Город Тьмы и Дождя (СИ) - Игорь Николаев

- Я никогда не смотрел с такой высоты. И почти не был в этой части... Я как-то привык, что весь город...

Постников умолк, так и не сумев в точности выразить мысль. Но Рита поняла его.

- Ты привык, что трущобы и прочие окраины это и есть весь Город, - сказала она, отчетливо выделив 'Город' большой буквой. И Алекс поневоле задумался - какие демоны скрываются в собственном прошлом рыжей девушки. И сколько ей на самом деле лет...

- Да, - согласился Постников. Слова Риты оказались буквально сняты с его губ.

- Да. Но он такой... Большой. И разный.

И он снова замолк.

- Ты все-таки селянин, - рассмеялась девушка, тряхнув головой. Капли дождя сорвались с рыжих кудрей алмазной пылью, рассыпались вокруг. Глядя на нее Постников улыбнулся и понял, что впервые за много месяцев у него получается настоящая, добрая усмешка, а не злая гримаса, готовая перейти в злобный оскал.

- Лекс, мир трестов и синдикатов невозможен без потребителей. Сотен миллионов, миллиардов потребителей.

'Мир трестов'. Постников склонил голову и крепче ухватился - почти вцепился пальцами - за ограждение. Ее слова... Так мог бы сказать лектор, отстраненно описывающий разницу меж двумя мирами. Крупная дождевая капля скользнула по реснице и попала прямо в глаз, водяная линза закрыла зрачок и все вокруг на мгновение стало нереальным, зыбким. Как туман.

Как призрачное видение...

- Этим пугали в восьмидесятые, девяностые, - то ли Рита не заметила замешательства Алекса, то ли просто не обратила на него внимания. - Как там писали американские уличные таблоиды... Господство корпораций, 'высокая техника - низкая жизнь', нищие и голодные бунтари у подножия сверкающих небоскребов.

- Но я все это видел, - прошептал Постников. - Я сам в этом жил. Мир нищеты, 'красной дороги', Доктора Эла, гопоты и тюльников...

- Да, но это - пена. Опилки, оставшиеся после строительства. Есть и другой мир, в котором трестам выгодно платить работникам, потому что они больше покупают, а покупки - это развитие экономики и прирост богатства. Мир множества людей, которые вполне довольны своей жизнью и дорожат ею.

Она подошла еще ближе.

- Сейчас ты смотришь на него.

- Город света, - сказал Алекс, поднимая голову. - Света и дождя...

- Что?

- Когда я только попал ... пришел сюда, тоже шел дождь, и на улицах было светло. Как днем. Но тогда город показался мне погружённым в самый настоящий мрак. Город тьмы и дождя. А теперь он светлый. Город света.

Он повернулся к ней.

- Мир достойных людей с достойными деньгами? А тот, кто не совсем достоин, отправляется дальше, на улицы, вымаливать подаяние и умирать из-за отторжения хрома?

- Лекс. Нельзя получить все, ничем не пожертвовав, - она смотрела на него снизу-вверх, но Постникову казалось, что все наоборот - с ним говорит мудрый наставник, глядя сверху, с неброским, но очевидным превосходством. - Я думала, ты это понимаешь, как никто. Ты многим пожертвовал, многое пережил. Цена была высока, но теперь этот мир может стать и твоим. Если захочешь. Если наберешься смелости протянуть руку.

Он посмотрел на свою правую руку. После всех приключений протез уже не казался ни новым, ни исправным. Защитные пластины кое-где разболтались, и под ними тихонько жужжали приводы, а суставы пощелкивали при каждом движении. Только теперь Алекс обратил внимание, что отсутствующий глаз больше не болит. Совсем не болит, словно дождь остудил, погасил угли в пустой глазнице.

- Я Алексей. Алекс.

- Мне не нравится. Лекс - звучит гораздо лучше. Lex - 'закон'.

- Лекс... - Постников попробовал новое слово на вкус, прокатил по небу, как округлый камушек. Звучало приятно, солидно.

- Я смогу стать ... "оруженосцем"?

- Да. Это будет нелегко, но ты сможешь.

- Что мне нужно будет делать?

- Исполнять любой приказ.

Алекс провел рукой по деревянному поручню.

- Я смогу поселиться в такой же?.. - он указал рукой в сторону полуприкрытой двери, ведущей в квартиру. Постников не знал. Как следует в точности называть жилище арбитрессы - квартирой, апартаментами или как-то еще.

- Вряд ли, - честно и прямо ответила арбитресса. - Но возможно. И далеко не сразу. Я работала на эту квартиру семь лет.

'Сколько же тебе на самом деле?' - подумал он опять, но промолчал, оставив мысль при себе.

'Исполнять любой приказ'

Он посмотрел на город света. Подумал, что это могут быть за приказы. Вспомнил, как валились окровавленными трупами те, кого очаровательная Рита расстреливала в клубе. Просто потому, что они оказались на линии огня.

'Не я такой, жизнь такая'

Нет. Это звучало слишком ... плебейски. Можно сказать, даже мужицки.

'Следует играть теми картами, что раздала судьба'

Все равно не то.

Но в конце концов, так ли нужны слова и определения?.. ему все равно не перед кем оправдываться кроме самого себя. А надо ли казаться лучше, чем есть, перед зеркалом?

- Почему ты столько ... со мной? - слово 'возишься' показалось неприятным, грубым, Постников его пропустил. Но Рита снова все поняла.

- Ты мне понравился, - просто ответила она. - Кроме того ты выжил... И все равно через три дня отправишься в лагерь.

- Лагерь?! - вздернулся Постников, сжимая кулаки.

- Конечно, - она даже не поняла, что его так поразило. - Базовый тренировочный лагерь. Там же тебе заменят хром. С этим... - она красноречиво посмотрела на его правую кисть. - Много не наработаешь.

Ее губы обжигали, как расплавленный металл, а пальцы были холодными, как сталь на морозе. Рита так и не сняла перчатку с левой руки, и Постникову казалось, что в этом есть какой-то высший смысл, настоящая гармония. Левая и правая рука. Его недорогая 'лапа' и ее высокотехнологичный протез по индивидуальному заказу с полной анатомической подгонкой.

Было странно и непривычно целовать девушку зная, что она может свернуть тебе шею одним движением. Или убить любым из многих иных способов. Но, пожалуй, это лишь прибавляло пряной остроты ощущениям, горячило кровь и чувства. Последним сколь-нибудь осмысленным, что пришло на ум Постникову стало:

'Мой город. Мой мир. Неужели все-таки мой?..'.

* * *

- Его вообще можно убить?.. - тоскливо пробормотал человек в серо-синем костюме, в редкую и очень тонкую полоску. Голос его буквально сочился отчаянием и почти суеверным ужасом. Так говорят не о живом существе, а о нежити, которую бесполезно разить обычным оружием.

- Эта тварь хоть смертна? - буквально провыл 'полосатый', сжимая кулаки. Длинные холеные ногти, покрытые прозрачным лаком, впились в ладони мало не до крови.

- Конечно он смертен, - с видимой меланхолией ответил человек лет шестидесяти, похожий на католического монаха. Он подошел к самому краю платформы и посмотрел вниз, на длинные ряды автоматиков-сборщиков, похожих на восьмиугольные тумбы высотой по грудь человеку.

Их разговор и так было очень трудно прослушать, но для полной гарантии собеседники спустились в подземный комплекс штаб-квартиры 'Правителя'. Здесь помимо множества иных служб располагались цеха для производства и сборки особо важной продукции, охраняемые лучше, чем фабрики Гознака или американский Форт-Нокс. Нервный и спокойный собеседники выбрали самую важную и самую закрытую, работающую над проектом 'ГосСтат'. Они прошли внутрь под видом инспекции, и могли обсуждать все, что угодно, без опаски. С тем же успехом пара могла вести разговор на обратной стороне Луны. Ведомственные системы безопасности предоставляют большие возможности тем, кто осведомлен об их структуре и обладает соответствующими допусками.

- Он всего лишь человек, и он конечно же смертен, - с отсутствующим видом констатировал старик, поглаживая лысину. Слишком длинные штанины свисали на каблуки стоптанных туфель, едва ли не волочась по решетке пола платформы. Закончив полировать полулысый череп, старый советник сунул руки в карманы, от чего мешковатый пиджак обвис на его плечах, как мешок на чучеле.

- Он выжил на улице! - возопил 'полосатый'. - Он выжил под ножом роспиловщиков! Он выжил у 'краснодорожников'! Черт подери, он даже бойню в 'Искре' пережил! А теперь...

Он поперхнулся и закашлялся. Старик бросил неодобрительный взгляд на молодого коллегу и скривился, не сделав даже попытки помочь.

- С-сволочь... - полузадушенно прошипел нервный, непонятно, в чей адрес.

- А теперь его прибрали арбитры, хотя по уму должны были отправить в расход, - все также меланхолично закончил невысказанную мысль лысый. - Наш друг весьма везуч, этого не отнять. Хотя надо признать, он очень хотел выжить, так что одним везением дело не обошлось.

- А теперь то что?!

- А теперь... - пожилой советник вынул руки из карманов и посмотрел прямо в глаза собеседнику. И тот как обычно вздрогнул, отведя взгляд.