агольцов. — А я еще тогда в церкви подумал: лицо-то знакомое, где могли видеться? Вовсе память плохая стала.

— Немудрено, — с пониманием кивнул Слава. — Нас, милиционеров, пруд пруди. Разве каждого в лицо-то мыслимо запомнить?

— Присядем? — понизил голос Агольцов.

— В значении — на лавочку?

— В значении — поговорим.

Кудряшов пожал плечами: вроде как нехорошо человеку в такой малости отказывать. Оба обвели глазами окрестности. И остались стоять.

— Я вас надолго не задержу, — сказал Агольцов. — Вы, конечно, знаете, по какому поводу я к вам обращаюсь. Ваша липа с пистолетом, разумеется, скоро выплывет. Виктор Косуля — человек серьезный. Реагирует мгновенно, но не принимает скороспелых решений. И все же не будем усложнять жизнь друг другу. Я слушаю ваши предложения.

Кудряшов внимательнейшим образом обозрел Агольцова.

— А я еще хотел сочувствие свое выразить. По поводу безвременной кончины вашей знакомой. Но смотрю — удары судьбы для вас нипочем. С горя да с печали сровнялась голова с плечами, как сказала бы моя бабушка.

Юра был непроницаем. Холоден и неприступен.

— Меня интересует Лариса Верещагина. — Кудряшов тем не менее не собирался отцеплять от Агольцова взгляда.

— Я не знаю, где она.

— Узнайте. Пистолет, может, и липа. А вот Ткаченко-то точно ничего плохого вам не сделал. Но мы-то с вами знаем, за что он пострадал. Так что узнайте, где Верещагина. Она мне нужна. К тому же, должен вам признаться, я не люблю грустных и мертвых женщин.

— Хорошо. Что я еще могу для вас сделать? — галантно осведомился Агольцов.

— Вы меня очень обяжете, если оставите всех фигурантов по делу об убийстве Коляды в покое, — вежливо попросил Кудряшов. — Вы, уважаемый Юрий Петрович, мешаете нам работать.

— Когда к Косуле поступит новая информация? — жестко спросил Агольцов.

— Если мы с вами договоримся о сотрудничестве, — Кудряшов глянул на свои часы, — через десять минут после того, как я доберусь до дома.

— Не смею вас задерживать.

Кудряшов криво усмехнулся.

— Готов соответствовать, — коротко отреагировал Агольцов.

— Сегодня в тринадцать ноль-ноль. Как я вас смогу найти?

Агольцов назвал номер телефона. И добавил:

— К этому времени, я думаю, у меня уже будет интересующая вас информацию.

— Приятно было повидаться, — расшаркался Кудряшов.

— Взаимно, — светски улыбнулся Юрий Петрович.

Слава сплюнул ему под ноги и как ни в чем не бывало продолжил свою оздоровительную пробежку.

«Ну когда ты научишься эмоции свои гаденькие сдерживать? — без снисхождения ругал сам себя Кудряшов, невольно подражая интонациям Воротова. — Ведешь себя, как шпаненок какой-нибудь, ей-Богу. Стыдно. Что о тебе люди подумают? Ты же офицер милиции».

Однако настроение у провинившегося было лучезарнейшее.

У Агольцова, впрочем, тоже. Но только до того момента, когда с трудом разыскавший его Миша Романов зачитал шефу известную газетную заметку на полосе криминальной хроники. «Вот сука, — в ярости подумал Юра, — второй раунд переговоров обеспечивает. Страхуется, падла». Так что перед ясными очами Вити Косули представать было рано. Одно утешало Агольцова: прямо сейчас Витя убивать его не будет. Все же положение пока неясное. С одной стороны, мент дал отбой своей информации. В этом Агольцов не сомневался ни на секунду. С другой стороны, заметка в газете. Ну, это на приговор не тянет. Однако и спокойствия не добавляет. Ладно, доживем до 13.00.

— Мне Верещагина нужна. Срочно, — сказал Юра.

— С Верещагиной сложнее, — откликнулся Романов.

— У тебя уже сутки с ней сложно. Миша, она мне нужна. Лучше живая, разумеется, и здоровая. Что за сложности, не пойму?

— Есть у меня предположение одно…

— Ты шутишь? — не дал договорить Агольцов.

— Какие шутки? Говорил я тебе — обожди со Стрелецким.

— Так. И какие наши действия теперь? — лихорадочно, на ходу пытался врубиться в ситуацию Юра.

— Мое мнение: надо дня два подождать.

— Нельзя.

— Можно узнать, почему?

— Завтра у меня серьезный разговор с Косулей. До завтрашнего дня все тучи должны рассосаться.

— Нереально, — вздохнул Романов.

— Перезвоню тебе через полчаса. Будь на месте, — коротко кинул Юра.

Что эта мартышка могла такого поведать Вите? Что, что именно? Да все, что угодно. Небось Стрелецкий с ней в постели-то откровенничал. Думай, Юра, думай. Мало явиться к Косуле: здрасьте, я ваша тетя. Что-то в клюве надо принести, что-то ощутимое, доказательное, существенное. А такая с виду курица. Впрочем, Алевтина всегда предупреждала: бойся Ларису, никогда нельзя предугадать ее реакций. Ну, кто ж знал, что она прямиком к Витьку побежит без объявления войны? Ну, что-то там вякала она, дескать, прекрати, то-се. Кто же такие бабские угрозы всерьез принимает? И как сумела она на Косулю выйти? Допустим, это не так уж сложно. Это раньше интеллигенция от таких, как он с Витей, нос воротила, шарахалась. А теперь — с дорогой душой. Садко — богатый гость. Они с Витей нынче в любой дом вхожи. Все только в руки и заглядывают — спонсорскую помощь клянчат. Так что эта чистоплюйка вполне могла среди своих знакомых отыскать выход на Косулю. Ну а об отношениях непростых Юры с Витей небось Стрелецкий ей поведал.