Один в поле воин - Виктор Иванович Тюрин

сегодня днем. Следователь Варенцов в своей служебной записке, приложенной к этому делу, весьма доходчиво изложил то, что я должен был услышать от вас, товарищи, – грозный взгляд начальника снова обвел сотрудников. – Васик, на тебя была возложена работа с милицией. Так почему не ты принес мне эту папку?!

Красный, потный и несчастный молодой чекист вскочил со своего места и даже не сказал, а пробормотал:

– Иван Ильич, я на прошлой неделе им звонил. Ничего такого не было. Слово даю.

– Тебе каждый день им звонить надо было. Каждый! День! Если бы ты каждый день их беспокоил, они бы давно осознали, что дело важное, и сразу же тебе позвонили! Еще в пятницу! Выговор! С занесением в личное дело! Ты меня понял?!

– Так точно!

– Сядь! Слышать тебя больше не хочу! Милиция раскрывает дело, а сотрудники государственной безопасности только ушами хлопают. Мне стоило только глазами пробежать по бумагам, и то, все, что надо, сразу увидел. Поддельные документы, слежка за американцем, пистолет с глушителем. Как вам все это?!

– Разрешите, Иван Ильич? – поднялся со своего места Медведев.

– Давай. Что у тебя? – буркнул хозяин кабинета.

– Считаю, что вы не правы по отношению к нам. Сути я не знаю, но, похоже, это дело милиция подняла буквально на днях. Я прав?

– Может, прав, а может, и не прав, – сердито сверкнул глазами начальник отдела. – Вот только время уже упущено! Улетел наш главный свидетель! Сегодня утром. Ты это понимаешь?! Мы «молнию» послали в Германию: задержать на границе! Ан нет, они уже на Западе. Теперь гадай: мы шпионов и диверсантов отпустили, или это были обычные иностранцы-туристы. Короче! Нам поставили сроки – три дня! Нечего на меня смотреть так! Да! Нам дали три дня, чтобы на основании этих документов мы сделали свое заключение. Также появились особые обстоятельства, о которых я скажу позже, поэтому делу придано особое значение. Медведев!

– Я! – оперативник снова поднялся.

– Свои дела в сторону! С сегодняшнего вечера ты занимаешься только этим делом, а завтра, в десять утра, жду у себя в кабинете с планом работ и твоими соображениями по этому делу. Все понял?

– Понял.

– Садись. Морковкин!

– Я! – оперативник вскочил и вытянулся.

– С этой минуты переходишь в подчинение Медведеву. Будете вдвоем работать по этому делу. После того, как войдешь в курс дела, сразу едешь в милицию и трясешь их всех по полной! Душу из них вытряси, а полной ясности во всех вопросах добейся! Ясно?

– Сделаю!

– Садись. Васик!

– Я, товарищ начальник! – молодой парень вытянулся так, словно находился на военном смотре.

– Примешь у Медведева и Морковкина дела, которые близки к завершению. Закончишь их самостоятельно. Понятно?

– Так точно, товарищ начальник!

– Садись. Есть у кого еще вопросы?

– У меня. Только не вопрос, а дополнение к этому делу, – неожиданно сказал Одинцов. – Разрешите?

– Говори, Михаил Силантьич.

– Я отправил запрос на брата Полевого, который в Германии погиб при невыясненных обстоятельствах. Сразу скажу, ответа еще не получил. Думая, как ускорить это дело, вспомнил об одном своем хорошем приятеле. Он из Германии года два как вернулся. Работал он там, в военном трибунале. Подумал, а вдруг? Встретились мы с ним, посидели, и знаете, он действительно кое-что вспомнил. Сам он не вел это дело, но так как шума наделало оно много, он о нем слышал. Шутка ли, целый комендант пропал. Искали двое суток, обшарили сверху донизу городок и три близлежащие деревни, а нашли его изуродованное тело на каменоломне. Что он там делал, так и не выяснили, так как тот поехал один, без шофера. В отчете написали, что упал с высоты и разбился. Только врач, который его вскрывал, рассказал моему приятелю, что некоторые раны были получены им еще при жизни. Так что его, похоже, пытали, перед тем как убить. Вот такие дела, товарищи.

– Все одно к одному, – вздохнул начальник отдела и протянул папку Медведеву. – Забирай дело. Теперь последнее. Новым обстоятельством в этом деле является смерть американского журналиста Грегори Тейлора. Вчера рано утром дворником одного из дворов было найдено его тело. По словам экспертов, он был убит одним ударом ножа, то есть бил профессионал. До своей смерти проживал в гостинице «Метрополь» вместе с Бенджамином Хаксли и поддерживал дружеские отношения с Майклом Валентайном. Все нити этого дела, как нарочно, пересекаются на этом парне! А ведь он был в наших руках. Был! Ладно, что есть, то есть, что уже говорить. Вопросы?

– Иван Ильич, похоже, все в этом деле упирается в молодого американца, – вдруг неожиданно сказал Одинцов. – Судя по тем фактам, что у нас есть, книга находится у него, поэтому вокруг него все и крутится. А его нет. Он уже за границей. Какие выводы можем сделать, товарищи?

– А ведь это действительно так, – поддержал его Морковкин. – Загранработа не наш профиль, так что нам это дело надо передавать коллегам. Как вы смотрите на это, Иван Ильич?

Начальник в который раз оглядел своих сотрудников, сидевших перед ним, усмехнулся краешками губ, после чего сказал:

– Чтобы передать это дело, вы должны за три дня найти прямые доказательства того, что вся эта история связана с Майклом Валентайном и книгой. Вам надо так правильно изложить факты, чтобы у начальства сложилось единственно верное мнение о том, в каком направлении требуется вести дальнейшую работу. Надеюсь, я все доступно изложил?

– Понятно. Так точно. Сделаем, – пронеслось над столом.

– Вопросов больше нет, товарищи? Тогда все свободны.

Глава 10

– Разрешите, товарищ генерал-лейтенант?

– Заходи, – стоило полковнику подойти к столу, за которым сидел хозяин кабинета, как сразу последовал вопрос: – Знаком с делом «Американец»?

– Так точно.

– Не тянись, Николай Константинович. Мне не выправка твоя нужна, а голова. Что думаешь?

– Трудно сказать, товарищ генерал.

– Говори, полковник, не тяни.

– Если отбросить в сторону насильственную смерть художника Полевого от рук уголовников и убийцу-изувера Валерия Чекалина, а взять за основу некую книгу, вокруг которой завертелись все страсти, то получается какой-то авантюрно-приключенческий роман.

– Вот только не надо мне тут про всякие страсти говорить. Говори, как есть, только коротко, по-деловому.

– Извините, но как есть не получится, товарищ генерал. Основных фактов – кот наплакал, поэтому на них построить версию не представляется возможным. Здесь можно только исходить из обобщений и предположений.

Лицо хозяина кабинета сразу посуровело.

– Прошло две недели, как нам передали дело, и ты мне говоришь о каких-то предположениях?! Две недели! Да я вас всех…

Полковник на своем опыте знал, что в таких случаях надо просто молчать. Генерал