Тайпэн. Оскал войны - Сергей Девкин

— В этом можно было не сомневаться, юные и горячие всегда охочи до битвы, — хмыкнул Синкай. — Но отцы и деды столичных кланов совсем не готовы к подобному.

— Да, — согласился Мао. — Всегда считалось, что война это удел тех родовых линий, что стали тайпэнами еще при династии Цы. И все же, сейчас было бы глупо не использовать подобный резерв, тем более что они отправляются не на настоящую войну, а всего лишь затем, чтобы, имея трехкратное преимущество по всем статьям, быстро разбить отряд в две тысячи юнь. Можно было бы, конечно, и дальше дожидаться степных нукеров, но к тому времени, я боюсь, Нуен уже успеет увести своих людей обратно на юг. Он далеко не дурак, и тоже понимает опасность своего положения. А отпустить его после всего, что этот тысячник сделал, было бы просто преступлением против Нефритового престола.

— Значит, на аудиенции у Императора, ты будешь опираться еще и на это, — Пао Лань задумчиво разгладил свои длинные черные усы и неторопливо кивнул, будто бы давая Мао свое дозволение. — Разумно. Но откуда взялась сама идея?

— Ополчение аристократии придумано не мною, и когда–то неоднократно использовалось для самых разных целей. По большей части для возведения на престол новых династий, конечно. Но уверен, на завтрашней встрече в тронном зале голоса протеста уже не будут раздаваться так громко, как звучали сегодня в нашей столичной резиденции, — расплылся в довольной улыбке толстяк–полководец.

— Деньги? — нахмурился глава рода.

— Деньги, подарки и услуги, — ответил Мао все в той же откровенной манере. — А для тех, кто хранит достоинство — забавная мысль, подброшенная для размышлений сильных мира сего. Народ не любит знать, в особенности линии чжэн, не столько из личных мотивов, сколько из–за непонимания, зачем нужны все эти высокородные семьи, чья роль в стране давно не носит даже символического значения. Поместные энь–гун и большинство цзун хотя бы управляют обширными вотчинами, участвуют в государственных стройках и вытанцовывают диковинные пируэты, пытаясь урвать хоть каплю власти и влияния у торговых домов. Но те, кто осел в блистательной Хэйан–кё с незапамятных времен, те, кто лишь собирает ренту с владений, полученных от предков десятки поколений назад, и те, кто даже не спешит защищать своих подданных, перелагая эту ответственность на императорскую армию, все они уже не нужны Империи. И это не моя позиция, это мысли каждого второго крестьянина и ремесленника.

— А, выступив на защиту людей, победив юнь и оплатив это своими жизнями, чжэн–гун–вэй и остальная знать вернут себе уважение всех подданных Императора, — закончил за Мао старший Синкай.

— И спины людей вновь будут гнуться перед ними в знак истинного почтения, как было когда–то при первых Цы, а не потому, что за подобное «непростительное неуважение» можно получить полсотни плетей.

— Но все же, каждый убитый чжэн станет саднящей занозой и поводом для охлаждения отношений между столичными семьями и тем, кто пошлет их на битву. Ты рискуешь, Мао, и не только своим статусом. Дом Синкай и я не сможем оставаться в стороне, и ненависть в отношении наследника обязательно отразиться на всем остальном клане. Почему я должен допустить подобное?

— Потому, что вы тайпэн, а долг тайпэна служить Императору и оберегать Империю во всех Ее бесчисленных проявлениях. Равно как и долг тайпэнто заключается в том, чтобы руководить действия тайпэнов, позволяя им достичь своих целей с минимальными потерями и наибольшей выгодой для Единого государства. А что до семьи, — Мао почти непритворно вздохнул, — семья важна, но не важнее Служения.

— Я горд, что сделал тебя своим наследником, — лицо Пао Ланя являло теперь собой маску спокойного удовлетворения. — Ты вновь не подвел меня. Надеюсь, детали подготовлены не хуже основного плана?

— Почтенный Джэнг Мэй, верховный распорядитель армейских складов, оказывает мне всяческую поддержку в решении мелких трудностей, связанных с бюрократическими процедурами и поиском достойных исполнителей в среде дворцовых чиновников, — немного витиевато ответил Мао.

Глава рода Синкай, прекрасно знавший, кто фактически руководил всей деятельностью Джэнга и покровительствовал тому в любых начинаниях, понимающе кивнул. В отличие от своего предшественника, Фень с первых дней новой службы всячески избегал любого даже самого маломальского намека на конфликт с Всесильным Тэном. И сиккэн, похоже, ценил этот жест достаточно высоко, чтобы незримо оказывать Мао свою аккуратную поддержку в лице ближайших сподвижников.

— Об этом мне радостно слышать вдвойне, — заключил Пао Лань, впервые с момента начала их разговора расслаблено опуская плечи.

— Тогда мне остается просить вас лишь об одном, — Фень по–прежнему был предельно серьезен. — Названный наследник рода Синкай должен возглавить это ополчение и лично участвовать в сражении, чтобы не допустить ядовитого шепота о себе и своем клане.

Лицо тайпэна Ланя мгновенно закаменело. Из трех его сыновей до взрослых лет дожил лишь один, и молодой Вэнг, яркая звезда и опора ведущей ветви древнего рода, неспроста стал в жизни тайпэна Пао главным человеком. Смерть юноши во время бандитского налета на придорожный трактир стала для Ланя жестоким ударом. Вэнга нашли в окружении шести убитых врагов, но неизвестные бандиты не испугались ни меча тайпэна, ни имени могущественных Синкай, завершив свое черное дело и разграбив тот постоялый двор. И потому, Мао знал, с какими сложными чувствами относится к нему его тесть. Фень стал для Ланя заменой Вэнга и новой надеждой для всего семейства Синкай. Потерять теперь еще и мужа своей старшей дочери, Пао просто не мог, как и не мог запретить тому исполнить свой Долг.

— Надеюсь, в рядах этого ополчения найдется место для одного старого полководца со свитой? — спросил, наконец, глава клана, выдавив через силу улыбку.

— Конечно. Следует ли мне распорядиться насчет обеда? — сразу же уточнил Мао, натягивая обратно на лицо свою повседневную «маску» безразличной надменности.

— Да, нам стоит обсудить положение дел внутри рода, и трапеза будет способствовать этому, — не раздумывая, согласился Синкай.

Небольшой сундучок, окованный простыми стальными углами, наемники Джао оставили в пятидесяти шагах от ворот и спокойно, не теряя достоинства, двинулись обратно к стенам караванного поста. Двое солдат под предводительством полусотника Шокея приблизились к оставленному «подарку». Откинув крышку ларца, командир убедился в достоверности содержимого, и воины, подхватив деревянный короб с разных сторон, поспешили вернуться в ряды своих соратников. Пешая колонна армии Юнь, разделенная на равные полусотни, растянулась по каменистой дорожной насыпи в ожидании приказов своего командующего.