Игра втемную - Александр Золотько

– И что, ничего нельзя было сделать?

– У нас двери открываются наружу. Чтобы открыть дверь в таком случае, нужно было оторвать руку нашему человеку. Еще есть вопросы?

Вопросов не было. Тем более, что мы пришли к выходу. И там меня ожидала приятная неожиданность – мой знакомый оперативник и любитель фантастики Паша Ковальчук как раз получал назад свой пистолет, на пропускнике.

– Выпустили? – спросил я.

– Сдал клиента, возили на следственное действие.

– И как действовал?

– Как следует.

Мы вышли из помещения. Сережа тактично держался в стороне и старался поглядывать на часы не слишком часто. Меня всегда поражала его тактичность. Просто интеллигент на фоне всей нашей богемы. А ведь ему нужно было срочно бежать домой и печатать фото графии.

– Сережа, ты, наверное, езжай домой, а я тут пообщаюсь с профессионалом.

Долженко попрощался, а профессионал несколько удивленно уставился на меня.

– Вообще-то я на работе… – начал он, но я был настойчив и непреклонен.

– С тех пор, как мы с тобой говорили последний раз, ты как-то изменился. Здоровье? – Паша взял быка за рога, как только мы устроились в кафе. И я перешел в режим монолога. Паша слушал молча. Я закончил свой рассказ, а он все еще минут пять молчал.

– Ты когда собираешься на заседание клуба? – неожиданно спросил Паша.

– Понятия не имею, надо поговорить с Владимиром Александровичем, – в конце концов, если опытный человек строит разговор именно таким образом. Тем более, если этот человек капитан милиции и оперативник. Кстати, о его оперативных талантах. Он как-то взял меня на дело и вместе с фотографом. Мы честно постарались не пропустить кульминации, но к моменту нашего прибытия на несчастных жуликах уже были браслеты. Об одном с тех пор я сожалею – прокатиться по главной пешеходной улице города с таким ветерком мне уже никогда не придется.

Мы еще потрепались немного. Паша к моему вопросу не возвращался, я не настаивал. Мы спокойно вышли из кафе. Попрощались, я даже успел сделать несколько шагов в сторону станции метро, но тут Паша меня окликнул:

– Чуть не забыл. К тебе на работу может подойти человек с интересным предложением. Послушай внимательно.

13 марта 1995 года, понедельник, 11-00 по местному времени, Босния.

Сержант Лану сверился с картой и поднял руку. Группа остановилась. Двое парашютистов сняли ранцы и разошлись в разные стороны. Лану и трое других парашютистов сели на камни. Радист развернул рацию. Сержант прислонился спиной к скале и расслабился. Сквозь полуприкрытые веки он наблюдал за русскими. За все время их пребывания с группой они не обменялись с Лану и десятком фраз, но его распоряжения выполняли беспрекословно. Сейчас они так же спокойно устраивались на отдых, как и французы. Лану скупо улыбнулся. Когда он впервые увидел этих русских, вылезающих из бронеавтомобиля вслед за лейтенантом от журналистики, они не произвели на него особо благоприятного впечатления. Лану перевидал множество корреспондентов из разных стран, и эти двое ничем не отличались от остальной братии. Болтливые, развязные, слишком вызывающе одетые. За то время, пока они ехали от аэропорта до «Скандарии», эта пара умудрилась совершенно достать своими вопросами и Тома, и капрала Бри. Лану знал, что ему придется бродить по местным скалам с двумя русскими. Поэтому рассказ капрала и собственное впечатление настроения ему не улучшили. Однако, как только группа ушла в горы, стала осторожно обходить посты сербов и мусульман, русские изменились. Движения их стали ловкими, болтливость исчезла. Особенно они подкупили сержанта тем, что передвигались практически бесшумно, а полученное в Сараево оружие несли свободно и профессионально. Во время движения держались они так, чтобы контролировать обстановку с двух сторон. Людей опытных Лану умел отличить от новичков.

Лану посмотрел на часы. Они прибыли вовремя, и теперь оставалось только ждать. Сержант решил было вздремнуть, но тут почувствовал чей-то взгляд. Этим своим чутьем Лану гордился и доверял ему. Он открыл глаза и увидел, что русские тоже что-то заметили. Они почти не изменили своих поз, продолжали так же переговариваться, но руки их уже лежали на оружии. Лану потянулся, зевнул и встал. Солнце стояло высоко, и рассмотреть что-либо вверху на скатах было сложно – слепило.

– Здравствуй, Франсуа, – сказал Хосе, выходя из-за камня.

Трое парашютистов схватились за оружие, но Лану поднял руку:

– Здравствуй, Хосе. Что ты сделал с моим часовым?

– Обижаешь, Франсуа, я никогда никого не трогаю без особой необходимости. Я просто прошел мимо.

– Ну, тогда мне придется тронуть часового после возвращения. Парашютисту глаза даются для того, чтобы видеть, а уши для того, чтобы слышать.

Хосе засмеялся:

– Ты неисправим. Наверное, это единственный способ с тобой поссориться – плохо отозваться о твоих парашютистах.

Лану засмеялся в ответ и обнял Хосе:

– Чтобы так к этому относиться, с этим нужно жить. Я привел твоих коллег, – тихо сказал сержант.

Хосе хлопнул Лану по плечу и двинулся навстречу русским. Те встали с камней и ждали, когда Хосе к ним подойдет. Поймав их взгляды, Лану кивнул и отошел к своим людям.

– Прибыли в ваше распоряжение, – сказал русский.

– Очень ждал. Что-нибудь просили мне передать?

– Только одно – все должно быть закончено до конца месяца.

– У меня такое чувство, что все это закончится значительно раньше. Вам говорили об американце? Тогда я вас с ним познакомлю. И введу в курс дела. Как вас зовут?

– Петр.

– Павел.

Хосе удивленно приподнял брови:

– У нашей конторы прорезалось чувство юмора? Ладно, апостолы, так апостолы. Нам нужно двигаться.

Хосе повернулся к парашютистам и увидел, что они уже готовы двигаться. Лану отвел в сторону часового и тихо, но энергично что-то ему выговаривал. Часовой угрюмо молчал, изредка поглядывая через плечо сержанта на Хосе. Тот помахал ему рукой и улыбнулся. Парашютист отвел взгляд.

Лану обернулся:

– Все в порядке? Мы можем идти? Показывай дорогу.

Хосе кивнул и пошел к почти незаметной тропке, круто ведущей вверх. Через минуту его догнал Лану.

– Извини, забыл спросить, как мне тебя называть?

– Иваном Драгуновым, журналистом из Владивостока.

– Хорошо, – сказал Лану, – посмотрим, каким ты будешь русским. Испанец мне нравился.

Драгунов засмеялся и ускорил шаг. Лану пропустил мимо себя всю группу и пошел замыкающим. Он не слишком хорошо знал, что им предстоит на этот раз, но воевать он привык давно, умел это делать и партнеры по этой операции ему нравились.

– Но когда вернемся в Сараево, малыш Дюкло получит свое по полной программе. То, что Хосе, то есть Иван, – профессионал высокого класса, еще не значит, что парашютисты имеют право не замечать его приближения, – Лану кивнул сам себе и двинулся вслед за группой.

13 марта 1995 года, понедельник, 14-05, Москва.

– Признайтесь, Миша, для вас такой поворот событий был неожиданным?

Миша виновато развел руками и склонил голову:

– Каюсь, я просто потрясен. Такого финта от Александра Павловича я просто не ожидал. Но если быть до конца честным, то мне кажется, что и для вас это было неожиданностью.

Виктор Николаевич внимательно посмотрел в глаза Михаила:

– А если я вам скажу, что готовился к этому моменту уже несколько лет, – вы мне поверите?

– До восьмого марта – не поверил бы. Сейчас – пожалуй. Но не так быстро, и не таким способом. Я прав?

– А теперь задумайтесь, если это было неожиданностью для нас, то как удивится тот, кто стоял за Александром Павловичем. Вот уж на чьем месте я не хотел бы быть.

– А почему бы нам просто не принять меры официально? У нас есть такой объем доказательств, что никто не сможет их опровергнуть.

– Михаил, вам придется привыкать к тому, что далеко не всякая операция, в успехе и необходимости которой вы убеждены, будет проведена. То, что Александр Павлович взял отпуск по состоянию здоровья и находится под нашим контролем – еще ничего не значит. Отбросив все лишние детали, мы можем сказать, что противник в результате действий Александра Павловича лишен возможности использовать наших же оперативников. Особенно на интересующей нас территории Украины и на Балканах. И теперь наши оппоненты будут вынуждены включить в действие свои силы второго эшелона. И вот именно по этой причине вам и нужно немедленно отправиться в Украину и позаботиться о том, чтобы и этот второй эшелон был парализован. У нас есть возможность заставить противника начать использовать свои резервы. И только ради этого уже мы можем рискнуть.

Михаил слушал молча. Он еще не до конца переработал весь объем информации, переданной ему Виктором Николаевичем. В принципе, ничего из ряда вон выходящего он не узнал. Поражали только масштабы происходящего и расстановка сил. То, что раньше воспринималось Михаилом как неизбежные столкновения внутриведомственных интересов и как разборки между политическими группировками, теперь представало в ином свете. Но времени на привыкание к новой обстановке не было. Необходимо было действовать. Но если не было времени для рассуждений у них, то и противник был вынужден действовать быстро и экспромтом. Александр Павлович умудрился покинуть корабль противника именно в тот момент, когда это исчезновение было особенно болезненно.